Безумству храбрых поём мы песню

Беззаботное солнце над деревней Сиропа располагает к лени и бесплотным мечтам о подвигах. Усопп вспоминает свои нежные мечты и сопит обиженно перебитым носом – мог бы, возмутился бы вслух, но он забинтован по самые уши, ему опять переломали все суставы и косточки. В тех мечтах он побеждал врагов одним движением руки, его кудрявые волосы при этом красиво развевались на ветру и поблёскивали в лучах закатного солнца, а спасённые девушки воспевали усоппову доблесть. Чоппер бормочет себе под нос что-то очень жалостливое и прощупывает копытцами месиво, в которое превратилась усоппова грудная клетка. Никого не приходится перебинтовывать с головы до ног так часто, как Усоппа. Никому кроме него не ломают в каждой драке нос. Зоро или Луффи, может, и достаётся в разы сильнее, но Усопп-то ведь – обычный человек, у него и гемоглобин пониженный, и кальция в костях маловато, у него рёбра срастаются с каждым разом всё медленнее, а в носу не осталось ни одной косточки, на которой не было бы трещинки. Чопперу плакать хочется от досады. Он, собственно, и плачет. Усопп глядит в потолок и вслушивается в бормотание Чоппера. Он бы и рад успокоить маленького доктора, но они оба знают, что после следующей битвы Чопперу опять придётся изводить на снайпера большую часть бинтов и медикаментов. Усопп больше не представляет себя сверкающим рыцарем, теперь в каждой своей мечте он побеждает врага ценой огромных усилий, но всегда побеждает и встречает рассвет, смахивая с окровавленного лица налипшие грязные пряди. Никаких благодарных девушек рядом. Он защищает теперь своих накама, и это больше не аморфная мечта пригретого солнцем ленивца.