До встречи с тобой

Иногда по ночам Миражанна начинала задыхаться. У неё словно кончался весь кислород в легких, и она чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Она открывала рот, сипела, хрипела, пыталась перевернуться на бок, потому что так было легче. Но всё бестолку. Соленые слезы жгли её глаза, а горло судорожно сжималось, будто там застрял огромный ком. Так продолжалось уже долгих три года, в основном по ночам, но в последние недели и днем, что говорило о развитии болезни. Лучшие лекари Магнолии называли это аномалией волшебной силы, Полюшка - истощением души, однако на самом деле всё было намного проще. Проще. И хуже. Миражанна не могла больше жить, не хотела, не пыталась. Каждый раз, во время очередного приступа, она билась в истерике, и перед её глазами представала младшая сестра. Лисанна, казалось, была совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, одетая в простое платье. Улыбка расцветала на её лице, легкий ветерок развивал волосы, а синие глаза сверкали в темноте, подобно драгоценным камням. Она была прекрасна. И мертва. От одного только её вида из тела вышибало воздух и никакие магические снадобья не могли это унять. Сколько же ещё можно с этим жить? Ответа не знал никто, ни один из самых могущественных волшебников, и Миражанна потихоньку начала терять надежду на избавление от своего недуга. Зачем уж волноваться? Она ведь навсегда останется такой... - Сестренка, очнись! - Эльфман снова припал к кровати сестры, с силой сжимая её руку. От его громкого голоса хотелось завопить и заткнусь уши. - Ты должна принять лекарство Полюшки, давай же, быстрее! Мира! Она не могла ему ответить, и лишь жадно глотала воздух. Острая боль пронзала её легкие, пробираясь прямо к сердцу, и Мира дрожала, чувствуя, что сходит с ума. Она с ужасом смотрела на мощные руки брата, на те самые руки, которые лишили жизни доверчивую и добрую Лисанну. Нет, черт возьми, девушка ведь никого не боялась и не винила... она не делала этого, ведь так? Она же не щемится от него, и не задыхается от страданий, которые он причинил им обеим? Миражанна вспомнила, как её брат стоял на коленях перед могилой, кричал и плакал. Она должна была чувствовать жалость и сочувствие по отношению к нему, но не могла. Она презирала его! Он ведь предал их, ровно год назад, когда повстречал эту гадину Эвергрин. Ровно с этого момента Эльфман стал забывать о потере. Он начал улыбаться. Держать чью-то руку. Как глупо всё это было, и к тому же, подло. Миражанна не понимала, как можно так... влюбиться и отпустить болезненное прошлое? Оставить там Лисанну. Зарыть в землю свои воспоминания. - Держи, - Эльфман нервно открыл хрустальный флакончик, стоящий на тумбочке, и пара живительных капель снадобья тут же упали Мире на губы. Она легко слизнула их, проглотила и закашлялась, чувствуя, как тяжкое давление в груди постепенно пропадает, и боль отходит на второй план. Почему-то в один момент стало легко и тело расслабилось. Хоть это временный эффект, но девушке стало лучше. Она открыла глаза и посмотрела на широкий силуэт брата, который заслонял собой лунный свет. Серебряная рябь танцевала на его загорелой коже, пепельные волосы светились, будто их зажгли заклинанием. Но.. жалость в его глазах раздражала. Мира ненавидела его и за это. Она хотела, чтобы брат побыстрее убрался из её комнаты и шел в спальню к своей потаскухе. - Со мной всё в порядке, братик, спасибо, - натянуто улыбнулась девушка, в душе желая вытолкнуть его отсюда и закрыться на засов. - Кажется, я просто перенервничала. Позволь мне завтра вернуться в гильдию, там мне самое место. Среди наших. - Это плохая идея, - произнес Эльфман. - Ты же знаешь, что у тебя в любую минуту может случиться приступ, а я не могу постоянно быть рядом и оберегать тебя от потери воздуха. "Конечно не можешь...ты ведь вечно с ней". - Братик мне очень скучно! - Миражанна засмеялась что есть сил, хотя смех ломал ей ребра. - Я целыми днями сижу дома, никуда не выхожу, не вижу гильдию, ни ребят, ни нашего мастера, в конце концов. Я хочу увидеть всех, поверь, это пойдет мне на пользу. Эльфман недоверчиво посмотрел на сестру, недолгое время изучая её, просверливая дыру на ней. В какой-то момент строгость в его глазах смягчилась, появилась нежность и... чертова жалость. - Хорошо, я согласен, только отдохни для начала, - он погладил сестру по щеке, улыбнулся, и неторопливо поплелся в свою спальню. К Эвергрин. Миражанна проводила его мрачным взглядом и подумала, что завтра все в гильдии будут смотреть на неё точно так же, словно она несчастная овечка, заблудшая и потерянная, которую надо пожалеть. Нет. Нельзя допустить, чтобы на неё показывали пальцем. Она должна быть сильной волшебницей, демоницей, а не уставшей девушкой со страшным недугом. Всё решено. Она будет жить с болезнью и болью утраты. Никто не сможет понять её. Никакая любовь её не исцелит. Завтра она придет в гильдию и натянет на себя улыбчивую маску. Даже если потом подохнет от боли.