После грозы

Никто так и не понял, чья же эта была инициатива – организовать совместный тренировочный лагерь для команд Самэдзука и Иватоби после того, как они столкнулись лицом к лицу на побережье одного из забытых Богом островков. Однако никто и не протестовал, так что к вечеру палатки на берегу океана были установлены и готовы принять в себя уставших после изнурительных тренировок пловцов. Совместный лагерь, нужно сказать, – это одно лишь слово: совместными на деле были только ночевка и едва ли остававшееся свободное время, которое, впрочем, ребята предпочитали коротать вместе с товарищами по команде. Члены Самэдзука посчитали недостойным себя тренироваться в диком океане и проводили большую часть дня в закрытом бассейне спортивного комплекса неподалеку, тогда как пловцы из Иватоби снова и снова бросали вызов океану, как и было задумано изначально. Вся «совместность» лагеря так и осталась незамеченной для большинства ребят, но только не для Нанасэ Харуки. По какой-то смешной случайности Макото, с которым тот всегда делил все, что только мог делить, слег с простудой и не смог поехать вместе с товарищами. Хару не выручили даже Нагиса с Реем, которые предпочли занять одну палатку, и его поселили с Рином, единственным оставшимся парнем, партнер по проживанию которого также не приехал. Мацуока всем своим видом демонстрировал недовольство сложившимся положением вещей, но не стал возмущаться, понимая, видимо, что это бессмысленно. У Харуки же, как и большую часть времени, было лицо человека, которому едва ли есть дело до чего-то в этом бренном мире, однако реакция бывшего друга-соперника отозвалась неприятным комком в горле. Рин не сказал Хару и пары слов, да и дельфин не знал, с чего начать разговор с акулой, и сам не заметил, как усталость взяла свое и он уснул. Что заставило Хару проснуться уже через пару часов, тот не понял: то ли капризничающая погода, то ли отсутствие источника тепла в паре десятков сантиметров от него. Но когда тот открыл глаза, соседа по палатке не было на месте. Первым порывом было тут же кинуться его искать, но усилием воли парень сдержал себя: Рин наверняка всего лишь отлучился в туалет. Или – догадка больно кольнула где-то в районе сердца - Мацуока так не хотел оставаться в его обществе, что нашел другое место, чтобы провести ночь. Кое-как успокоив себя этой мыслью, Харука попытался снова уснуть. Впрочем, получилось у него это едва ли: спустя меньше чем полчаса раскат грома вырвал его из беспокойной полудремы. Повинуясь дурному предчувствию, парень вышел из палатки, тут же поежившись от сильного ветра и хлещущего в лицо дождя, и побежал в сторону океана, молясь всем известным ему богам, чтобы его догадка оказалась неверна. Молитвы не помогли. В свете сверкнувшей молнии в двухстах метрах от берега среди бушующих волн мелькнула макушка, и прежде чем осознать, что делает, Хару уже прорывался вглубь океана. Мышцы ныли после продолжительной борьбы со стихией, и ноги едва держали, но юноша силой воли тащил за собой безвольно повисшее тело своего соперника на берег. Когда вода осталась позади, Хару позволил ногам подкоситься, и два тела рухнули на мокрый песок. Но спустя лишь секунду, пытаясь подавить подступающую панику, Харука перевернул Рина на спину и убрал растрепанные волосы с лица. Все внутри него похолодело: лицо парня было синим, словно у мертвеца. Хару прильнул к груди юноши, пытаясь услышать стук сердца, одновременно нащупывая пульс на запястье, но все было тщетно: Рин не подавал признаков жизни. И лишь надавив на сонную артерию и почувствовав слабую пульсацию, Харука позволил себе облегченно выдохнуть: Рин был жив. Дыхания, однако, не было. В голове Хару словно образовался вакуум от нереальности происходящего, разум опустел и отказывался думать. Больше всего хотелось проснуться в палатке с Рином под боком, понять, что все это не более чем кошмар, и, быть может, даже позволить себе украдкой обнять бывшего друга со спины и – лишь на мгновение – прижаться губами к его затылку. Но Хару все не просыпался, а Рин с каждой секундой терял шансы на выживание. Харука с силой ударил себя по щекам, сбрасывая оцепенение и силясь вспомнить все о том, что им рассказывали об экстренной помощи. Искусственное дыхание и массаж сердца. Положить одну руку на лоб и зажать пальцами нос, вторую – на подбородок, сделать глубокий вдох и с силой выдохнуть в рот пострадавшего. Затем – непрямой массаж сердца. На пять нажатий один выдох. Хару набрал в легкие воздух и прильнул к Рину, прогоняя прочь совершенно лишние сейчас мысли: не так ему хотелось касаться этих губ. Грудь юноши поднялась и безвольно опустилась. Хару отстранился и резко надавил ладонями на грудину, и еще раз, и еще, и еще… - Ну давай же, Рин, дыши! Выдохнуть. Нажать. Проверить дыхание. Выдохнуть. Нажать. Проверить дыхание. А дыхания все не было, и Хару продолжал иступлено давить на безжизненную грудь, пытаясь задушить рвущиеся из горла рыдание. - Дыши, чертов придурок! Юноша не замечал ничего вокруг: ни собственного срывающегося голоса, ни обжигающих холодную кожу слез, ни потоков дождя, продолжающих хлестать по спине. И когда надежда уже почти погасла, и когда истерика уже готова была накрыть с головой, забирая остатки самообладания, Рин закашлялся и из его рта полилась вода. - Рин… - приглушенно выдохнул Хару, прикрывая покрасневшие от слез глаза. - Хару, - просипел Рин голосом прокуренного старика и поморщился, словно проглотил лимон. – Голова раскалывается. Что слу… - Идиот, какого черта ты полез в океан?! – прорычал Харука, нависая над Рином. - Не кричи… пожалуйста, - выдавил из себя красноволосый парень. – И без тебя тошно. - Тошно ему… - пробормотал Хару, пряча лицо в ладонях. Юноши замерли и замолчали, думая о своем, тишину нарушал лишь шум продолжавшего бушевать океана. Хару жалел о чересчур яркой вспышке эмоций и пролитых слезах, которые наверняка заметил Рин – засмеет еще, стоит оклематься! – а Рин... мысли Рина в последнее время были для Хару загадкой. - Эй, - Нанасэ, почувствовав мягкое прикосновение к тыльной стороне ладони, посмотрел на друга детства. Тот выглядел уставшим и измотанным, но мертвенная бледность постепенно сходила с его лица, возвращая ему прежний цвет. – Прости, Хару, и… спасибо тебе, - растерянно произнес Рин, бросая взгляд красноватых глаз из-под опущенных ресниц. Зрелище смущенного Мацуоки Рина настолько заворожило Харуку, что он мысленно простил тому все, что только можно. Главное, что Рин – его Рин! – здесь, с ним, живой и относительно здоровый. - Что с твоей головой? – запоздало вспомнил Хару жалобу юноши. - Кажется, меня приложило о какую-то подводную скалу, и я вырубился, - признался тот. Теперь стало ясно, как такой выносливый пловец не справился со стихией. - Тебе надо в больницу. Вдруг сотрясение. Можешь встать? – Хару поднялся с места протягивая Рину руку. Общими усилиями удалось придать парню вертикальное положение, но его шатало так, что Хару пришлось перекинуть одну его руку через плечо и взять часть веса на себя. Юноша прикусил губу, пытаясь отрешиться от неведомых доселе ощущений, которые каждый раз накрывали его при близости парня-акулы. Лишь сделав пару шагов, Хару потрясенно выдохнул, оглядываясь по сторонам: - Мы не на нашем острове. Действительно, это оказался даже не остров, а небольшой островок, большую часть которого занимала цепочка испещренных пещерами скал. - Надо найти, где переждать грозу, а потом что-нибудь придумаем, - в итоге вынес вердикт брюнет и потянул Рина в сторону ближайшей пещеры. Та оказалась узкой и достаточно глубокой, чтобы скрыть их от дождя и ветра. Прислонив пострадавшего к стене, Хару сел напротив: пещера была настолько узкой, что их ноги практически соприкасались. - Так зачем ты полез в океан? - вновь спросил Хару, надеясь в этот раз получить ответ. Ответа, однако, не последовало. Рин молчал, уперев локти в колени и положив подбородок на руки, и смотрел отсутствующим взглядом куда-то в пол. Мелькнула молния, осветив бледное лицо парня и отразившись в его рубиновых глазах. Хару сглотнул вязкую слюну, силясь отвести взгляд, но проиграл самому себе. Ему так редко выпадал шанс смотреть на Рина вот так, пристально, вблизи, не пряча глаз и не боясь выдать себя. Нестерпимо хотелось протянуть руку, пропустить сквозь пальцы пряди мягких, влажных после океана волос, провести подушечкам по лбу, бровям, скулам… - Вы ведь все тренируетесь в океане, - произнес Рин, и Хару моргнул, отводя взгляд. Замечтавшись, он и забыл, что ждал ответа. – Так что мне тоже захотелось узнать, каково это, - признался юноша, пряча лицо в изгибе локтя. - Почему ты не мог просто тренироваться вместе с нами днем? – задал закономерный вопрос Хару. - Я… не знаю. Я не мог, - раздалось приглушенное бормотание. «Я боялся», - услышал Хару. - Рин, я… - начал было он, но замолчал, так и не придумав, что сказать. Да и нужно ли было что-то говорить? Любому, кто встречал Рина, тот казался настоящей акулой: сунешь палец в рот - откусит руку по локоть. Эгоистичный, излишне самоуверенный, временами агрессивный мальчишка. Иногда Харуке казалось, что этот Рин – вовсе не тот, кого он когда-то знал, а какой-то совершенно чужой парень в облике Рина, носивший его имя. Мало кто знал, что вся эта бравада – не более чем маска, под которой прятался гораздо более хрупкий и ранимый человек. Хару – знал. И когда Рин сбрасывал эту маску, фактически оставаясь перед ним обнаженным, душа дельфина теплела и трепетала, словно бабочка. В такие моменты в глубине души зарождалась робкая надежда, что все еще может быть по-старому, что он еще сможет увидеть искреннюю улыбку Рина, а не его вечный акулий оскал. Хару прислонился к холодному камню затылком и прикрыл глаза. В голове проносились события минувших пары часов, и сердце его болезненно сжалось, стоило ему представить, что исход мог быть совершенно другим. - Знаешь, Рин, - слова вырывались сами собой, - когда я увидел тебя там, мечущегося среди волн, и мне казалось, что я не успею, что уже поздно, когда вытащил тебя на берег, а ты не дышал, и сердце едва билось… - Хару сглотнул, вспоминая, какая паника его накрыла, - я, кажется, никогда в жизни так не боялся. – Голос дрогнул на последнем слове, и Хару замолчал, бросая взгляд на Рина. Тот сидел в той же позе, уткнувшись лицом в запястья, и даже не приподнял головы. «Уснул», - подумал Хару со смесью разочарования и облегчения. Это понимание почему-то подстегнуло его еще сильнее, и он уже не мог сдерживать рвущихся наружу чувств, теряя контроль над своими словами. - Кто бы мог подумать, что самым большим моим страхом будет потерять тебя, - выдохнул он, снова прикрывая глаза. И, помолчав несколько секунд, продолжил: - Я и не помню, когда начал чувствовать к тебе что-то особенное, не то же, что к Макото, или к Нагисе, или к Рею… наверное, с того самого момента, как встретил тебя. Думал сначала, что это дух соперничества или обычный интерес к новому человеку. Да только к плаванью это никакого отношения не имеет. Никогда не имело. Мне просто нравится находиться рядом с тобой. Правда, возможностей для этого в последнее время почти нет. Тебе ведь нет дела до самого меня, тебе нужны только соревнования, победы, - с болью в голосе выплюнул Хару, и тут же открыл глаза, боясь, что мог разбудить Рина своей вспышкой. Но тот даже не шелохнулся, лишь плечи вздымались в такт медленному дыханию. - Я даже рассказал Макото, а он выдал такое, что я разозлился и целый день с ним не разговаривал, - слегка улыбнулся Хару. – Но, наверное, он все же прав. Наверное, я правда люблю тебя, - голос понизился до шепота. До рассвета оставалась еще пара часов, гроза снаружи понемногу утихала. Харука продолжал смотреть на фигуру спящего Рина, и сам не заметил, как глаза закрылись и он погрузился в дрему. А спустя каких-то несколько минут его разбудил смачный чих, от которого Хару даже подскочил. Бросив взгляд на сидевшего напротив Рина, парень тут же расположился рядом и приобнял его одной рукой за плечи, прижимая к себе. - Х-хару, ты что д-делаешь?! – опешил от такой наглости тот, сонно моргая и пытаясь отстраниться. - Спасаю тебя от воспаления легких. У тебя зуб на зуб не попадает. Рин открыл было рот, чтобы снова возмутиться, но тут же снова закрыл его, словно передумав. Он неловко заерзал, пытаясь устроиться поудобнее. - Странно все это, - тихо пробормотал он, прислонив голову к плечу Хару. - Что именно? Рин лишь пожал плечами, ничего не ответив, и через пару минут тихо засопел, снова погружаясь в сон. А Харука млел, точно сытый кот, прижимаясь к столь давно желанному телу. Ему вдруг безумно захотелось, чтобы Рин слышал каждое слово, что он сказал, чтобы знал, как сильно тот нужен Хару. Но такого не могло быть, ведь едва ли взбалмошный юноша оставил бы без внимания такое откровение. И Нанасэ не был уверен, что у него хватит смелости повторить все это в лицо. В очередной раз Хару проснулся от окликов, раздававшихся снаружи. Он разбудил Рина, который практически лежал на нем, и с трудом поднялся. Все тело нещадно ломило от долгого сидения в неудобном положении. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Оказалось, что они поставили на уши всех, кого было можно своим внезапным исчезновением. Стоило парням рассказать о произошедшем ночью, Рина тут же отправили обратно в город, в больницу. Как выяснилось позже, не зря: у него было легкое сотрясение мозга, да еще и ушиб предплечья, о котором тот умолчал. Ничего серьезного, разумеется, но дорога к бассейну была для него закрыта на ближайший месяц. Оставшееся время лагеря прошли для Хару как в тумане. Он никак не реагировал на попытки Нагисы и Рея растормошить его, а только погрузился с головой в тренировки, стараясь изо всех сил, словно выкладывался за двоих, себя и Рина. Та ночь что-то изменила в нем: он уже и не надеялся, что ему будет хватать редких встреч, перепалок и брошенных украдкой взглядов. Хотелось поделиться с кем-то чувствами, которые мешали нормально спать уже которую ночь, но даже Макото не было рядом. Окончание лагеря тоже не принесло заметного облегчения. Стоило в очередной раз подумать о том, что у него нет никакой возможности увидеть Рина в ближайшие несколько недель, как на Хару нападала апатия. Он часами лежал в остывшей ванной, вопреки обыкновению, не наслаждаясь ощущением обволакивающей его воды, а придумывая поводы для того, чтобы увидеться с Рином. Просто прийти к нему в общежитие? Но Хару понятия не имел даже, где оно находится, не говоря уже о том, что это выглядело бы как минимум глупо. Прийти в плавательный клуб Самэдзуки? Но тренер запретил Рину даже появляться на его пороге до полного выздоровления, чтобы он не дай бог не нарушил указаний врача, так что застать там его было невозможно. Как ни крути, а оставалось только все глубже погружаться в свои мысли, представляя, какой могла бы быть встреча. Представляя, как Хару бы повторил все то, что говорил там, в пещере, а Рин бы, вопреки ожиданиям, не оттолкнул бы, не разозлился и не рассмеялся в лицо, а принял бы его чувства и, быть может… даже ответил бы взаимностью? Но вероятность этого настолько мала, что Харука боялся позволить себе по-настоящему надеяться. А спустя пару дней Рин собственной персоной появился на пороге его дома. Как всегда, с его непринужденной позой, самоуверенным взглядом и усмешкой-оскалом он казался сошедшей с глянцевой обложки звездой, но напряженные плечи и то и дело сжимающиеся в кулаки руки говорили о том, что он вовсе не так расслаблен, как хочет казаться. Хару обычно без труда удавалось скрывать свои эмоции: куда больших усилий требовалось для того, чтобы их выразить. Он про себя порадовался этому умению, приподнимая бровь и глядя на Рина со смесью легкого удивления и равнодушия, хотя внутри него уже разрасталась настоящая буря. - Какими судьбами, Рин? - Был неподалеку, дай, думаю, загляну, проверю, не зачах ли ты окончательно, - ухмыльнулся тот, сверкнув острыми зубами, и нагло оттеснил хозяина дома, заходя внутрь. - Что ты… - Избавляю тебя от участи негостеприимного хозяина, который держит гостей на пороге. Хару на это лишь закатил глаза и проследовал в комнату, садясь напротив Рина. - Как видишь, не зачах. - Да неужели. Знаешь, выглядишь ты, прямо скажем, паршиво, - скептически окинул его взглядом Рин. Хару знал это. Сказывались бессонные ночи и отсутствие аппетита. Даже любимую скумбрию он впихивал в себя через силу. - Заглянул. Проверил. Если ты не против, у меня кое-какие дела, – Рина выгонять не хотелось, но Хару оказался совершенно не готов к разговору с ним. Забавно, он мог днями проигрывать в голове их встречу, а сейчас мечтал оказаться как можно дальше. Раньше чувства к Рину были маленькими тлеющими угольками, которые согревали изнутри и лишь изредка могли обжечь, если забыться и схватить их голыми руками. Но последняя встреча заставила их разгореться в настоящий костер: чуть потеряешь бдительность – и он полностью поглотит. - Мне казалось, влюбленные подростки ведут себя иначе с объектами своего вожделения. Хару дернулся, как от удара. На него словно вылили ведро ледяной воды. Неимоверным усилием воли он заставил себя не измениться в лице и со спокойной интонацией произнести: - Ты на солнце перегрелся, Рин. Бред несешь. Хару был готов поклясться, что на лице его бывшего друга на секунду мелькнула неуверенность, но оно тут же приняло еще более самонадеянное выражение. - Не нужно ломать комедию. Я все слышал той ночью. Из легких словно разом исчез весь воздух, и Хару понял, что не может сделать ни единого вздоха. - Знаешь, Хару, - продолжал Рин. – Не ожидал от тебя такой трусоватости: признаваться спящему, как ты думал, человеку… Хотя неужели ты действительно рассчитывал на то, что я сплю? Как глупо. Хару внезапно встал и, глядя на Рина сверху вниз, резко сказал: - Если ты здесь для того, чтобы смеяться, убирайся. - Да хватит меня гнать! – выкрикнул Рин, тоже подскакивая со своего места. – Я вообще не хотел, чтобы разговор был таким, а все ты со своей вечной равнодушной миной! Парни стояли, сверля друг друга тяжелыми немигающими взглядами. Первым не выдержал Рин, отводя глаза и как-то сразу теряя весь свой гонор. - Хару, послушай… я просто хотел поговорить. Не принимай меня в штыки. Харука даже опешил от неожиданно мягкого тона и медленно опустился обратно. Второй юноша последовал его примеру. - Просто ответь: все, что ты тогда говорил… это правда? – спросил Рин, серьезно глядя ему в глаза. Не было смысла продолжать увиливать, слова легко слетели с языка. - Я люблю тебя. Это правда. - Вот как. Хару ждал хоть какой-то реакции, но Рин молчал, смотря куда-то в сторону нечитаемым взглядом. - Вот как? И это все? - А что ты хочешь от меня услышать? – в его голосе сквозило раздражение. - Да хоть что-нибудь. Например, «ты чертов извращенец» или «не подходи ко мне больше». - Хару, - устало выдохнул Рин, прикрывая ладонью глаза, - неужели ты думаешь, что я бы пришел сюда, если бы считал так? - Тогда что? Рин, наконец, посмотрел ему в глаза. Он выглядел совершенно растерянно. – Я не знаю. Честно говоря, когда шел сюда, я был уверен, что все это неправда, и хотел просто убедиться в этом. Думал, что я все же отрубился и мне все приснилось. Или что мне мозги отшибло от удара. Так что у меня не было возможности всерьез обдумать все это. Хару во все глаза смотрел на Рина, боясь поверить услышанному. Неужели это значит, что Рин действительно собирается подумать о том, чтобы дать ему… шанс? - Так что дай мне время. - Сколько захочешь, - губы Хару изогнулись в намеке на улыбку. Рин улыбнулся в ответ, той самой своей улыбкой, которую Нанасэ помнил с детства, открытой и искренней. Он поднялся и повернулся в сторону выхода. - Я пойду. Харука двинулся следом за ним, но уже у самой двери Рин внезапно обернулся. Их лица оказались в каких-то паре сантиметров друг от друга, дыхание Рина было совсем рядом, и прежде, чем Хару успел как-то среагировать, губы красноволосого юноши коснулись его собственных. Рин целовал его медленно и тягуче, словно пробуя на вкус, запустив руку в его волосы, не прижимая, но и не давая отстраниться. Хару задышал рвано и тяжело, костер внутри него полыхал вовсю, разгораясь в настоящий пожар, который едва ли можно было контролировать. Но стоило Хару отойти от первоначального шока и податься вперед в попытке ответить, как Рин прервал поцелуй и отстранился, глядя в пол и тяжело дыша. Щеки его слегка покраснели. - Не подумай, это ничего не значит. Просто… захотелось попробовать, вот и все, - пробормотал он, пряча взгляд. - Да. Я так и подумал, – Хару, наоборот, смотрел на Рина во все глаза, все еще не веря в произошедшее. А тот ушел, не сказав больше ни слова и не обернувшись. Харука еще несколько минут гипнотизировал закрытую дверь, а на губах таял вкус Рина. Голова была пустой и легкой, не было ни одной членораздельной мысли, но было предчувствие: несмотря на «это ничего не значит» Рина, его поцелуй значил многое. И Хару оставалось лишь дождаться, когда сам Рин это осознает.