Чувствую каждый удар твоего сердца, Ощущаю тебя этими пустыми ночами. Успокаиваешь боль, останавливаешь дрожь, Ты очищаешь мои мысли... Ты – мой выход Из этого испорченного места, Потому что благодаря тебе я забываю, Ты приглушаешь мою боль. Как выразить тебе все о том, кто ты для меня И сколько для меня делаешь? Ты лучше наркотиков, Твоя любовь – словно вино, Чувствую, как быстро ты действуешь, Ощущаю, как ты возносишь меня на небеса... Ты лучше наркотиков, Ты – мое пристрастие в жизни. Чувствую, как быстро ты действуешь, Ощущаю, как ты возносишь меня на небеса... Чувствую тебя, когда мне тревожно, Ощущаю, когда трудно справляться. Ты – мое пристрастие, мой рецепт, Мое противоядие... Ты убиваешь яд, Облегчаешь страдания, Усмиряешь ярость, когда мне страшно. Снова чувствовать... Как выразить тебе все о том, кто ты для меня И сколько для меня делаешь? Ты лучше наркотиков...
Better Than Drugs Skillet
- Ты, как всегда, пунктуален. Кою склоняет голову к плечу, медленно выпуская в духоту помещения клубы серого дыма изо рта, застревающего под потолком призрачным смогом. Здесь, в этом роскошном номере люкс, где кондиционеры и вытяжки должны работать на отлично, он игнорирует все бытовые приборы, отравляя воздух до предела. Сидит в темноте в глубоком кожаном кресле у настенной полки, на которой замерла одна единственная включенная лампа. Такая тусклая, что мало помогает рассеять мрак, захватывая в свой матовый желтый круг лишь гибкое стройное тело курящего. Из-за этого глубокие тени в складках одежды и на коже топят его силует в темноте, будто стирая наполовину плавные очертания. Как незаконченный рисунок искусного мастера, мазками масла на черном холсте - лишь одна сторона мужчины, рассеивающегося в угольной бездне полотна. Поза гитариста расслаблена и спокойна: нога закинута на ногу, лопатки касаются мягкой обивки спинки, голова чуть откинута назад. Левая рука небрежно уложена на подлокотник, когда как правая застыла возле красивого лица с тлеющей лениво сигаретой в длинных пальцах. Яркий макияж в это время суток, слегка поблескивая при слабом освещении на веках, придавал безэмоциональному лицу особенное очарование, притягивая взгляд. Полные губы чуть приоткрыты, взгляд отстраненный и задумчивый, волосы уложены в прическу по последнему образу - он был идеален до кончиков ногтей, покрытых черной краской. И это не было преувеличением. Только одно бросается в глаза, рождая несоответствие с привычным Урухой и тут же напоминая вошедшему о том, зачем они оба здесь - черный кожаный костюм, плотно облепивший фигуру гитариста. Расклешенные чулки с декоративной шнуровкой по всей длине, от бедер до носков остроносых туфель, шелковые подтяжки, до неприличия короткие шорты с заниженной талией, мало что скрывающие позади, и курточка-балеро с длинным рукавом и заклепками на плечах, обнажающая живот и поясницу, едва-едва скрывшая грудь. Вновь прибывший отводит взгляд в сторону от дышащей раскрепощенностью и бесстыдством картины, замечая за широким развернутым воротом на манер пиджака, открывшим ключицы, тонкий аккуратный ошейник на шее напарника, а на запястьях - широкие кожаные наручники, сейчас не скрепленные цепью. - Не нравится? - хмыкает Такашима, прикрывая густо накрашенные веки и вновь глубоко затягиваясь. - Это будет не так уж и сложно снять. - Мне не интересно это слушать, - холодно отрезает брюнет, направившись к дивану, стоящему у противоположной от кресла стены, стремясь быть как можно дальше от друга. По крайней мере, сейчас. - Снова ты грубишь мне. Но ведь уже скоро этот вопрос станет актуальным, разве нет? Аой пронзает напарника ледяным взглядом, опустившись на диван, и тоже неторопливо закуривает. И Кою с готовностью встречает этот взгляд, не желая уступать другому в зрительном сражении за врожденную гордость. Но в конце концов они оба успокаиваются. Слушая удары секундной стрелки на настенных часах, приближающие обоих к главному событию этого вечера. - Так как это снимается? Уруха хмыкает и откидывает коротким движением головы темную челку с лица, вновь обхватывая сочными губами фильтр, прекрасно зная - Аой не позволит себе допустить ошибки. Больше всего он ненавидел это - заминки во время их шоу, портящие общую картину и сбивающие с темпа, так что ритмисту было важно быть всегда готовым и уверенным в себе, продумав все до мелочей. - Одна молния на куртке и две - по бокам шорт. Больше тебе и не нужно, чулки останутся. - Ясно. - А ты... - музыкант делает многозначительную паузу, похотливо пробегаясь глазами по напрягшемуся от волнения и ожидания телу напарника, отмечая привычную простоту его стиля. Черные брюки, такого же цвета рубашка и удлиненный пиджак сверху, не считая туфель на ногах и цепочки на шее. Без роскоши и излишеств, но смотрится шикарно, с его-то фигурой. Аой всегда знал толк в простых, но притягивающих взор вещах. И сам мог украсить любую тряпку, купленную в брендовых магазинах без долгих поисков и раздумий. Вот это Кою и называл магией. И талантом всегда выглядеть безупречно несмотря на то, что на тебе надето. - Не изменяешь себе. Такой же статный и чертовски сексуальный. Даже с этим макияжем на лице - настоящий мужчина. - Заткнись. - Мы так отличаемся друг от друга, - тянет гитарист, пуская тонкую струйку дыма перед собой. - И во вкусах в одежде тоже. Я в коже, ты в костюме. Но цвет один на двоих - черный. Наверное, это цвет нашего падения. Порочный и грубый. Как символ тьмы наших извращенных увлечений. - Тебе нравится выводить меня из себя? - Юу дергает губой, оскалившись. Но он не может не признать правильность произнесенных другом слов. Все верно. Они те, кто они есть. И они тут по собственной воле. - В любом случае, руководить спектаклем будем не мы. Все зависит только от его настроения. То, в каком духе он придет сюда сегодня, и установит характер очередной игры. Аой отводит взгляд в окно, заметно напрягаясь. Уруха лишь искоса оглядывает вновь заволновавшегося напарника, приоткрыв губы, и тоже отворачивает лицо в сторону, признавая поражение. Все-таки... - И все равно, тебе нравится все, что происходит между нами. - Замолчи! - брюнет подскакивает с дивана, в пару мгновений оказавшись возле кресла друга, и хватает того за ворот куртки. - Ты ничего не знаешь! Он сдергивает мужчину с насиженного места, заставляя его подняться на ноги и поравняться с ним, отчего зажатая в зубах сигарета падает на дорогой ламинат. Кою хмыкает, наступая на тлеющий огонек носком туфли, и без толики страха поднимает к сорвавшемуся от вполне понятных ему чувств брюнету невозмутимый взгляд. - Как бы ты ни отрицал это, тебя заводит все, что бы ни происходило с нами. - Уруха, - угрожающе рычит ритмист, встряхивая мужчину за одежду. - Я здесь только из-за... - Нет. Ты тут, потому что хочешь этого, Аой-сан. - Я... Щелчок дверного замка заставляет обоих отвлечься от личных разногласий и повернуть головы на источник звука, мгновенно затихнув. Вошедший незамеченным из-за увлекшихся словесной борьбой друзей мужчина, обозначивший свое присутствие в номере тем, что провернул ключ в замке, запирая их изнутри, спокойно стоит сбоку от двери. Откинувшись спиной на деревянный косяк и наблюдая за грубой сценой так бесцветно, что мурашки по коже... и Юу машинально разжимает пальцы на скрипящей под силой сжатия коже, выпуская напарника из грубой хватки. Свет не достигает вновь прибывшего, слабо осветив лишь голубые узкие джинсы и древесного цвета туфли, но все же захватывает в свой плен белоснежный манжет рубашки и сильную кисть, небрежно сжавшую в себе свернутый в кольцо кожаный жгут. И вид этого жесткого орудия заставляет брюнета шумно выдохнуть накопленный в легких кислород, а шатена, наоборот - свистяще втянуть его в грудь. Часы на стене оповещают коротким звонком наступление ночи, указав ровно полночь на искусственно состаренном циферблате. - К... - Помолчи, Кою. Этот твердый, тихий и предостерегающий тон словно вырывает голосовые связки из глотки лид-гитариста, заставляя того прикусить язык. И оба мужчины понимают... Что сегодня их лидер не в духе. - Репетиция была ужасной, - словно читая чужие мысли, мужчина отклоняется от стены, медленно направившись к виновникам своего недовольства. Гитаристы прирастают ногами к полу, не смея шевельнуться, пока натренерованная фигура плавно выходит на свет, словно материализуясь из воздуха. - До концерта всего неделя. О чем вы думаете? - Кай... Щелчок плети обрывает брюнета на полуслове, и тот закрывает глаза, рвано хватая ртом накаляющийся с каждой секундой воздух - раскрутившийся кожаный жгут ударяет, пока еще, по полу своим тонким наконечником, предупреждая, что при дальнейшем непослушании наметит своей целью уже чужое тело. - Не зли меня, Широ. - Прости... - Юу опускает взгляд вниз, чуть склонив голову в послушности, и Кою следует его примеру, принимая давно установленные для них троих правила, нерушимые, как воля музыкантов, слепо следующих за своей мечтой. Ютака прикрывает глаза, дотягиваясь пальцами до выключателей на стене, и щелкает одним из них, зажигая еще пару тусклых ламп по обе стороны большой двуспальной кровати посреди комнаты, у широких зашторенных окон. Лицо ударника при том все же освещается грязно-желтыми пятнами из-за плафонов, заставляя Аоя дрогнуть, но вовсе не от испуга. - Вы совсем не слышите друг друга. Ваши ритмы вновь расходятся. И раз уж вам так сложно найти единую мелодию самостоятельно, тогда слушайте меня. Лидер рывком отодвигает кресло, в котором совсем недавно восседал Уруха, от стены и устало опускается в него, закинув ногу на ногу. Одна из брошенных лид-гитаристом в пепельницу недокуренных сигарет на полке привлекает его внимание, и он выуживает из стеклянного плена тлеющий окурок, поднося его к губам. Глубокая затяжка в полной тишине, несколько секундная задержка, и шатен наконец поднимает свой темный внимательный взгляд на музыкантов, откинувшись спиной на мягкую спинку. - Прости, в следующий раз я буду внимательней, - соглашается без возражений Юу, и все присутствующие в комнате знают - это единственные случаи, когда черноглазый нахал так легко подчиняется чужой воле. И ни в каких других ситуациях и местах он не станет вести себя так же, как сейчас, перед этими двумя. Без посторонних, в номере люкс на самом верхнем этаже Токийского небоскреба. - Разве это не Рейта виноват в срыве репетиции? - шепчет тихо Кою после затянувшейся паузы, во время которой Аой подвергается пристальному изучению беспощадных карих глаз лидера, обведших его с головы до ног опаляющим через одежду вниманием. Этот тяжелый взгляд Кая так часто заставляет его музыкантов чувствовать себя ничтожными крохотными насекомыми на кончиках его пальцев, что даже не по себе. Он заставляет потерять дар речи и сжаться внутри, предвидев последующее за ним наказание, приправив потерянность чувством вины. - Замолчи, придурок, - шипит брюнет, не отрывая взгляда от носков шоколадных туфель перед собой. - Или хочешь разозлить его еще сильнее? - Я хочу только тебя, Юу. - Мне нужно задать ритм, чтобы вы наконец прекратили препирательства и приступили к делу? - вздергивая бровь, проговаривает медленно, с нотками наигранного непонимания, лидер. В этом тоне четко слышится вкрадчивая угроза, и ударник укладывает кожаный хлыст на свои колени, заставляя Аоя тут же вздрогнуть при мысли о том, что эта вещица может быть пущена в ход в любой момент, не будь они расторопнее. - Хотя бы раз вы можете справиться без моей указки? - Конечно, - губы Урухи растягиваются в игривую улыбку, и лид-гитарист делает шаг навстречу стоящему рядом Аою, вынуждая того обернуться. - Тогда, начнем? Ютака скучающе подпирает щеку кулаком, молча наблюдая за своими согруппниками, и шатен решает взять инициативу на себя. - Орел или решка? - Орел. Такашима вынимает из нагрудного кармашка монетку, покрутив ее в пальцах, чтобы продемонстрировать подлинность иностранной валюты, и подкидывает кусочек металла в воздух. Тихий звон и такой же тихий хлопок ладони, и Кою поднимает голову к заметно нервничающему напарнику, не глядя убирая руку со своей кисти. Для них это уже обычное дело, происходящее, словно обязательная часть, перед каждой такой ночью. И единственное проявление своей свободы, только сейчас. - Я сверху, - хмыкает брюнет, находя взглядом изображение орла, смотрящего в потолок на загорелой коже, и Уруха ведет плечом, бросая доллар на журнальный столик перед кроватью. Он вовсе не против - ему больше нравится чувствовать друга внутри своего тела, чем самому погружаться в чужой жар. К тому же, Аой, наоборот, любит доминировать. Сегодня желания совпали. - Что ж, раз роли выбраны... - Такашима встает вплотную к своему напарнику, своевольно опуская ладони на бедра ритмиста и без стеснения пробираясь ими под полы черного пиджака, улыбаясь так, словно ему вручили ключи от Рая. - Давай начнем. - Слишком много болтаешь. - Аой обвивает рукой тонкую талию друга, резким движением прижимая к себе схваченное скрипящей кожей тело, едва не столкнувшись с ним лицами. - Ну, так заставь меня замолчать. Жарко выдыхает Уруха на чужие губы, и ритмист спешит поскорее заткнуть лишенного инстинкта самосохранения мужчину, чтобы не нарваться на более серьезные неприятности, зная о нелюбви их лидера к слишком затянутым приготовлениям. Он дергает Кою еще ближе к себе за волосы, сжимая жесткие от лака пряди у корней, и быстро накрывает его рот своим. Горячий язык беспрепядственно врывается в раскрывшуюся навстречу теплоту в развязном поцелуе, и Кою закрывает глаза в удовольствии, ощущая хватку крепких рук, не дающих ему отстраниться. Сталкиваясь зубами, они увлекают друг друга в сладкие терзания, сминая полные губы в жадном порыве и переплетая языки во влажном танце на глазах своего ударника. Ютака слегка прикусывает фалангу указательного пальца, отправляя дотлевший до фильтра окурок обратно в пепельницу, не отводя потемневшего взгляда... На самом деле все просто. Аой соглашается на это, потому что безрассудно любит своего лидера. Кою соглашается на это из-за такой же безрассудной любви к ритмисту. Единственное, что остается неизвестным во всем этом - чувства самого Кая. Но все трое связаны этими странными отношениями и никто из музыкантов не может отказаться от них. Самое удивительное в том, что ничего не делается по принуждению. Они просто подчиняются своему ударнику, в душе жесткому доминанту и требовательному ведущему, любящему контроль, и эта сторона шатена известна всем, кто работает с ним. Только о том, как это проявляется в душных номерах отеля, знали лишь трое, и это было правильно. А без Ютаки группа была обречена на распад и самоуничтожение, и жесткость, с которой лидер держал в своих руках все и вся, была необходима каждому из участников. Если бы не он, работа бы стояла на месте. И именно эта сила и привлекала Аоя... Твердый характер и сила духа, которые при желании могли снести все на своем пути. Посторонние люди не знали правды. Только улыбка с обманчивыми ямочками на щеках и добрый теплый взгляд - неизменный портрет барабанщика в глазах фанатов. И это так волнительно - лидер показывал себя настоящего только им двоим, и это было чем-то интимным, более интимным, чем то, что происходило сейчас в комнате. Чем-то очень личным, из-за чего Юу ощущал себя особенным человеком, какому была доверена большая тайна. И он не собирается разочаровывать мужчину, чье доверие было бесценным для всех них. Он не потеряет его так глупо... Поцелуй становится все глубже, забирая дыхание. Широ яро насилует чужой рот в страсти, вновь охватившей его с головой. Прожигающий взгляд в стороне подстегивает желание, заводя с пол-оборота, и Аой не скупится на укусы и ласки, обводя ладонями стройное тело своего напарника почти бездумно. Пальцы бороздят по кожаным складкам костюма и оглаживают оголенные участки все наглее, заставляя Кою задрожать от нетерпения. И шатен рывком сдергивает с плеч Юу атласный пиджак, хватаясь за крепкую спину, и тянется к нему так доверчиво и просяще, что нельзя не уловить его увлеченности черноглазым хищником. - Ю... - На колени. Уруха без промедлений падает перед гитаристом на колени, не отдавая себе отчета в собственных действиях - тело само слушается чужого низкого тембра, не спрашивая на то разрешения хозяина. И полные губы музыканта оказываются прямо напротив ширинки черных брюк, так что Кою понимает без лишних слов, чего хочет от него напарник. Ютака продолжает молчать, и раз так - пока его все устраивает, так что Уруха может двигаться дальше, чем и пользуется в ту же минуту. Припадает губами к натянувшему ткань бугорку, обхватив руками узкие бедра мужчины, и сжимает его губами через грубоватый материал, получая взамен тихий хриплый вздох. Это слепое обожание... когда готов сожрать человека от переизбытка эмоций - состояние, знакомое слишком хорошо. Аой откидывается поясницей на низкую спинку кровати и запускает ладонь в волосы напарника, плотнее вжимая красивое лицо в свой пах. Сорванное горячее дыхание Кою, его умелый рот и ловкий язык сводят с ума даже сейчас, пусть Аой и жаждет оказаться под кем-то еще, но опытность любовника берет свое. Кою покрывает быстрыми поцелуями затвердевшую под брюками плоть, мнет ее губами, задыхаясь в своем наваждении, ожидая, когда Юу ослабит хватку и позволит ему отстраниться, чтобы избавить от дорогих тряпок. А пока Аой продолжает направлять его голову, вынуждая бороздить губами по материалу снизу вверх и обратно, мужчина может лишь покорно работать ртом, покрывая ткань влагой. Но даже это ему так нравится, что о возражении нет и речи. А когда брюнету это надоедает, а желание возрастает, требуя большего, он все-таки отодвигает от себя партнера, с шумом втягивая сквозь сомкнутые белые зубы воздух. Кою быстро расправляется с ремнем и ширинкой, даже судорожно подрагивающие пальцы не могут помешать ему. Но едва брюки соскальзывают на пол по длинным ногам музыканта, являя взгляду отсутствие нижнего белья, - прихоть Кая, ненавидевшего наблюдать эту часть гардероба на гитаристе, - мужчин прерывает еще один звонкий щелчок в воздухе. Этот хлыст работает так же, как работает пульт от телевизора, одним лишь жестом поставив на паузу развернувшуюся перед глубоким креслом сцену. И только рвано дергающиеся грудные клетки мужчин не могут замереть вместе с ними, обжигая легкие огнем. Они словно дрессированные зверьки в золотой клетке, но ощущения ошеломляющие, словно от дозы, разъедающей мозг. Это нельзя отторгнуть. - Дальше без рук, Кою. Спокойно и даже холодно диктует Кай, о присутствии которого было невозможно забыть даже за таким моментом, и Такашима быстро кивает, не в силах возмутиться. - Понял... - Аой-сан, - так же требовательно зовет лидер, заставляя брюнета посмотреть на него. Юу все понял еще с полуслова, так что уточнять свою задачу взглядом не было необходимости. И все же увидеть лицо Кая хотелось так, что ритмист был лишь рад этому. А потом Уруха заводит руки за спину, позволяя Широяме сцепить вместе железным кольцом на петле мягкие наручники на своих запястьях, лишающие того свободы действий. - Продолжайте, - без тени смущения и неловкости проговаривает ударник, вновь закуривая. Пока он бездействет, просто наслаждаясь зрелищем, но позже обязательно вступит в игру. А до того гитаристы предоставлены себе, и это тоже своего рода наркотик - отдаваться пороку на чужих глазах. Уруха чувствует это так же, как и Аой, вновь потянувшись к выпрямившемуся брюнету. И его выразительные сочные губы наконец смыкаются на блестящей от влаги головке, пропуская ее в манящую теплоту рта. Шумный вдох, как причина удовольствия, и Аой не сдерживается, хватая шатена за волосы и грубо толкаясь навстречу влажному плену. Это не проблема - Кою давно привык к резкости своего любовника, так что лишь низко стонет в ответ, наслаждаясь заполнившим рот пульсирующим жаром. Он плотно обхватывает ствол, остервенело втягивая в себя скользящий между губ орган, и подчиняется толкающей его вперед ладони гитариста, который теряет голову мгновенно, принимаясь иметь сжимающееся горло в быстром рваном темпе. Проникая до конца, заставляя утыкаться носом в низ живота, Аой кажется еще красивее с налетом наслаждения на лице, сдвинувшего ровные дуги бровей в кажущимся жалобном жесте, что не может не завораживать. Белые зубы плотно сжаты, губы напряжены, глаза закатываются за веки, выдавая состояние брюнета с головой, и наблюдающий за друзьями Кай невольно закусывает губу, задержав дыхание. Эти сильные толчки, почти безжалостно, крепкие руки, чьи мышцы напрягаются за тканью рубашки, изгиб горла, когда Юу откидывает голову назад... Ютака чувствует, что в комнате становится душно. Сколько бы раз он ни наблюдал за этими двумя, что бы они ни вытворяли, теряя стыд и гордость так стремительно, словно падающие в Преисподнюю грешники, он не мог налюбоваться этим зрелищем. Это никогда не надоедало и всегда заставляло тело реагировать на чужую близость так явно, что скрывать свое состояние было тщетным занятием. Кай знал, что его гитаристы понимают его реакцию, и это совсем не портило картины. Низкий рык тонет в хаотичном дыхании, и Юу опирается свободной рукой о спинку кровати за своей спиной, не останавливая толчков узких бедер. Мужчина на коленях перед ним упивается каждым мгновением, медленно погружаясь в состояние отупения и больного счастья просто быть тут. Он наполняет комнату влажными хлюпающими звуками, старательно работая ртом и игнорируя скатившуюся по подбородку слюну из-за быстрых движений, и это все, что ему нужно сейчас. Видно по глазам. Кою настоящий наркоман, когда дело касается Юу, поэтому алчность, с которой он сосет возбужденную плоть, не имеет границ, сводя с ума обоих. - Твою мать... Юу всего схватывает мелкая дрожь, грозящая подкосить колени от переизбытка эмоций, пронзающих каждую клеточку тела острыми вспышками. Он шепчет высыхающими губами что-то невнятное, что должно подстегнуть гитариста к продолжению, и оттого не улавливает, когда атмосфера вокруг них изменяется. Лишь холод на шее заставляет распахнуть глаза, с трудом заставляя мозг работать, и Аой резко возвращает голову в привычное положение, натолкнувшись мутным взглядом на пронизывающие до костей шоколадные радужки в нескольких сантиметрах от своего лица. - Кай... Защелкнувшийся на шее брюнета ошейник обзаводится тонкой цепочкой, и возникший рядом с мужчинами лидер резко дергает ее на себя, заставляя Юу податься навстречу. - Заткнись, Аой. Поцелуй, которым Ютака награждает ритмиста, вырывает из реальности мгновенно. Мужской, грубый, подавляющий и принижающий, он заставляет Аоя наконец-то выпустить из груди протяжный хриплый стон. Голова идет кругом от ощущений, Юу крепче хватается рукой за спинку кровати, позволяя терзать себя, как только вздумается лидеру группы, принимая каждый укус с мазохистским наслаждением. - Хороший мальчик, - губы лидера трогает первая улыбка за вечер, и брюнет уже готов ползать перед ним на коленях, лишь бы он остался доволен им, лишь бы снова порадовал короткой похвалой, вспенивающей кровь в венах. Если нужно - он готов даже осыпать поцелуями лаковую кожу его туфлей, превознося в статус божества, только бы видеть удовлетворение на красивом лице ударника. - Кою, - Ютака накрывает сжатый до белизны кожи кулак Широямы, в котором он мял темные пряди напарника, и мужчина разом разжимает пальцы, дрогнув под обжигающим прикосновением. - Хватит, Кою. Он сказал это почти ласково, поглаживая ладонью потревоженный затылок музыканта, который ныл из-за натяжения волос, но это только обман. Ведь после короткой ласки лидер сам стискивает в ладони влажные пряди, потянув их на себя. Уруха невольно выпускает изо рта подрагивающий ствол с пошлым звуком, отдавшимся звоном в перепонках, и оборачивается, натолкнувшись щекой на уже расстегнутую ширинку лидера. Никаких возражений и недовольства - Кою набрасывается на чужую плоть с той же жадностью и охотой, упиваясь чужой властью, как своей, и тихое шипение от тесного плена, сомкнувшегося вокруг ствола, ударяется в губы Юу волнительным потоком. Эта сцена пропитана той извращенной красотой, какую отвергают простые люди и какую можно назвать искусством, зная в ней толк. Такашима закрывает глаза, насаживаясь на ствол лидера самостоятельно, когда как сам Кай, завладевая губами дрожащего Юу, как своей собственностью, опускает ладонь на пах гитариста, вызывая поток стонов из его горла. Аой хватается обеими руками за спинку позади себя, вжимаясь в нее поясницей, чтобы сдержать тело от движения, и раскрывает рот навстречу умелому языку, наконец получив желаемое. Вот только пальцы ударника довольно быстро исчезают со влажной от слюны Урухи кожи, и возвращаются обратно лишь через несколько томительных мгновений... У Юу перехватывает дыхание, когда холод обжигает головку, проскальзывая к самому основанию, и крепче смыкает веки, уже зная это ощущение. Прохладное кольцо перекрывает кровоток, стягивая и заставляя терпеть уже готовое было излиться на ладонь Ютаки возбуждение, обещая сладкую пытку до конца их недетских игр. - Ютака... - Тише, - шепчет Кай сбивчиво, прижимаясь раскрытыми губами к шее брюнета с блеском садизма в заволоченных туманом глазах. - Ты умница, Ю. И ради этих слов Аой готов в лепешку разбиться. Ютака знает это и активно пользуется чужой тягой, которая может вынудить и не на такое. Так что Широ только замолкает, откидывая голову и позволяя наглым губам начать свои грубоватые исследования. Кай покрывает тягучими поцелуями его шею, толкаясь навстречу узкому горлу второго гитариста, и все это они видят будто со стороны, заводясь от собственной раскрепощенности и бесстыдства. И если опустить взгляд вниз, то можно увидеть завораживающую картину коленопреклоненного мужчины между стоящими друг против друга людьми, с опухшими покрасневшими губами, капельками пота на висках, поблескивающих в тусклом свете ламп, слегка потекшими тенями и испачканной смазкой щекой из-за скользящей по ней головки ритмиста. Осталось только вырвать последние крупицы разума из звенящих голов. И это будет так же просто, как и заставить этих двоих заниматься грязным сексом на глазах почти невозмутимого шатена. - Вставай. Лидер перебарывает желание остаться в манящем рту Такашимы, отстраняясь и натягивая цепь на ошейнике Аоя так, чтобы тот чуть склонился перед ним, и второе крепление защелкивается на тонкой кожаной ленте ошейника Урухи, соединив их. Пальцы Ютаки подхватывают металлические звенья в середине стального поводка, потянув обоих за собой одним движением. Дезориентированный Кою с трудом поднимается на ноги, едва не потеряв равновесие, Аой только и успевает, что скинуть со ступней туфли и вышагнуть из собравшихся складками на щиколотках брюк, обходя кровать вместе с их ведущим. - Забирайтесь, - сухо бросает Ютака, кивнув на кровать, и поднимает руки к вороту своей рубашки, принявшись расстегивать пуговицы на белоснежном материале. Уруха падает на кровать спиной, утягивая за собой и Аоя тоже, и брюнет помогает напарнику приподняться и отползти подальше на широкий матрац, обхватив рукой его тяжело вздымающуюся грудь. Наручники мешали свободно передвигаться, а все еще стягивающие бедра шорты причиняли дискомфорт, что не могло ускользнуть от глаз Ютаки. - Помоги ему уже, - словно объясняя ребенку элементарные вещи, выдыхает Кай, спуская с плеч рубашку. - Ему же больно, Аой-сан. - Юта, - жалобно тянет Такашима, благодарно выдохнув, когда ритмист ловко расправляется с молниями на кожаных тряпках. Черный взгляд быстро обводит бледное тело друга, и Юу нависает над распластавшимся по простыням мужчиной, широко разведя руками стройные ноги и опустив ладонь на наконец освобожденный орган. Длинные пальцы плотно обхватывают основание, получая взамен громкий несдержанный стон, и Кою дергается в судороге навстречу, сжимая бедрами талию Юу непроизвольно крепко. - Болит? - участливо спрашивает лидер, сомкнув пальцы на челюсти пропадающего из реальности Такашимы, повернув к себе искаженное эйфорией лицо. - Н...нет... все хорошо... - речь прерывают всхлипы, стоит ладони Аоя заскользить по стволу от основания до головки и обратно, и ударник усмехается "страданиям" музыканта, упирая колено в матрац и наклоняясь еще ниже. - Хорошо, - эхом повторяет он, надавив подушечкой большого пальца на растерзанные губы. - Кою, тебе ведь тоже нравится все, что бы ни происходило между нами? Шатен глотает большую порцию кислорода в легкие, поднимая чуть тронутый испугом взгляд на лидера. Он слышал их разговор... Слышал, из-за чего они едва не сцепились перед его приходом. - Я... - Хочешь его? - звон цепи - снова, и Юу дергается вперед по велению чужой руки, удержавшись лишь тем, что вовремя выставил руку вперед, ударив ладонью по простыням возле головы напарника. - Он для тебя словно наркотик... нет. Он лучше любых наркотиков. Ведь правда? Уруха нервно сглатывает, вздрагивая под все еще ласкающей его рукой, но тон ударника не дает окончательно пропасть в ощущениях, предупреждая о том, что если его не услышат, он навряд ли сегодня дойдет до разрядки. - Да или нет? - Да, - поспешно выдает Кою, качнувшись навстречу сидящему между его ног мужчине. - Да... да, черт возьми, да! Ютака усмехается, жестом призывая Юу ускорить темп массирующих ствол пальцев, из-за чего шатен и вовсе прогибается в спине дугой, тихонько заскулив. - Умный мальчик. Но он не твой. Он мой, как и ты. Вы оба. И принадлежать друг другу не можете. Поэтому, Кою, если я еще раз услышу, что вы лаете друг на друга, где бы вы ни были и что бы ни делали... - Я понял! Прости! - задыхаясь, почти кричит гитарист, дергая скованными за спиной руками, но лишь затем, чтобы прочувствовать сильнее плен прочной кожи. - Прости, лидер-сан... - Это касается и репетиций тоже. - Я буду стараться! Обещаю... прошу тебя, Кай... пожалуйста... я все понял, разреши... - Люблю, когда ты меня просишь, - улыбается вновь так ласково мужчина, нежно поглаживая матовую щеку своего друга и коллеги в одном лице. И склоняется к нему, накрывая хватающие кислород губы своими, проталкиваясь языком в раскрывшейся в готовности рот. Аой вздрагивает при виде распускающегося отчаянной страстью поцелуя двоих несомненно дорогих ему людей, но ревниво утыкается носом в шею ударника, прихватывая губами загорелую кожу. Посасывая теплый участок, но не смея оставлять следов. Кай тихо смеется в губы Кою при этом жесте, продолжая насильственно мять их в голоде, который с момента последней встречи успел накопиться до предела в грудной клетке. И успокаивающе треплет угольные волосы ритмиста ладонью, оттянув зубами нижнюю губу Урухи. - Трахни его, - буднично обращается к Юу ударник, отпуская цепь. - Думаю, он действительно понял. И по команде крепкие руки Аоя подхватывают мученика под коленями, рывком подтягивая его ближе к себе. Брюнет подминает под себя раскрывшегося мужчину, бороздящего каблуками туфель по одеялу, собирая его в складки за спиной напарника, и в отместку впивается в его плечо зубами, оставляя яркий след укуса на мягком полотне. А потом номер взрывается вскриком истинного наслаждения, пронзившего измученного мужчину до кончиков пальцев. - Ревнивец, - шепчет ударник на ухо принявшегося рьяно вбиваться в тело напарника Аоя, возникнув позади брюнета и обвив рукой его талию. Крепкая грудь лидера прижимается к спине Юу, выбивая из головы все посторонние мысли, а дыхание на мочке вновь бросает в крупную дрожь. - Но тебе идет, Аой-сан. - О, черт... возьми меня уже... - только и выжимает из себя скрипучим голосом ритмист, бросая взгляд из-за плеча на горящие восторгом глаза Ютаки. - С радостью, - хмыкает тот в ответ, и Аой замирает глубоко в теле шатена, ожидая вступления в игру уже давно любимого мужчины. И как только вспышка сладкой боли простреливает его тело, обжигая ощущением заполненности, все остальное перестает существовать. Кай наваливается брюнета, придавливая его к телу Урухи, уже неадекватного и безвозвратно потерянного до окончания пошлого акта. Стискивает в пальцах узкие бедра и сам задает темп общих движений, как на репетициях, когда звуки ударной установки ведут мелодию гитар и баса, отлаживая звучание механизма с громким названием "рок-группа". Единое целое, здесь и там... Разве нужно что-то еще? - Кончи в него. Кожаное кольцо на основании чужой плоти расстегивается, давая волю. И все трое захлебываются в своих грязных фантазиях, воплощенных в жизнь, теряя статусы музыкантов популярного коллектива до первых рассветных лучей. Словно монеты, упавшие решкой вниз, являя друг другу свою обратную сторону. - Эй, Кай... - Что? Уруха поворачивает лицо к ударнику, на груди которого спал непробудным сном черноглазый нахал, вымотанный прошедшей ночью. Это единственная возможность побыть собой, позволить себе понаглеть, и разнеженный удовлетворенный Ютака не станет возражать, пока еще опьянен своими гитаристами и не может вернуть себе контроль над ситуацией. Усталый взгляд проскальзывает по профилю мужчины и медленно спускается на уткнувшееся в его шею лицо Юу, сладко сопящего в спутанные волосы. - Ты его любишь? Кай приоткрывает глаза, задумчиво остановив взгляд на огоньке своей сигареты, которую лениво тянул. - Хочешь знать? Кою отводит глаза в сторону, промолчав. Хотел ли он на самом деле узнать чувства Ютаки? И какой ответ расстроит его больше - да или нет? Кто из них значит для лидера больше? Наверное, он всегда боялся правды, скрывающейся от обоих вот уже несколько долгих лет. Но когда-нибудь они должны поговорить об этом. - Я все равно не отдам его тебе, - хрустящий от стонов голос вновь возвращает к себе внимание Такашимы, сжавшего при этих словах в кулак смятые простыни под их телами. - И тебя не отпущу. Так что не думай о том, чтобы избавиться от меня или увести Юу. Я не позволю вам сбежать. Этот ответ льется бальзамом на душу, и Уруха успокаивается, ткнувшись носом в плечо ударника. Он обнимает мужчину за талию, закинув ногу на его бедро, и прячет за челкой улыбку, которую сам не может понять. Но чувство удовлетворенности накрывает с головой, напоминая об усталости. - Не важно, как сильно я хочу Аоя... без тебя это уже будет пустым. Даже если бы он любил меня, как тебя, все потеряло бы краски, - бормочет гитарист, понимая, что реальность медленно уплывает из-под носа, вовлекая в объятия сна. И Кай улыбается на сонные невнятные речи друга, повернув к нему голову и прижавшись губами к взлохмаченной макушке. - Спи, Кою. И ни о чем не думай. Пока есть время ни о чем не думать, просто лови эти мгновения. И Кою на краю сознания соглашается со словами Ютаки, спокойно проваливаясь в мир грез. А через полчаса ударник дотягивается до сотового телефона и набирает по памяти знакомый номер, наплевав на время суток за окном. - Какого хрена, лидер-сан? - недовольно бурчит динамик, вызывая усмешку на губах шатена. - Чертовы пять утра. - Прости, но есть кое-что, что я хотел бы обсудить с тобой. - В чертовы пять утра? - Ты ведь еще не придумал сюжет к Inside Beast? - игнорирует ироничное замечание Кай. - Твою мать, лидер. - У меня есть идея. И парочка аксессуаров в запасе. Для Урухи и Аоя. Приедешь завтра в студию? - Хмм... если дашь мне поспать до десяти. - Отлично. Жду к одиннадцати. - Редко ты проявляешь инициативу... Даже музыку не пишешь в последнее время, кое-как упросил придумать песню к альбому. Теперь мне стало интересно, что за идеи посетили твою гениальную голову. Неожиданное вдохновение? - Просто мысли, - Кай натягивает на себя и гитаристов одеяло, опуская веки. - Что-то про отели и темные стороны личности... В общем, утром расскажу. - Отели? - Спокойной ночи, Руки-сан. И шатен отключает телефон, бросая его на соседнюю подушку. Сегодня он наконец-то выспится. Согретый телами любимых мужчин с обоих сторон. Интересно, какая у них будет реакция на идею клипа? Наверняка это будет забавно. Но игра стоит свеч - это Ютака знал точно!