Так кто он? Тот самый Мюнхгаузен?

- Как умирать надоело …       Фраза срывается с тяжелым, полным усталости вздохом и лёгкой толикой облегчения. Он действительно устал от человеческого лицемерия и подлости – самых радушных хозяев в любом веке и эпохе. Устал от прощаний с родными и близкими, но так же отравленными ложью и предательством людьми. Устал раз за разом уходить от надоевшего человечества в изукрашенное облаками небо, ожидая момента очередного своего возвращения. И вместе с тем каждая его смерть несёт облегчение. Исцеление растраченным нервам и пошатнувшейся вере в человечество. Да и уместно ли здесь само это слово – «смерть» - если раз за разом он возвращается? Как сам он любит повторять людям – всё относительно. Даже правда. - Когда я вернусь в следующий раз, вас уже не будет!       Время на Земле и на Небесах действительно течёт совсем по-разному. Он и тут не солгал. Отдохнув пару дней на холодной, но такой родной Луне, он пропустит два столетия на Земле. Однако что для него две, три, пусть даже четыре или пять сотен лет? Что для него время, если он сам изменяет его по собственной воле? Так кто он? Бог? Мессия? Может быть, пророк? Отнюдь. Он скачет по эпохам, учась чему-то у мудрейших представителей эпох. Аристотель, Софокл, Шекспир, Ньютон – он их ученик, а не учитель. Он созерцатель, а не творец. Он впитывает их познания и от того становится счастливей. Но лишь до тех пор, пока человеческая подлость и расчетливость не сломит последнюю близкую ему душу эпохи. А ему точно известен миг, когда это происходит. Ведь он неспроста не размыкает уст в особо важных для него беседах. Он читает в душах. Он их видит. - У меня был друг…и он меня предал. У меня была возлюбленная…и она отреклась от меня.       За столько веков он сотни раз сталкивался с этим. Произнесенные только что слова он произносил немногим реже, чем собственные выдуманные имена. Но в нынешний визит он встретил небывалой верности и чистоты душу, полную веры в него, своего хозяина. Как жаль, что эту душу нельзя забрать с собой.       Ему пора. Пора сказать прощальное слово верному слуге. Впрочем, он знает: уж с ним-то он еще встретится. - Томас, ступай домой, готовь ужин. Когда я вернусь, пусть будет шесть часов! - Шесть ура или шесть вечера, господин? - Шесть дня.       Что ж, вот и всё. Его лестница в небо уже ждёт. Лестница в небо… Пожалуй, стоит вернуться на Землю к рождению одноимённой песни. Те далёкие для нынешнего населения Земли времена обещают быть незабываемыми. Впрочем, всё относительно. Ему не забыть ни одного из своих визитов сюда. Они все для него незабываемые. Каждый по-своему.       Верный Томас радостно улыбается и машет рукой. Он верит – его господин вернётся. Его господин знает – его слуга дождётся.       Ветер усиливается. Значит, ему пора. - Я понял, в чём ваша ошибка. Вы слишком серьезны. Умное лицо еще не признак ума, господа. Все глупости в мире делаются именно с этим выражением лица. Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь!       Когда-нибудь человечество поймёт истинный смысл его послания.       Когда-нибудь оно будет готово стать свободным, стать самим собой.       Когда-нибудь он станет славен не тем, что летал на ядре. А тем, что не врёт.       Когда-нибудь он останется жить среди человечества навсегда, вернувшись на ужин к верному слуге как раз к шести дня.       А пока он шаман, колдун, еретик, сумасброд, фантазёр, чокнутый, сказочник.       А может быть, даже бог.