Жатва

Смотри, как Август падает с яблонь, это жатва, это Сентябрь. Омытый дождём берег птицами отпет. Из вереницы траурных дат этот день, только этот день Плачет... Смотри, как ветры собирают в стаи самых усталых, Как поднимают и кружат над Распятием листья, Смотри, как лес полыхает и медленно гаснет. Это Сентябрь... Осеннее солнце - гибель-сюрреалист, осеннее солнце - жатва, Осеннее солнце листьями падает вниз. Весна будет когда-нибудь завтра. АлисА "Осеннее солнце" (автор слов - К.Кинчев) Ветер смакует увядающие листья, настойчиво подбрасывая их, словно надеясь, что те оживут. Но тщетно: деревья расстаются с ними до весны, а ждать до нее, кажется, целую вечность. Впереди ждет колючая зима, которой абсолютно нет дела до угасающей флоры. Птички призывно не щебечут, солнышко не радует своей ослепительной улыбкой. Осень - промозглая, сырая, но отдаленно напоминающая о лете своими редкими теплыми деньками - безнадежно проходит. Яков тоскливо взирал на покрывающееся мглой небо. Яркого заката он не дождался, солнце заволокло слишком быстро и блекло. Он один решился на столь позднюю стрелковую тренировку, но уже и рук собственных не видно, не говоря о мишенях, а к гостевому домику его сборной, проживающей с Итальянской и мужской частью Шведской командами, Яша не торопился. Поглаживая винтовку, пристроенную на коленях, будто котеночка, он сидел на первом ряду трибуны, задрав голову и ожидая увидеть звезду. Желательно, падающую. Чтобы загадать себе не золотую медаль, отнюдь. А просто счастья. Не дежурной улыбки или смеха, а душевного умиротворения. Гармонии, что дает ему только лето. Уже завтра трибуны наполнятся зрителями, оголтелыми фанатами, даже его личным фан-клубом. Девочки с обожанием в глазах будут упрашивать его о фото, автографе, а кто-то осмелится предложить ему свидание и кокетливо подмигнет. Не то, чтобы такое случалось часто. С пристальным вниманием девиц к Свенсену Якову не сравниться! Да и слава Богу! Он искренне сочувствовал приятелю. Своим малочисленным фанаточкам в ответ на такие просьбы Яша лишь улыбнется, снисходительно рассмеется, предложив хорошее фото в благодарность, а то и два. И все три, чтобы угодить и не показаться грубияном или занудой. Приятные хлопоты, не сильно донимающие его лично. Хотя раньше было, безусловно, лучше: неизвестный, но поразительно везучий биатлонист, имеющий пару титулов, но представитель настолько невзрачной Хорватии, а потом и Словении, что никому и нет дела. Но теперь уж свою силу не скроешь. Публика заполучила в свои руки благодарного героя, с удовольствием отзывающегося на их просьбы "соприкоснуться со знаменитостью", независимо от его личности. Славой Яша искушен не был. Но и не стремился к известности, которая быстро его утомляла. Но зиму он отчего-то любит не так сильно, как должен был при его-то профессии. Дивные виды, широкие просторы, погруженные в белеющий и сверкающий на солнце снег - да, за это Яков относился к биатлону с большим трепетом. Немало стран ведь посещаешь, к тому же! За чувство невесомости и бурлящий в венах адреналин Яша любил и ценил свой дорогой спорт, совмещающий бег на лыжах со стрельбой и хорошей возможностью научиться продумывать свое поведение в гонке намного заранее. Скрипучий под ногами снег, неподдающийся описанию восторг при идеально пройденных особо крутых виражах и спусках, когда тело на доли секунд, но реально отрывалось от земли. Наблюдая со стороны, Яша по-доброму завидовал технике Бьорндалена и Фуркада-младшего: вот уж кто парил над трассой, над всеми ими, так это они. Прирожденные лыжники и с попеременным успехом меткие стрелки. Фак всегда стремился быть похожими на них. Он хотел такой же легкости, что, в целом, позволяло его телосложение, но, видимо, стопорил мозг. Или что-то другое. Но морозы Яша ненавидел. Отморозил однажды палец - до сих пор отголоски той неприятности не давали нормально стрелять. Было бы забавно потерять указательный палец в столь нелепых обстоятельствах. Но вот же парадокс: биатлонист, а не переносил зимнего холода! Сейчас Яков потому и грустил, что старина август неумолимо далек, и даже осенняя меланхолия - слабое, но утешение, которое тоже растворялось беспощадно. Он откинулся назад, на скамейку, подложив под голову руки. На миг прикрыл глаза, рисуя в воображении созвездие Малой медведицы. Звезды таили в себе много чудес и таинств, безусловно. Но сейчас их не было, а идеального вечера без этого не получалось. Блаженно улыбаясь, Яша расслабился, когда кто-то легонько тронул его за плечо. Ему улыбалась итальянка, Доротеа Вирер. Ничего не говоря, а видя заинтересованность в ее глазах, Яков жестом пригласил ее присесть рядом. Доротеа расположилась, благодарно кивая. С минуту Фак наблюдал за ней, а девушка так же, как и он, зачаровано смотрела на небо. Вздыхала, не находя там звезд. Яша машинально, как-то не сомневаясь, хотя совсем не знал ее, положил руку Вирер на плечо. Доротеа чуть вздрогнула, но украдкой улыбнулась, продолжая разглядывать мрачнеющее небо. Яша улыбался: кажется, он не один такой, что уже неплохо, правда? Он прижимал к себе итальянку - хрупкую и маленькую девчушку, - и ему не было холодно, одиноко и так грустно, как всего несколькими минутами ранее. Яша видел Доротею, безусловно. Но она, как правило, была веселой и болтливой, в компании итальянских сборников. Они с подружкой даже однажды напугали его своим хихиканьем на трассе, во время тренировок, когда Яков их не заметил, погруженный в себя. И едва не упал, вызвав новую бурю веселья от девчонок. Послал им мягкую улыбку и покатился дальше. Но сейчас Доротеа выглядела абсолютно отрешенной, невозмутимой и в корне отличающейся от того облика, что сложился в голове у Яши. И обнимать ее было так естественно, словно они, как минимум, старые друзья с детства. Но было все совсем не так. Однако их обоих это не волновало. Они молча искали на небе звезды, которые слабым свечением, лениво, все-таки проявлялись. Оказывается, наблюдать это обыденное, на первый взгляд, явление, но не одному, а вдвоем - куда приятнее. В какой-то момент ветерок уже не треплет им волосы и не завывает со скрытой угрозой, будоража ночную мглу. Луна окончательно взяла главенство, и Яков понял, что пора идти ложиться спать, иначе на утреннюю пристрелку и дальнейший старт можно не выходить. Доротеа тоже шелохнулась, словно пробудившись от грез. Они, не сговариваясь, поднялись со скамейки и переглянулись с понимающими улыбками. Яков вдруг ощутил потребность коснуться ее волос - и сделал это, невесомым движением, с особой нежностью. Вирер шумно втянула носом воздух, зажмурившись. Яша убрал руку, все же робея. Она сама подала ему свою ладошку, чтобы он мог взяться за нее и так пройти до домика, где, по счастливому стечению обстоятельств, их сборные проживали вместе. Сделав несколько шагов, он спохватился, что забыл винтовку. Яша бросился за любимицей, а Доротея не сдержала смеха. Но вовсе не обидного, а вполне искреннего, милого смеха, от которого Яков и сам заулыбался. Он перекинул винтовку через плечо, снова взялся за руку Доротеи и отправился с ней к отелю. Опять не говоря ни слова. Яша не знал, будет ли у них продолжение. Ему неловко и даже неприлично вновь наблюдать за звездами, нарушая размеренное состояние Доротеи. Он и забыл, что это она к нему присоединилась, но, на самом деле, ему все равно не по себе. Хотя и определенно пришлось по нраву обнимать ее, чувствовать приятный аромат и мягкость ее волос, ощущать в своей ладони ее нежную кожу. Она вызывала особенный трепет, несомненно. Но Яков, не узнавая себя, сильно робел, что не мог и слова вымолвить, давно не замечая за собой таких странностей. Которым, безусловно, знает объяснения. От чего улыбаться не прекратил даже, когда его голова уже коснулась подушки. Уж тем более Яша не мечтал, что Доротеа вдруг придет к нему, в тот же час, на то же место сегодня, в первый день прошедших гонок. Где каждый заметно устал после длительного отсутствия соревнований. Он привычно откинулся на заднюю скамейку, когда прямо над ним нависла женская фигура. Милая Дороти с пленительной улыбкой на губах, для которой вовсе не так уж и важны слова... А звезд сегодня - целая россыпь.