Запах ромашек

В этот день с самого утра шел дождь. Погода в Городе Смерти разыгралась не на шутку. Улицы опустели, вывески потухли. Город оправдывал свое название. По пустынным улочкам неспешно, вразвалочку шел пепельноволосый парень. Один. Без напарницы. Если быть точнее, он как раз направлялся к ней. В больницу. На последнем задании Соул и Мака, как обычно сражались с недокишином. Но в этот раз удача повернулась к нашим героям спиной. Во время битвы недокишин ранил Маку. Казалось бы, просто боевое ранение, ничего не предвещало беды. Но не тут-то было. Это оказалось последней битвой Маки. Неизвестно, почему, но Мака умирала. Медленно, но верно. После попадания в больницу, Мака не приходила в себя. Зато к ней приходил Соул. Каждый день, уже на протяжении недели. За всю эту неделю дождь не переставал лить. Но вернемся к нашему герою. Весь вымокший до нитки Соул вошел в белое здание. Больничное отделение было похоже на морг. Людей мало, а те, кто есть не похожи на живых: бледные, как мертвецы, а в глазах уже давно угасла жизнь. Зайдя в лифт и нажав на нужную кнопку, парень поехал вверх. Адская машина понеслась на третий этаж, последний этаж. На нем, обычно находились неизлечимо больные или люди, чьи шансы на выздоровление были менее 35%. Мало, не правда ли? Одна только мысль о смерти любимой напарнице угнетала. Именно любимой. Соул уже давно понял, что испытывает к Маке не просто дружеские чувства. Но он боялся признаться ей в этом. Боялся, что ее чувства не ответны. Смех, да и только. Человек-коса, который сражался с кучей монстров, боится каких-то там чувств. Но это правда. А, тем временем, наш герой идет по белым коридорам третьего этажа. И подходя к последней палате, он видит профессора Штейна. Именно он является личным врачом Маки. - Как она?- без лишних предисловий. Да и кому они нужны. И так все понятно. - А ты сам зайди и посмотри, - с какой-то радостью произносит эти слова Штейн. Ну, делать нечего. Раз пришел, нужно зайти. Открывая дверь палаты и вдыхая чудный аромат цветов, пепельноволосый проходит внутрь. В палате было свежо и светло. Открытое окно делало свое дело. Вся палата была уставлена цветами. За то время, пока Соул ходил к Маке, он всегда приносил цветы. И всегда ромашки, ведь они так на нее похожи: милые и невинные, как маленькие посланники солнца. И никто не возражал. - Привет, Соул! – слова, теплой патокой растеклись по телу Косы. Этот звонкий голосок заполнил всю палату. Сейчас не было ничего лучше для Косы, чем видеть эту дурочку живой. Эти милые детские хвостики, книга в ее руках, глаза мятного цвета, наполненные жизнью. Все это было таким родным, любимым. Соул поставил цветы в вазу, и сел рядом со своей повелительницей. Минута, другая. Молчание давило сверху. - Я волновался, - тихо, без лишних эмоций выдавил из себя пепельноволосый. - Прости, - виновато и с ноткой грусти произнесла больная. И опять наступило молчание. Но на этот раз его прервала Мака. - А профессор Штейн сказал, что я иду на поправку, - весело и ободряюще сказала Мака, насколько только могла. - Это хорошо, - все еще грустно вымолвил Оружие. - А еще он сказал, что ты ко мне каждый день заходил, и что все эти цветы ты принес, - все еще не сдаваясь и пытаясь растормошить своего напарника, сказала Мака. Соул же залился краской и стал похожим на помидор. - Я… Я просто подумал, что тебе будет приятно, - смущенно отводя глаза, пробурчал Коса. Мака залилась смехом, и всю палату, а может быть и этаж, наполнил звонкий смех девушки с пшеничными волосами. Соул мог просто улыбнуться, но не той хищной улыбкой, а милой, настолько милой, на сколько мог себе позволить «крутой» парень. Все остальное время они просто болтали. Болтали ни о чем. Болтали о друзьях, об Академии, о том, как скоро Маку выпишут и она снова пойдет на задания. И так продолжалось целую неделю. Соул каждый день приходил к Маке, а Мака, тем временем, его ждала. И для Соула это была лучшая неделя в его жизни. Но хорошее, как известно, имеет привычку кончаться. Утро. По улицам Города Смерти бежал взволнованный красноглазый парень. Бежал по отработанному, за эти две недели, маршруту. Быстро вбежав в больницу и взобравшись по белой лестнице, парень просто ворвался в уже знакомую палату. В ней были только Штейн, Мака и цветы. Мака, вся бледная, лежала в постели и просто смотрела в потолок, даже не реагируя на вбежавшего Соула. А вот Штейн оторвался от разглядывания пищащих приборов и сразу же отвел Соула в коридор. - Что с ней? – не скрывая взволнованности, произнес Соул. - Ей стало хуже и мы провели срочную операцию, но это не помогло. Она умирает. - Но вы... - Я знаю, что говорил, что скоро ее выпишут, - чуть ли не крича, сказал Штейн. - Но неужели нельзя ничего сделать? – Соул пытался найти хоть лучик надежды. - Слишком поздно. Прошу, Соул, проведи с ней последние минуты ее жизни. Но Соула не надо было уговаривать. Он и сам понимал, как важны для них обоих эти минуты. Коса вошел в палату, не показывая свою душевную боль. А Мака все лежала и смотрела в потолок. Коса тихо подошел и сел на стул около пастели. Воцарилась тишина, нарушаемая только звуками ветра на улице и писками приборов, которые, по идее, поддерживали жизнь. - Я умру?- продолжая бесцельно смотреть в потолок спросила девушка. В ее глазах угасли те огоньки жизни, которые только вчера давали надежду на выздоровление. - Да, - тихо и спокойно сказал парень. Он решил не лгать ей в ее последние мгновения. - Но почему? – Мака уже не скрывала волнения и страха, - почему я должна умереть?! Я же еще так мало узнала! Я прочитала так мало книг, не посмотрела мир и даже не влюбилась! Я думала, что умру только тогда, когда сделаю тебя Косой Смерти! Я же так мало прожила! Почему я должна так скоро умереть! Соул молчал. Слова про любовь надолго врезались в память Оружия. Соул до последнего верил, что его чувства хоть на чуть-чуть взаимны. Но слова Маки разбили последнюю надежду парня на тысячи мелких осколков. И в груди стало еще больнее. По окну барабанил дождь, отбивая ритм, известный только ему. За окном было темно, как вечером. Улицы пустовали, и только изредка по мокрым дорогам пробегали бедняги, не успевшие укрыться от ненастья. Иногда по улицам проносились машины, рассекая серые лужи и нарушая тишину. Ветер завывал за открытым окном, играл с занавеской, приглашая ее в головокружительный танец. Тишина в палате продолжалась вечно, а может так казалось? Цветы медленно качались от дуновений ветра. Писк жизнеподдерживающих аппаратов резал уши. Сквозь писк были слышны лишь последние слова души Соула. - Мака, я тебя люблю... Но их никто не слышал. Они никогда не достигнут сердца зеленоглазой. И только монотонный писк возвращал Косу в жестокую реальность. Она умерла. И только запах ромашек будет вечно напоминать ему о ней...