Out Alive

Когда я привел Скрюченного дядечку в помещение с Ведьминым колодцем, я не думал, что все может быть еще куда более дерьмовым. Этот кусок дерьма пытался придушить меня прямо на глазах у жителей Фейблтауна. Уебок схватил меня и потащил к колодцу, желая избавиться от помехи, так внезапно появившейся на его пути. Поначалу, признаюсь, я опешил. Не знал, что делать и как защищаться, но потом тот зверь, что жил во мне, вырвался наружу, и тогда я пригвоздил его худощавое, иссохшее тело к стенкам колодца, опуская его голову вниз, в небытие. В его глазах сверкали ненависть и злоба, направленные на меня. А на моем лице была лишь слабая, но довольная ухмылка. Мощные брови были сдвинуты. - Знаешь, а я уже хотел было пощадить тебя, - проговорил я, пару раз встряхивая его за грудки, - Но теперь, после того, что произошло – нет. Я считал про себя. Считал секунды, через которые этот чертов преступник отправится исследовать темные уголки дна Ведьминого колодца. Огромная, объяснимая радость обуяла меня в тот момент, когда я представил, как Скрюченный летит вниз, громко крича и посылая проклятья в мой адрес. Меня грела одна только мысль: он никогда больше не причинит вреда никому из жителей Фейблтауна ни мне, ни Снежке. Секунды в моей голове закончились, и я мгновенно отпустил дорогую ткань его костюма и начал наблюдать за тем, как иссохшее тело летит вниз. - Ты будешь гореть в Аду, Волк, - он успел сказать эти слова перед тем, как я отпустил его, - Как и я. Я чувствую, что меня тянут за галстук. Я чувствую, как земля уходит из-под ног. Я слышу, как люди выкрикивают мое имя. Я чувствую, как неприятный, трухлявый запах ударяет мне в нос, а затем создается впечатление, что мое тело абсолютно невесомо, что во мне нет ни фунта веса. Перед глазами начинает сгущаться тьма. Она темной вуалью закрывает мое зрение, даже волчьими глазами я не вижу ничего. До моих ушей доносится пронзительный крик Белоснежки. Звуковые волны ее голоса сопровождают меня, пока я падаю. Я слышу, как там, наверху, она кричит, чтобы ее отпустили, чтобы достали меня из колодца, но я не знаю, там ли я еще. Мне казалось, что мгновенно, как только я погрузился в темноту, в эту кромешную тьму, я перенесся в какое-то другое, незнакомое мне место. Мне казалось, что я оказался слишком далеко от Администрации, от Фейблтауна, от Нью-Йорка, от Снежки.. Я не знал, где нахожусь. Не знал я и того, сколько я уже падал. Может быть, целую вечность? Я потерял счет времени. Цифры закончились. Я не мог больше считать. Не знал, сколько может быть секунд в сутках, не знал, сколько может быть минут в годах. Может быть я падал пару часов, может быть пару дней, недель или даже лет, и до сих пор не достиг дна. В моей голове начали возникать мысли о сомнительности существования этого дна. Я, Большой и Страшный Серый Волк начал верить в эти сказки о бесконечности Ведьминого колодца, когда сам упал в него. Внутри зрело ужасное чувство сожаления, разрасталась боль, которую с каждой секундой падения я чувствовал все больше и больше. Я чувствовал, нет, я знал, что, может быть, никогда больше не увижу Снежку, никогда больше не поспорю с ней и, самое главное, не почувствую, каким же болваном бываю большую часть времени. Она заставляет меня быть лучше. Именно она делает так, что я, неотесанный тупица, становлюсь мягким и спокойным. Она заставляет меня действовать по правилам, сдерживает меня от необдуманных поступков. Именно благодаря ей я меняюсь, я хочу быть лучше. Но мои мысли прерывает резкий хлопок, а затем тупая, ноющая боль, которая, словно нож, пронзает мою голову. Начинаю учащенно моргать, чтобы прогнать цветные пятна, которые без проса ворвались в поле моего зрения. Они, как черти, танцевали в кромешной темноте, смеясь над тем, что я ничего не вижу. В этой темноте, в этом невидимом Аду, я чувствовал себя абсолютно беспомощным. Мне казалось, что кто-то там, наверху, решил научить меня тому, как нужно жить, как нужно себя вести и показать, что я есть на самом деле. Темнота проникала в самые потаенные уголки моего сознания, будоражила воспоминания, которые все это время я пытался заживо похоронить на необъятном кладбище моего сознания. Я был всего лишь беспомощной куклой в руках всепоглощающей тьмы. Я не знал, что делать дальше. Впервые в своей жизни я был загнан в угол и не знал, что делать. В любых других ситуациях я мог бы сражаться. Я мог бы сопротивляться, мог бы поубивать всех своих противников, снести им головы к чертовой матери, но сейчас.. Сейчас я был абсолютно слеп. Я был абсолютно беззащитен перед тьмой, которая уже заковывала мое сознание в свои путы. Мои руки сами опускались. Опускались без моей команды. Опускались без моего желания. Я хотел сражаться, я хотел найти выход, я хотел вновь увидеть ее лицо, но моя голова, мое сознание, мое тело отказывались подчиняться зову сердца и души. Поэтому я лежал. Лежал тут, где бы то ни было, беспомощный, потерявшийся, сходящий с ума Большой и Страшный Серый Волк. Абсолютная тишина невидимым сверлом проделывала дырки у меня в висках, затем вкручивала туда карты памяти, на которых не было ничего, кроме безумия и этой давящей на слух тишины. «Бигби,» - далекий-далекий голос, почти шепот, доносится до моих ушей. Я дергаю головой, как беспомощное насекомое, оказавшееся под ботинком у человека. Пытаюсь понять, откуда доносится этот звук. «Бигби». «Бигби». «Бигби». Звуки моего имени, как пули, рикошетят от стен и пытаются добраться до меня. Убить меня наповал или наоборот, заставить двигаться вперед. Заставить взять себя в руки и искать выход из этого невидимого Ада. «Бигби». «Бигби». «Бигби». Теперь голос больше похож на рев реактивного самолета, который во что бы то ни стало обязан достигнуть своей цели. Я отчетливо слышал Ее голос. Я чувствовал, что Она в отчаянии. Я знал, что Она желает, чтобы я вернулся. Я знаю, потому что этот голос, этот шепот, я узнаю среди миллиардов голосов. И это подстегивает меня. Наощупь, я пытаюсь встать. Мои глаза слепы: я не вижу ничего. Но зато мой слух остер, как лезвие. Аккуратно поднявшись на ноги, я радуюсь своей победе, ликую изнутри. Буквально чувствую, как внутри меня зреет свет, небольшая искра, которая обещает вести меня дальше. Доверившись звериному слуху и обонянию, я сделал два шага вперед, но, увы, не услышал даже собственных шагов. Здесь как будто присутствует полная звукоизоляция. Меня не покидало чувство, что я шагаю по чему-то мягкому, похожему на овечий ковер. Я чувствовал, как мои ноги увязали, я не мог двигаться дальше. Мой слух и звериное обоняние начали подводить меня. Я вновь оказался в той кромешной темноте, в той давящей тишине. Я вновь был заперт в клетке, как какой-то ручной зверек, который надоел хозяину, и тот накрыл его клетку черной, непроницаемой тканью. «Ты нужен мне,» - еще одна фраза, которая долетела до моего слуха. Я был уверен: это Белоснежка. В глубине души я понимал, что это невозможно, что на такой глубине невозможно слышать чужой голос, что здесь вообще невозможно слышать, но в то же время был уверен, что все это мне не почудилось. Что я действительно слышу голос Снежки, что она действительно зовет меня. Она верит, что я жив. «Я не хочу бороться одна,» - вновь и вновь, на дне колода я чувствовал ее присутствие, я слышал ее голос. Она как будто подстегивала меня. Заставляла встать на ноги, воспрянуть духом и идти дальше, не сбиваясь с пути. Снежка будто бы легонько толкала меня своими миниатюрными руками вперед, в эту кромешную тьму, но сейчас, когда я знал, что она со мной, я не боялся попасть туда. Я знал, я верил, что та искра, что живет внутри меня, защитит меня и выведет меня отсюда. «Ты значишь больше, чем все это,» - фраза, которая выбивает из легких воздух. Фраза, для меня похожая на наркотик, на тот сладкий кайф, который человек получает после них. Чувствую тепло, незнакомое, но приятное тепло, растекающееся по всему телу. Внутри меня резко возрастает желание бороться до конца. Я жажду выйти отсюда. Я жажду увидеть ее вновь. И на этот раз я не потеряю больше ни секунды. Моя правая рука коснулась твердого, но мокрого и склизкого камня. Что-то внутри встрепенулось. Меня не окружала темная бесконечность. Поднимаю левую руку и вновь натыкаюсь на камень, все такой же мерзкий и холодный. Тем не менее, я испытываю торжество, потому что я, скорее всего, нахожусь в тоннеле, который ведет неизвестно куда. Позади меня – тупик, я упираюсь спиной в каменную стену. Оставался лишь один путь – вперед. Я не знал, куда он меня приведет, но готов был рискнуть. Ради нее. Ради Снежки. Ноги сами двинулись вперед, без моего ведома. Мелкими, но быстрыми шагами я продвигался, руками хватаясь за каменные стены, чтобы не упасть. Неизвестность пугала меня, но сейчас я не готов был сдаться. Я знал, что должен это сделать. Знал, что должен попытаться выбраться отсюда, из этого Ада, окутанного дымкой темноты. Меня вело чувство, незримое и скрытое внутри меня. Ни зрение, ни слух и обоняние не могли помочь мне здесь. Я должен полагаться на свою волчью интуицию, зверино чутье, которое никогда меня не подводило. Внезапно тишину, как тонкое лезвие меча, разрезает громкий рык. Затем резкий удар, выбивающий воздух из легких и заставляющий меня согнуться пополам, схватившись за живот. Не могу дышать несколько секунд, поэтому жадно хватаю воздух ртом, издавая громкие и хрипловатые звуки. Еще один удар попадает мне в челюсть. Не могу устоять на ногах. Падаю на мокрый и грязный пол подземелья. Теперь то ощущение мягкости проходит, когда лбом ударяюсь о каменную кладку. Во рту появляется хорошо знакомый мне металлический привкус. Наверняка из нижней губы идет кровь. Пытаюсь встать, поднимая себя на руках, но, увы, в меня летит еще один удар. На этот раз непонятный мне противник попадает по ребрам, из-за чего я делаю два неуклюжих переворота и ударяюсь спиной о каменную стену. Выпирающий из нее кусок больно врезается в плоть под лопаткой. От боли начинаю рычать, в то же время пытаясь отпугнуть невидимого противника, однако его это не пугает, потому что удары сыплются на меня один за другим, не давая вдохнуть. Чувствую, как оно раздирает мою кожу на груди, на лице, шее и руках. В кромешной темноте, ногами, я пытаюсь оттолкнуть его, но со стороны это наверняка выглядит неимоверно жалко. Однако, правая нога попадает во что-то, похожее на животную плоть, а затем в длинном и высоком тоннеле раздается угрожающее и злобное рычание. Я улавливаю звук шагов, не похожих на человеческие. Так ступает зверь, умелый и хищный зверь, играющий со своей добычей. Привычные для меня роли поменялись. Теперь я – жертва, а он – охотник, хищный зверь, желающий впиться в мое горло клыками и разодрать меня в клочья. - Убирайся, - рычу я, размахивая руками в темноте. Стараюсь поймать его когтями, но, увы, безуспешно. Невидимый враг ловко уходит от моих ударов. Я вновь чувствую себя беспомощным и отчаявшимся. Я чувствую, как мой внутренний зверь рвется наружу, чтобы научить моего противника правилам игры, но я сдерживаю его. Разумом я понимаю, что если продолжу атаковать в темноту, не зная, где он находится, то подпишу себе смертный приговор. «Беги, беги, беги,» - вновь слышу я знакомый голос в своей голове и, не раздумывая, я бросаюсь бежать вперед, в расширяющийся тоннель. Не оборачиваюсь назад, потому что знаю, что не увижу ничего. В лицо бьет ледяной, но дурно пахнущий воздух. С каждым пройденным метром я замерзаю все больше, потому что рубашка была насквозь мокрой от пота и крови. Грязная ткань прилипала к телу, не давая свободно двигаться. Но я продолжал бежать, не останавливаясь и не оглядываясь назад. Легкие жгло от спертого и влажного воздуха, но я слышал, как он меня догоняет. Я слышал тяжелое дыхание этого зверя, что гнался за мной. Внезапно вдали заплясал маленький, еле заметный огонек. На мгновение я опешил, чуть не остановился, чтобы вглядеться повнимательнее. Но через мгновение мое тело уже лежало на земле, вновь страдая от колющей боли. На этот раз разодрана была спина. Из моего горла вырвался животный рык, когда этот же противник своими когтями ударил меня чуть ниже шеи. Махни он выше, и я истек бы кровью в этом забытом Богом лабиринте из тоннелей. Но мне необходимо было выбраться. Мне необходимо было увидеть Белоснежку еще раз. Поэтому собрав всю свою волю в кулак, я мгновенно ринулся к тому огоньку, что сверкал впереди, на огромном расстоянии от меня. На этот раз я был не намерен останавливаться. Вдруг этот огонек освещает путь наверх, в наш мир? Вдруг с помощью этого огонька я перемещусь к Снежке? Это подстегивало меня, заставляло шевелить ногами еще быстрее, чтобы наконец-то достичь поставленной цели. Этот заветный огонек был для меня нитью Ариадны, способной вывести из лабиринта минотавра. - Ты жалок, Волк, - услышал я голос позади себя, но не обернулся. Это стоило мне огромных усилий. Все это время я думал, что тут только лишь зверь и я, наполовину человек. Неужели этот зверь, как я? Имеет человеческий облик? Или просто умеет говорить? Я бежал вперед. Легкие и глотку драло от боли, но я все равно продолжал бежать. Бежать. Бежать. Бежать. Бежать вперед, к огоньку, который с каждым метром становился все больше и больше. Теперь он был похож на факел, горящий вдалеке. Кто зажег его здесь, в этом огромном тоннеле, забытом всеми? И тут я остановился, не слыша больше никого позади. Огонь был все ближе, но это почему-то останавливало меня. Мне казалось, что именно этот огонь приведет меня к смерти, к той неминуемой смерти, что, по моему мнению, ждала меня здесь. Но я не хотел умирать. Не сейчас. И не здесь. Да, я могу умереть сегодня. Я могу умереть завтра, но ни за что здесь. Я выживу. И если мне будет суждено умереть, то умру я только на руках мисс Уайт. Поэтому, не спеша, я двинулся вперед. Взгляд туманился, когда я смотрел на открытое пламя, потому что глаза слишком привыкли к темноте за это время. Подходя ближе и ближе, я чувствовал запах сгорающего дерева. Затем мои глаза наткнулись на что-то громоздкое. Предмет находился прямо под факелом, поэтому я мог почти свободно рассмотреть его. Это был обыкновенный стол, сделанный из дерева, среднего размера, без особых украшений и предметов на нем. Моему удивлению не было предела, когда я увидел сидящего за ним старика. Он молча водил пером по лежащей перед ним бумаге и тихо-тихо напевал какую-то мелодию. У старика была длинная, седая борода, неаккуратный большой нос с горбинкой и тонкие, немного синеватые губы. Но глаза были абсолютно потрясающие: яркие, как два сапфира, голубые глаза. Я подошел ближе, с опаской оглядываясь по сторонам. - Ааа, Бигби, - старик мгновенно поднял на меня глаза, - Я ждал тебя. Как только до моих ушей донесся его голос, я мгновенно подпрыгнул на месте от неожиданности. Мои глаза встретились с его, когда я перевел взгляд на него. Жестом старик пригласил меня сесть напротив него, и я с опаской сделал несколько шагов навстречу. Внутри росло беспокойство. Я не знал, к чему приведет импровизированная беседа с этим человеком, но, кажется, выбора у меня не было. Я опустился на деревянную табуретку напротив. Все это время старик не сводил с меня своих ярких глаз, а мне все больше становилось не по себе. Встретить здесь зверя – это одно, а увидеть старика, абсолютно одного в этом страшном, Богом забытом месте я был совершенно не готов. - Кто вы? – спросил я, утирая кровь с лица. - Кто я – не важно. Важно, что ты здесь, - сказал он мне, откладывая перо и бумагу в сторону. - Хватит пороть чушь, - резко отрезал я, ударяя кулаком по столу, - Как мне выбраться отсюда? - Ты уверен, что ты готов? – его вопрос застает меня врасплох, поэтому я сижу неподвижно. - Почему я должен быть не готов? Старик наклоняется вперед. На тонких губах играет загадочная улыбка, смысл которой я не понимаю. Я вообще не понимаю, чему тут радоваться или кому улыбаться. Уж точно не мне, потому что если он скажет еще хоть слово насчет того, что я не готов выбраться отсюда, то клянусь, я раздеру ему глотку. - Ты уверен, что твое место не здесь? – спрашивает он, откидываясь на спинку. - Да, черт подери, - я вновь ударяю кулаками, - Как мне выбраться отсюда? - Мертвым из Ада дороги нет, - произносит старик, а я пытаюсь сдержать удивление, которое предательски отражается на моем измученном лице. - Я мертв? – вопрос вырывается прежде, чем я смог подумать, а стоит ли задавать его вообще. - И да, и нет, - говорит он, - Ты на распутье между жизнью и смертью. - Вранье, - говорю я, все еще не веря в эту чепуху. - Бигби, Бигби, - старик усмехается, показывая свои желтоватые зубы, - Все также недоверчив, как и при жизни. Значит, я был мертв. От этого известия внутри меня пробежал ток, заставляя кожу покрыться непрошенными мурашками. Я был мертв, и шанс, что я смогу выбраться отсюда, медленно уплывал по невидимым рекам. Старик все усмехался, а мне было не до смеха. В моей душе до сих пор горел огонек надежды, что я смогу выбраться отсюда, что я больше жив, чем мертв. - Хватит играть со мной, - рявкаю, - Как мне выбраться отсюда? – повторяю свой вопрос, а старик по-прежнему ничего не отвечает. Его глаза внимательно изучают мое израненное тело. Взгляд бегает от ран на лице к ранам на теле. Я не видел, как я выгляжу, но по тому, как я себя чувствую – дерьмово. Раны ужасно болели. По телу то и дело прокатывались волны тупой, ноющей боли, которая никак не желала проходить. Пару раз размяв затекшие кости, я вновь вперил свой взгляд в этого человека, который по-прежнему загадочно смотрел на меня и ухмылялся. Я понимал, что это гробовое молчание не даст мне ничего, кроме скорейшей смерти, поэтому я подался вперед. - Как мне вернуться? – более спокойным тоном спросил я, но тем не менее, не скрывая раздражения. - Ты хочешь вернуться? – глупый вопрос с его стороны. - Да, - почти рычу я, но пытаюсь сдерживать себя. - Зачем? Что так держит тебя в том мире? – старик тоже подается вперед, скрещивая руки на груди и глядя на меня взглядом сумасшедшего ученого, перед которым находился подопытный образец. - Не твое дело, - отвечаю я, откидываясь назад и оглядываясь по сторонам. Меня не покидает это беспокойное чувство. Каждую секунду мне кажется, что на меня нападут. Что тот огромный, яростный зверь нападет на меня со спины и тогда уже добьется своей цели: убьет меня. Безжалостно и без раздумий. Беспокойство внутри стало распространяться с новой силой. Теперь я был похож на шизофреника, сбежавшего из психиатрической лечебницы, потому что как болванчик, стал оглядываться по сторонам, в надежде увидеть хоть что-нибудь, но увы, повсюду по-прежнему была кромешная тьма. - Не силься что-то разглядеть вокруг, - старик привстал, - Смотри только в свое сердце. Мое сердце говорило мне, что я должен выбраться, не смотря ни на что. Мое сердце кричало, что я должен увидеть Белоснежку хоть один раз, последний раз, в своей жизни, но я отчаянно верил, что последнего раза не будет, и я проживу еще столько же лет, сколько мне сейчас. Я надеялся, что этот старик поможет мне вырваться из этой ловушки сознания, о которой я не просил. Мой взгляд вновь направляется на старика, который выжидающе смотрит на меня. - Мое сердце говорит мне, что я должен убираться отсюда к чертям, - отвечаю я не грубо, сдерживая свой темперамент, но уверенно, потому что старик удовлетворительно кивает головой. - Беги вперед, Бигби, - сказал он мне, вновь беря в руки перо и бумагу. - Так просто? Ты отпустишь меня так просто? – спросил я, удивленно вскидывая брови. - Мне незачем тебя держать здесь, - он пожал плечами, - Если ты попал ко мне, то сам лабиринт не хочет, чтобы ты был здесь. - Почему? - Твое время еще не пришло, - сказал он, кивая мне и взглядом указывая в противоположный коридор. Мне вновь предстоит отправиться в путешествие по этой кромешной темноте, которая уже подчинила мой разум и заключила меня в свои оковы. Но на этот раз я не боялся. Внутри почему-то зрела уверенность, что я выберусь отсюда, что я вновь вдохну знакомый воздух Нью-Йорка, что я вновь увижу Снежку. Поэтому я уверенно двинулся вперед, по-прежнему ничего не видя. Я полагался только на свое звериное чутье и острый слух. Слышал, как по стенам узкого тоннеля стекает вода, как подошвы моих туфель издают цокающий звук. И это успокаивало. Я слышал все и знал, что здесь я один. Совершенно один, стремящийся навстречу своей мнимой свободе. До конца я до сих пор не верил, что все, что мне сказал тот старик – правда. Может быть, я не верил, что найду выход, но надежда, которая зрела внутри меня, постепенно становилась сильнее. С каждой секундой я почему-то чувствовал запах свободы: легкий, свежий и тонкий. Я продолжал идти вперед, вслушиваясь в давящую тишину. От нее в ушах уже начинало звенеть. Вместо собственных шагов я слышал тонкий ультразвук, который давил на барабанные перепонки и с каждой секундой все сильней и сильней тормозил меня. Я хотел остановиться, но почему-то продолжал двигаться вперед. По инерции мои ноги двигались вперед, невзирая на рваные раны, хаотично разбросанные по всему моему телу. От них оно ныло и ужасно болело, но я попытался отключить свои чувства и просто двигаться вперед. Вперед. И только вперед. Но через пару мгновений ультразвук в ушах был абсолютно невыносим, и я невольно остановился, сгибаясь пополам и ладонями закрывая уши. Мне казалось, что какой-то безжалостный садист надел на мою голову ведро и начал стучать по нему огромной дубинкой. Через секунду я уже мертвым грузом валялся на полу, чувствуя, как сила покидает мое тело. Неужели так оно и есть – умирать? Нет, я не должен умереть. Не должен. Одна лишь мысль об этом заставила меня ползти вперед, хватаясь за скользкие стены. Я полз вперед, как беспомощный калека, потерявший свою коляску, но не желал сдаваться. Я знал, что мне необходимо доползти до конца тоннеля, хоть я его и не вижу. Я знал, что мне необходимо увидеть Снежку, потому что это теплое чувство внутри меня становилось все сильнее. Я продолжал ползти, впиваясь длинными когтями в пол и каменные стены, оставляя следы когтей на них. Звук в моих ушах становился все невыносимее. Он гремел как гром в ураган, он сверкал, как шаровая молния. Но я продолжал двигаться вперед. Чувствовал, как силы начинают покидать меня. Чувствовал, что не могу больше ползти, что не могу даже пошевелить руками. Моя волчья сущность начинала прятаться, испугавшись невидимого и нематериального противника. Но был не готов сдаться я, Бигби, шериф Фейблтауна. Но, как только мой голос издал последний громовой рык, голова опустилась на холодный и неприветливый пол, а глаза, которые так долго привыкали ко тьме вокруг, сами стали тьмой и погрузили меня в свои пучины. Очнулся я оттого, что услышал слишком знакомый писк. Голова была похожа на груз, весящий несколько тонн. Мое тело не слушалось команд моей головы. Я желал встать, но прежде зажмурился, от слишком яркого света, который буквально бил мне в глаза. Я поднес руку к глазам, защищая их от яркого раздражителя. Голова по-прежнему раскалывалась, а тело ныло от боли. Но все это прошло в одно мгновение, когда я понял, где нахожусь. Я смотрел на знакомые стены лифта в здании моего дома и по совместительству Администрации и не могу поверить своим глазам. Почему-то мне казалось, что я умер и путь в Ад представляется именно так. Здесь стоял тот же запах кофе и лимона. И это успокаивало. Я молча поднялся на ноги и взглянул на себя в отражающей поверхности с кнопками. Сказать, что выглядел я ужасно – ничего не сказать. Наверное, так скверно я не выглядел никогда и не чувствовал себя настолько слабым и измученным. Такая усталость и такая боль не путешествовали по моему телу даже тогда, когда эта шлюшка Мэри засадила в меня серебряную пулю. Пальцами зачесав волосы, мокрые и испачканные в крови, я нажал на кнопку тринадцатого этажа. Пока лифт поднимался наверх, своим механическим голосом отсчитывая этажи, я молился, чтобы Снежка была в комнате Администрации. Мои внутренние ликование и нетерпеливость заставили меня переминаться с ноги на ногу. Жадным взглядом я следил за цифрами, сменяющими друг друга на табло. Когда лифт резко остановился и чуть дернулся вниз, внутри сразу же появилось это неприятное ощущение волнения. Как будто в животе летают сотни бабочек, которых, кстати, я терпеть не могу. Я не дождался, пока двери лифта полностью откроются, а проскочил в небольшую щелку, образовавшуюся после двух секунд. Перед моими глазами мгновенно предстал знакомый коридор, ведущий в офис администрации. Молча, но с огромным скрытым ликованием, я быстрыми шагами направился к двери в конце коридора, невзирая на боль в ногах и теле. Я не желал больше ждать. Я не знал, сколько прошло времени с того момента, как я упал вниз, не знал, помнят ли они меня, не мог предположить, какое время суток сейчас и уж тем более не мог знать, кто находится в офисе, но крепкая надежда подпитывала меня силами, поэтому, не стучась и не взывая ни к кому, я резко дернул дверь на себя и через мгновение оказался внутри. Сердце заликовало, когда посреди комнаты, у резного деревянного стола главы города я увидел толпу знакомых мне созданий. Холли, Красавица, Чудовище, Грен, Дровосек, Колин и многие другие сейчас столпились вокруг одного человека, при виде которого мой пульс участился в сотни раз. Мои глаза поймали лицо Белоснежки, которая даже не замечала меня, как и все остальные. Она яростно раздавала команды направо и налево, параллельно споря с Синей бородой. - Мы должны найти его, - говорила она. - Это бесполезно. Из колодца никому нет обратного выхода, - отвечает ей Борода, скрестив руки на груди. - Но мы должны попытаться, - говорит другой, менее властный голос, и я перекидываю взгляд на Красавицу, которая рылась в огромной книге. - Пусть шериф и конченный ублюдок, - Грен кинул сигарету на пол и затушил ее, - Но он один из нас. Мы должны найти способ помочь ему. Я тихо усмехнулся. Несмотря на все то, что я сделал не так, что разрушил и кого убил, они все равно нуждались во мне, в защите и порядке, который я мог им дать. - Что, соскучились? – спрашиваю я настолько громко, насколько это возможно. Я вижу, как шок, как гром средь ясного неба, разрезает их лица, и они мгновенно, почти в унисон, поворачиваются к двери. Наблюдаю, как их брови поднимаются от удивления, слышу, как они шепчут слова удивления, вижу, как многие роняют книги на пол, не в состоянии держать их. Казалось, что шок окутывает их с огромной силой, не желая отпускать в ближайшее время. Они часто моргают, чтобы проверить, действительно ли это я. Они оглядывают меня с ног до головы, и шепот усиливается. Они глядели на мою разодранную одежду, тело и отекшее от ударов лицо. Рубашка беспомощной и грязной тканью болталась на мне, не скрывая глубоких порезов на груди и шее. Я делаю небольшой шаг вперед, а они продолжают стоять, глупо смотря на меня. - Черт подери, - слышу я изречение Дровосека, а затем вижу, как на лицах моих так называемых друзей расцветают огромные улыбки от уха до уха. Через мгновение я чувствую резкую боль в шее, а затем кто-то тянет меня вниз, охватывая руками вокруг шеи. Сначала я прогибаюсь под весом неизвестного, но потом чувствую до боли знакомый запах любимых духов Белоснежки. Она обхватывает мою шею своими тонкими, но сильными руками, а я в свою очередь обнимаю ее, оставляя красные следы на светлом пиджаке. Я слышу, как она всхлипывает, а затем еще крепче прижимает меня к себе. Я в свою очередь зарываюсь носом в ее волосы и долго, жадно вдыхаю ее запах. Мои руки самовольно скользят к ее спине и талии, прижимая ее маленькое, хрупкое тельце к моему, большому, сильному и измученному невидимым противником. Довольно долгое время мы стоим молча, обнявши друг друга, но затем, немного позже, она слабо, почти шепотом, говорит: - Я думала, ты никогда больше не вернешься. - Я же сказал, что никогда тебя не оставлю, - отвечаю я так же тихо, чтобы только она могла услышать меня. В следующую секунду я чувствую, как ее сладкие губы накрывают мои, а тонкие пальца скользят по моим щекам, останавливаясь на моей шее, обхватив ее. Я не могу сказать точно, что чувствовал в тот момент, потому что все эмоции буквально ушли из моего тела, захватив с собой всю боль, сожаление и неуверенность в собственном чувстве. Сейчас я был абсолютно свободен. Зверь, который жил внутри меня, мгновенно и неожиданно успокоился, засыпая где-то в глубине моей души. - Наконец-то, - выдыхает кто-то из толпы, но я не обращаю внимания, потому что Она – все, что для меня важно в данный момент. Я наконец-то могу дать волю своему чувству и не бояться, что оттолкну ее.