Волнение на море

      Матиас вонзает лопату в ледяную крошку и присыпает свежую треску. В трюме холодно, пар валит изо рта, а руки совсем заледенели. Надо бы надеть перчатки, но Матиас не помнит, куда их дел. Сверху спускается Вилли с очередным поддоном рыбы и грохает его на предыдущий, доверху засыпанный льдом. Завтра в порту Вадсо клиенты получат свежую охлаждённую треску.       Вилли, не такой здоровый норвежец, как его Матиас, замечает красные руки и молча стаскивает перчатки, суёт их в замёрзшие пальцы партнёра. Берётся за вторую лопату и споро ею орудует. Случайно горсть ледяного крошева срывается с лопаты и обсыпает ноги Матиаса. — Следи, куда бросаешь. Я и так весь замёрз. Наверху темно и поднимается ветер, разрывая гребни волн в белые пенные клочья, а у Вилли превосходное настроение. По прогнозу к утру ожидается шторм, но утром они будут дома. Сегодня больше никакой рыбалки. Вилли незаметно улыбается и швыряет под ноги Матиаса ещё немного льда. — Да что с тобой такое! Ты специально, что ли? Матиас поднимает глаза и ловит прячущуюся в вязаном шарфе усмешку. — Вилли! Прекрати заигрывать со мной. — Я хочу тебя. — Отстань. — Тебя. Здесь. — Здесь? Хочешь лечь своим горячим животом на эту ледяную треску? — Матиас с интересом смотрит на железные поддоны, представляя, как Вилли на них поместится. — Не тупи. — Значит, на них должен лечь я? — смеётся Матиас, который-то и дома не слишком часто ложится вниз. По правде говоря, несколько раз за всю их длинную историю, так уж повелось. — Вилли, я рад, что ты меня хочешь, но я замёрз. — А я сауну включил. И купил бутылку виски. И я хочу получить свой подарок на десятилетие. Матиас молча считает в уме. Но по наглой торжествующей улыбке Вилли понимает, что сегодня действительно тот самый день. Все его «не сегодня», «как-нибудь потом» и «на десятилетие я позволю тебе всё, если ты меня к тому времени не бросишь ради того тощего негра из кебабной» вдруг возвращаются к нему, как кредиторы, о которых он случайно забыл. Матиас пытается найти лазейку: — Вилли, дорогой мой, почему ты мне не напомнил? Ты же знаешь, я никогда не помню никаких дат... — Не знаю я ничего, — Вилли откровенно радуется. Праздник же. Кто бы мог подумать, что они десять лет протянут? Вилли вообще собирался после школы уехать из Вадсо куда-нибудь на юг. Например, в Испанию. Не уехал — привык, прикипел. А с тех пор, как разрешили полноценные однополые браки, Вилли всё чаще задумывается, а не жениться ли ему на Матиасе, и эта мысль заставляет его сердце подпрыгивать. — И что ты собираешься со мной делать? — сдаётся Матиас, закрепляя лопату на положенном месте. Он всегда выполняет свои обещания. А ещё ему приятно, что Вилли не забыл. А ещё он чувствует, как натягиваются штаны в паху. — Трахну в сауне. — И всё? — подозрительно спрашивает Матиас. — Могу два раза.       Маленькая сауна на двоих уже разогрета. Траулер тяжело переваливается с одного борта на другой, но мужчин качка не беспокоит. Продрогшие в трюме до костей, они бок о бок моются в душевой, не прикасаясь друг к другу. Вилли видит, как возбуждён Матиас, и кивает на сауну: — Иди грейся, я сейчас приду. Возвращается с большим тюбиком массажного масла. Улыбается, видя, что Матиас лежит на животе, уткнув лицо в сложенные руки. Крепкая белая беззащитная задница. Вилли не торопится, времени много. Он откидывает крышечку и льёт тонкую струйку, пахнущую цветочным медом, сначала на плечи, потом на поясницу и сжатые ягодицы. Начинает массировать. Сильные пальцы проминают кожу и мышцы, снимая напряжение. Обрабатывают шею и затылок под светлыми волосами, и Матиас расслабляется, постанывая. Жар, полутьма. Когда траулер кренится на левый борт — Вилли тяжело упирается в спину Матиаса, на правый — скользит по масляному заду до самых колен. Это только веселит их обоих.       Матиас расслаблен от умелого массажа, его кожа горит под разогретым маслом. Сладко пахнет мёдом. Руки Вилли бесстыдно и жадно оглаживают горячие ягодицы. Он льёт ещё одну ароматную струйку, подставляя собственные пальцы, и сразу же проникает в тесноту уступчивого тела. Внутри прохладнее, чем снаружи, и очень, очень скользко. Можно беспрепятственно погружать палец до самого основания, вращать его и медленно, с наслаждением, вытаскивать. Можно найти нужное место и добиться несдержанно-громких стонов. Вилли очень нравится слушать голос, то ахающий от неожиданности, то рычащий от удовольствия. Когда Матиас прогибает поясницу, подставляясь совсем уж открыто, Вилли вгоняет второй палец. У него крепкие мужские руки, привыкшие к канатам, траловым тросам и лопатам, а пальцы — совсем не тонкие и не изящные. Тем лучше. Вилли осторожно шевелит внутри пальцами и с удовлетворением слышит нетерпеливое: — Трахни меня уже! — Не командуй. — Кьерринг*… — шепчет Матиас, но Вилли слышит и довольно усмехается. Он ждёт, пока Матиас не начинает отчаянно насаживаться на его пальцы и громко стонать, а потом вынимает их и переворачивает мужчину на спину. Он хочет трахать Матиаса и видеть его лицо. Тот не против совершенно. Задыхаясь от жара и густого цветочно-медового аромата, он задирает ноги повыше, пропуская Вилли на полку. И ждёт. Немного масла на член, и Вилли нависает над распростёртым телом, ловя пьяно уплывающий взгляд голубых глаз. И эта секундная задержка ломает мечту Вилли — мечту о медленном и нежном проникновении в тело любимого. Крутая волна кидает судно на левый борт, Вилли не может удержаться и бесконтрольно въезжает по скользкому до упора, наваливаясь всем телом на жаркого Матиаса. Оба цепляются друг за друга, поддерживая, но теперь траулер заваливается направо, жестоко разрывая контакт двух тел. Тут Вилли отбрасывает сценарий, который лелеял в предвкушении праздничного дня, и просто вцепляется в бёдра, подтаскивает к себе и трахает своего возлюбленного жёстко и без затей, торопясь насладиться и податливостью, и открытостью, и узостью, и всей этой голубоглазой норвежской красотой, которая одной рукой крепко держится за деревянную перекладину, а второй живо работает с собственным членом. — Давай, Мати, давай, — и Матиас даёт. Кричит, выгибаясь и выстреливая белым в раскалённый воздух. Пока бьётся на полке, пульсируя своим восхитительным задом, Вилли присоединяется к воплям и кончает так глубоко в его теле, насколько это возможно.       В крошечной кают-компании, где двоим едва хватает места разойтись, Матиас достаёт из холодильника банку пива и присасывается к отверстию. Вилли тоже жарко и хочется пива, но он вспоминает про сценарий: — Стой! Я же виски купил. Я налью. — Пиво лучше. Я думал, угорю в сауне. — Ладно, пиво тоже сойдёт… — Вилли вынимает из ящика стола бархатную коробочку и голый, красный ещё, медово-цветочный, встаёт на одно колено между Матиасом и холодильником: — Мати, я люблю тебя. Ты выйдешь за меня? Матиас давится пивом и кашляет. Он хочет что-то ответить, может быть, что-то насмешливое или ехидное, но волна в очередной раз кладёт траулер на бок, и Матиас цепляется за стол и за Вилли, не позволяя ему свалиться. Коробочка всё ещё протянута, и Матиас берёт её, не открывая, и спрашивает: — Где, ты говорил, виски? Пожалуй, стоит налить. Отметим… помолвку.