Стервь

Я стервь. Стервь. Я это всегда знала и никогда не отрицала. Причем беленькую пышнотелую даму, стервочку, в себе я люблю меньше, чем сухопарую черненькую, затянутую в облегающее боди стервозу. Поверьте, стервь в себе надо холить и лелеять. Без этого нельзя. Ну, никак нельзя. Вот, например, вчера… Даже беленькую пришлось упаковать в бутылку вместе с ее пышными формами и крыльями, чтобы не рыпалась, и заткнуть крепко-накрепко пробкой. Крылья, конечно, изрядно помялись, пока ее утрамбовывали в сосуд, но ничего, когда выпустим ее, почистит перышки. — Стерва, — орет. Только мы с черненькой не совсем поняли, кого это она обозвала — меня или ее. Словно сама не такая? Ничего, пусть побесится, зато мы с черненькой легко отбились от приставучего «джентльмена», который все норовил потискать и полапать меня. Не только из-за этого ненавижу общественный транспорт, особенно метро, где все куда-то спешат и толкаются. Очень элегантно, изображая, что чуть не упала в покачивающемся вагоне, встала приставале на ногу острой шпилькой, перенеся на нее весь свой немаленький вес, выбрав самую больную точку на его ступне, что могла придумать больная фантазия моей черненькой. С беленькой бы так не получилось — та бы начала только зажиматься и изображать недовольство, чтобы ее пышную грудь не лапал, кто ни попадя. А тут не в бровь, а в глаз, точнее в ступню. Ох, он и взвыл. — Стерва! — заорал на весь вагон. Все повернулись в сторону моей черненькой и меня и оценивающе оглядели нас. Кто бы сомневался? Вроде взрослый, немолодой, а не понимает, что все бабы стервы, кто в большей степени, а кто в меньшей. Если женщина не стерва, то она не женщина. — Открывай пробку, выпускай вторую, — шепчу черненькой, — вы мне обе нужны. У меня через полчаса важная встреча с одним «козлом». Его, с одной стороны, мягко и жестко, с другой, надо на место поставить — слишком много о себе воображает. А та с потрепанными крыльями сейчас фору тебе сто очков по злости даст.