И приснится же!

Из здания Верховной Рады Украины вышел крупный, уже давно не молодой мужчина в фетровом пальто. Он довольно быстро и целенаправленно зашагал к проезжей части, однако внезапно остановился, увидев знакомое лицо. Мужчина тут же широко улыбнулся и подошёл к знакомому, чтобы для начала услышать обращённое к нему приветствие: — Добрый день, Виктор Фёдорович! Знаете, очень приятно застать вас на рабочем месте. Ну, почти на месте. — И вам здравствуйте, — ответил мужчина, — А я, это, знаете, прогуляться вышел – обед всё-таки… Его собеседник понимающе кивнул. — Я вот вас тут последнее время совсем не видел, — добавил Виктор Фёдорович, — Болели? — Скажем, что да. – довольно уклончиво ответил тот. Как-никак, он был Политик. Янукович вздохнул. — А я тоже что-то себя сегодня немного странно чувствую, — протянул Виктор Фёдорович, — сон сегодня необычный видел. Политик удивлённо вскинул брови. — Сон, вы говорите? Вещий? – заинтересованно переспросил он. Президент нахмурился. — А чёрт его разберёт – вещий, не вещий… Главное, что странная штука, а не сон. — Так что? – проявил любопытство Политик. — Да вот снилось, что я президент… — И правда, странный сон, — задумчиво протянул Политик, сдерживая смешок. — А ты меня не перебивай! – грозно проворчал Виктор Фёдорович, — Снилось мне, что я президент, а Юленька в карцере сидит, и её надзиратель по звонку лаять заставляет. Ради прогресса отечественной науки. Политик заметно заинтересовался: — И что же Юленька? — А то вы не знаете нашу Юленьку? Она что со звонком, что без звонка, что от звонка и до звонка кого угодно перелает… — Знаем, Виктор Фёдорович… — со вздохом согласился Политик. — Ну так вот я президент, Юленька в карцере, а на побегушках у меня девка странная. Грудастая такая… — Вроде секретарши? – подмигнул Политик. — Нет уж – тут все секретарши и рядом не стояли… Ну да главное не это. Значит, помню, что девка со странностями. Вот приходит она ко мне в кабинет: в руках документы всякие, в глазах слёзы, и спрашивает: «Пане президенте, чому ви мене зовсім не любите?» — О как?! — Нет, ну я-то помню, что у меня с ней ничего не было! И я ей так отвечаю: «А ты мне что – любовница, чтобы я тебя любил?» А она ещё больше слёзы по лицу документами размазывает и говорит: «Я ж ваша країна, Вікторе Федоровичу! Хіба ж ви не патріот?» — А вы, Виктор Фёдорович, патриот? — Да, я, между прочим, патриот. И ей так и говорю, что я патриот. А она: «Ви мені все що завгодно можете казати, але я правду знаю, бо всі ми бачимо, що ви для мене нічого не робите». — Не, ну прям как Юленька! – Политик хохотнул. — А Юленька в карцере, — напомнил ему Янукович, — Ну так я девчонке отвечаю: «Молчать, женщина! Я хоть ещё ничего не делаю, а лучше бы, если бы как Ющенко делал?» Так она в меня все эти бумажонки побросала и говорит: «А про цього кровопивцю я навіть згадувати не хочу! Досить вже всього того, що він мені перекрутив! Тільки побачу десь його політичні сіпання – його пику погану ще більше йому змордую!» — Ну и женщина, однако… — присвистнул Политик, — А потом-то что? — А потом она что-то успокоилась, водички выпила и говорит мне так задумчиво: «Вчора – він, сьогодні – ви… Може, коли-небудь й людське керівництво, нарешті, буде.» И ушла. А потом возвращается и говорит, что к ней брат пришёл и нашими долгами за газ интересуется. — Подождите-подождите, ведь мы же долги… — Так вот я ей и говорю, что у нас с долгами уже всё в порядке. А она мне: «Та я-то знаю, але братик кожного разу як згадає, то не втримується – приходить та запитує». Политик задумчиво почесал макушку и моргнул водянистыми глазами. — А что же это у неё за брат? — Да вот не берусь сказать, откуда, но откуда-то я его там во сне знаю. Здоровый такой, высокий. Опасный тип, хоть с виду и доверчивый, как ребёнок. Приходил ко мне, покачал головой и со странной улыбкой ещё сказал: «Вот вы же вроде и наш: и мы вас поддерживали, и вы нас «поддерживали», а всё равно толку от вас мало». И ещё железяку какую-то в руках нехорошо так сжимал. — Серьёзно, однако, — Политик покачал головой. — Ещё бы. Только потом он куда-то делся, а ко мне в кабинет ввалился белобрысый детина. Хоть и в деловом костюме, а прёт из него какая-то такая… вооружённость, что ли. Всё, думаю, кранты мне – кулаки он сжал, каждый с пивную кружку, а морда такая, будто он меня сейчас живьём на хлеб намажет. И тут этот мужик начинает мне что-то говорить про Ангелу Меркель, буферные зоны и смену ориентиров. — И всего-то? – недоверчиво спросил Политик. — Да… Надоел он мне в конце концов, ну я и проснулся. Политик вздохнул. — Н-да уж. И приснится же вам такое – братья, девки, железки… — А Юленька в карцере… — умиротворённо напомнил Янукович, — Ну, до встречи в Верховной Раде. — До свидания, Виктор Фёдорович. Президент развернулся на каблуках ботинок и направился брать приступом пешеходный переход в неравной борьбе со светофором. «Пане президенте, чому ви мене зовсім не любите?» – Господин президент, почему вы меня совсем не любите? «Я ж ваша країна, Вікторе Федоровичу! Хіба ж ви не патріот?» – Я же ваша страна, Виктор Фёдорович! Разве вы не патриот? «Ви мені все що завгодно можете казати, але я правду знаю, бо всі ми бачимо, що ви для мене нічого не робите». – Вы мне всё что угодно можете говорить, но я правду знаю, потому что все мы видим, что вы для меня ничего не делаете. «А про цього кровопивцю я навіть згадувати не хочу! Досить вже всього того, що він мені перекрутив! Тільки побачу десь його політичні сіпання – його пику погану ще більше йому змордую!» – А об этом кровопийце я даже вспоминать не хочу! Хватает уже всего того, что он мне перекрутил! Только увижу где-то его политические дёрганья – его морду поганую ещё больше ему изуродую! «Вчора – він, сьогодні – ви… Може, коли-небудь й людське керівництво, нарешті, буде». – Вчера – он, сегодня – вы… Может, когда-нибудь и человеческое руководство, наконец-то, будет. «Та я-то знаю, але братик кожного разу як згадає, то не втримується – приходить та запитує». – Да я-то знаю, но братик каждый раз как вспомнит, то не сдерживается – приходит и спрашивает.