* * *
Сегодня на кладбище «Брайтон энд Престон» состоялись очередные похороны. Капли дождя равномерно постукивали по крышке гроба, а серые тучи как никогда подходили настроению собравшихся. Три дня назад скончался Томас Морган — более известный как декан факультета наук и инженерии в университете Брайтона. Ему было чуть больше пятидесяти пяти, но из-за преждевременной седины, что слишком рано окрасила его рыжеватые волосы, и глаз, которые уже подернулись старческой пеленой, выглядел он много старше своего возраста. Своей медлительной, но от этого не менее уверенной, походкой ступал он по университету, окидывая окружающих его людей извечно-пытливым взглядом, и, казалось, был способен видеть человека насквозь, зачастую одаривая собеседника снисходительной улыбкой, за которой скрывалась печаль прожитых лет: мол, поживешь — узнаешь. Вы бы обязательно запомнили и его твидовый пиджак с кожаными нашивками на локтях, и его голос, которому был присущ ирландский акцент, из-за чего на первых порах, вам трудно было бы разобрать его речь, а он, несомненно, был человеком, достойным того, чтобы его слушали, внимали, понимали и, прежде всего, уважали. Проводить его пришли не только родственники, но и коллеги по работе и студенты. Среди последних и находился светловолосый парень с понуро опущенной головой. Одной рукой он прижимал к себе такой неуместный сейчас пакет с продуктами, а в другой беспрерывно вертел обычную шариковую ручку. Он рассеяно перекатывал её меж пальцев — то ли пытаясь успокоить нервы, то ли пытаясь осознать, что здесь происходит. По правде говоря, воспоминания о всеми любимом профессоре у него сводились к тому, что тот как-то одолжил ему ручку, а он… а он её так и не вернул, что и неудивительно для студента, который посещал пары раз в месяц, предпочитая им футбол и прожигание времени в забегаловках. Быть может, сейчас ему и хотелось бы вернуться назад, чтобы посетить если уж не все, то большинство лекций профессора Моргана, да слишком поздно — прошлое не вернуть и, увы, не изменить. Надо заметить, что, встреть вы этого парня на улице, вы бы, пожалуй, не обратили на него внимания. Ну, может, лишь мимоходом отметили бы, что он — обладатель привлекательной наружности. И вправду, высокий блондин с хорошей фигурой и голубыми глазами — чем не принц на белом коне? К сожалению, это и всё, что было примечательного в Брэдли Джеймсе. А остальное же было весьма заурядно: обычный парень, живущий обычной жизнью, — ничего не ждущий от неё, ничего не планирующий в будущем. Так что же он здесь забыл? Собственно говоря, ничего. Он просто пришёл — как это порой бывает с каждым из нас. Когда в промозглую погоду выходишь на улицу, бездумно бредёшь по улицам, проходя мимо знакомых зданий, не замечая их из-за мыслей, что заполонили голову. Таких бессмысленных и глупых… Они плута́ют в лабиринте разума, замыкая тебя на себе, а ты… а ты идёшь и идёшь вперёд, сам не зная куда, блуждая по переулкам, ищешь выход, но только вот он находится у тебя в голове. В конце концов ты выходишь на незнакомую улицу, заходя в новый лабиринт… И так может продолжаться до бесконечности. Вот и Джеймс ничего не планировал на сегодняшний день. Его утро началось донельзя обыденно. Солнце не было видно из-за туч. На улице сгустился туман. Идти никуда не хотелось, да и надобности в этом не было ввиду наступивших выходных. Медленно потянувшись, Брэдли вылез из-под тёплого вороха одеял, сразу же пожалев об этом, и поёжился от соприкосновения ступней с ледяным полом. В голове промелькнула мысль: «А не провести ли весь день в постели?» — но, быстро отбросив её, мотивируя себя тем, что он уже, считай, наполовину встал, да и кровать, верно, уже покинуло тепло, Брэдли направился в кухню. Поставив на огонь джезву, которую зачастую использовал лишь для подогрева воды, он закинул остатки вчерашней пиццы в микроволновку и, открыв холодильник, отметил, что не помешало бы сходить в магазин, — тот был совершенно пуст, если не брать во внимание банку пива. Брэдли приходил домой поздно ночью, если не под утро, а его квартира почти всегда пустовала — он никого сюда не приглашал, не видя в этом смысла: за всё время обучения в университете у него ни разу не было серьёзных отношений. Нет, он вовсе не менял партнёров каждый день, но и монахом, конечно, тоже не был — просто пока ещё не нашёлся человек, которого ему захотелось бы впустить в свою жизнь. Открыв пакетик растворимого кофе, высыпал содержимое в кружку. Вода до сих пор не вскипела, а вот пицца была уже готова. По правде говоря, он и сам был не в восторге от такой еды, а узнай его мать, что он ест, то вообще бы пришла в ужас, но на полноценный завтрак у него не хватало ни времени, ни желания, а питаться хоть чем-то всё же надо было. Поэтому макдаки, пиццерии и рестораны быстрой китайской еды стали спасением для его голодного желудка. Но как же он мечтал о мамином прожаренном стейке с её фирменным соусом… Предавшись воспоминаниям об уютном отеческом доме, он не успел во время снять джезву с плиты, и вода пролилась на конфорку. Чертыхнувшись, Брэдли схватил первое попавшееся под руку полотенце, дабы устранить свою оплошность. Когда плита наконец была вытерта, а кофе готов, Джеймс расположился с кружкой пред ноутбуком. Просмотрел новости, проверил почту, зашёл на Facebook — ничего нового. Разве что часто мелькало довольно знакомое имя — Томас Морган, — но, ещё не до конца проснувшийся, он не мог припомнить, кем же был этот самый профессор Морган. Закрыв крышку ноутбука, Джеймс откинулся на стул. Голова напрочь отказывалась работать с утра. Потеряв надежду вспомнить, он быстро закинул посуду в раковину и, поскольку планов на день не намечалось, решил-таки сходить в магазин, а заодно и прогуляться. Быстро одевшись, Брэдли покинул квартиру. Улица встретила его холодным ветром и начинающимся дождём. Надев капюшон поглубже, чтобы попытаться хоть как-то скрыть от противных ледяных капель ещё и лицо, он направился в сторону магазина, ближайший из которых находился через пару кварталов. Район, в котором он жил, считался неблагополучным. Обшарпанные здания, из окон которых постоянно слышались крики вперемешку с руганью, не достигали и пяти этажей. Люди же, обитавшие здесь, были схожи со своим жильём — упавшие в самый низ социальной лестницы, избитые углами жизни, потрёпанные ветрами перемен. Бесцветная улица бесцветных людей, пропитанная их неудачами, — большинство предпочло бы обходить её за километр, а Брэдли здесь жил. Нет, что вы, он и рад был бы сменить своё место жительство, но откуда у студента, прибывшего из заунывного городка, деньги на достойную квартиру? Он мог бы, конечно, попросить у родителей, но тем и без него было тяжко, они радовались уже тому факту, что смогли отправить своего ребёнка учиться в большой город — быть может, оттуда он куда-нибудь и пробьётся… Был вариант жить в университетском общежитии, но Джеймс просто не смог бы с кем-нибудь делить одну комнату. Он отнюдь не был несговорчив или малообщителен, просто не любил, когда кто-либо нарушает его личное пространство. Собственно, вот так он и жил — и, кроме разве своего жилья, он не стал бы менять в своей жизни больше ничего. Он завернул за угол, приближаешь к конечной цели своего «путешествия». Двери небольшого супермаркета автоматически открылись, гостеприимно впуская его внутрь. Пройдя мимо касс, он прямиком направился вглубь магазина — в продуктовый отдел. Быстро набрав продукты, которые включали и несколько коробок замороженный пиццы, он двинулся в сторону свободной кассы, к счастью с утра на выходных, народа было мало, так что обошлось без очереди. За кассой сидела миловидная темноволосая кучерявая девушка, она приветливо улыбнулась Брэдли и быстро пробила его покупки. Доставая из кармана карточку, чтобы расплатиться, Джеймс наткнулся на то, что уж точно не должно находиться в кармане куртки большинства людей. Это было не что иное, как шариковая ручка. Он удивлённо повертел её в руках — обычная чёрная шариковая ручка. Он никак не могу вспомнить, как она оказалась у него… — Извините, так Вы будете забирать продукты? — заметив его замешательство, спросила кассир, отвлекая его от размышлений. Ещё раз взглянув на ручку, Брэдли вновь положил её в карман и, обворожительно улыбнувшись девушке, вручил ей карточку. — Спасибо за покупку, — протянув ему карточку с чеком, поблагодарила она. Он в ответ кивнул и, забрав пакет с продуктами, вновь вышел навстречу холодному ветру. Казалось, дождь только усилился. Проклиная себя за то, что не додумался прихватить с собой зонт, да и перчатки не помешали бы, он засунул свободную руку в карман и вновь наткнулся пальцами на эту злосчастную руку. Продолжая очерчивать пальцами силуэт ручки, Брэдли широко зашагал по направлению к дому. В голове начали медленно всплывать картинки недавнего прошлого, которые он сначала посчитал ненужными, бесполезными и попытался убрать их в дальний ящик памяти за ненадобностью. Но они, подобно пузырькам, настойчиво всё всплывали и всплывали у него в голове, лопаясь яркими потоками, заставляя вспомнить то, что казалось уже давно позабытым. Шагая под промозглым дождём, он почему-то всё время мысленно возвращался в ничем не примечательный день. Он выделялся разве что тем, что Джеймс впервые за месяц посетил все пары. И даже последнюю — начертательную геометрию… И тут у него перед глазами замелькали статьи и посты в интернете... Профессор Морган... Осознание настигло его неожиданно, заставляя затормозить. Точно ведь — это преподаватель и декан его же факультета! Он вспомнил снисходительный взгляд синих глаз, потрёпанный твидовый пиджак, улыбку, порой грустную, и хрипловатый голос, увлечённо рассказывающий о проекциях с числовыми отметками. И тот день, когда, выходя из университета, профессор обронил ручку, что была прикреплена к чёрному кожаному портфелю, и, не заметив потери, прошествовал к выходу. Брэдли тогда быстро подхватил ручку и выбежал на улицу, но декана уже и след простыл. Оглядевшись вокруг, но так и не найдя знакомое лицо, Джеймс рефлекторно положил ручку в карман куртки. Как, чёрт подери, он смог забыть одного из преподавателей?! Как он мог не слышать об этом в университете?! Как мог не заметить, что эту пару последнее время постоянно снимали с занятий?! Когда в последний раз он звонил родителям?! Когда в последний раз он испытывал то щемящее чувство, что заставляет людей совершать глупые поступки?! Как давно он перестал замечать, что жизнь проходит мимо?.. На самом деле Брэдли никогда и не жил — так… существовал. Единственные яркие воспоминания, которые отдавались теплом в его груди, были о его детстве... Увы, оно давным-давно прошло. Осмысление того, что столько времени было потрачено зря и вернуть уже ничего нельзя, пришло внезапно и вызвало кучу эмоций, начиная со злости на себя и заканчивая отрицанием и защитной реакцией — каждая мысль о том, что ему всё это безразлично и он ничего не будет менять, сопровождалась очередным камнем, который он, чертыхаясь, пинал носком кроссовка. За всеми этими размышлениями он и не заметил, как вышел, пожалуй, к самому мрачному месту города — кладбищу «Брайтон энд Престон». Недалеко от его ворот проходило погребение и Джеймс, сам не зная почему, решил подойти ближе. Мрачный парад чёрных людей, пришедших сказать последнее слово усопшему. И Брэдли — промокший, взлохмаченный, с пакетом продуктов, который он так и держал в руке. «Тебе здесь не место», — говорила ему чёрная крышка гроба, навсегда спрятавшая под собой целую историю человеческой жизни. «Что ты здесь забыл?» — вопрошали холодные капли дождя, капая с его ресниц. «Уходи», — вторил мыслям Брэдли ветер, пробирая его своим холодом до костей. Но он, как если бы врос в землю, не мог сдвинуться с места, наблюдая за последней, окрашенной в траурные цвета, песней жизни.* * *
Собственно, вот так он здесь и оказался, не выбирая пути, — ноги и воспоминания сами привели его сюда. Судьба? Кто знает. Но факт оставался фактом — он всё-таки попал на похороны Томаса Моргана, хотя и не планировал. Да что там говорить, он и о самом декане вспомнил где-то полчаса назад. Подойдя ближе, он обнаружил среди студентов парочку знакомых. Тома и Руперта. Пожалуй, большую часть своего времени он проводил именно с ними. Если, конечно, не считать ещё и Оуэна, хотя спаивание друг друга до беспамятства, трудно было назвать общением, но зато с ним никогда не было скучно и у Брэдли всегда был собутыльник. А вот Том был не в меру серьёзным человеком и предпочитал барам игру в футбол и учёбу. А Руперт был просто Рупертом, который порой совершал совершенно неадекватные поступки. — Мы и не думали, что ты придёшь, — тихо сказал Том и пожал ему руку в знак приветствия. — Да я, в общем-то, и не собирался, — решил не вдаваться в подробности Джеймс. — Давно здесь? — спросил он и, удивлённо разглядывая Руперта, который вовсе не обратил на его приход никакого внимания, продолжая сверлить взглядом крышку гроба (казалось, его здесь и нет), кивнул в его сторону, поинтересовавшись: — Что с ним? — С начала похоронной процессии, — ответил на первый вопрос Том и, окинув беглым взглядом их общего с Джеймсом друга, добавил: — А насчёт него... понятия не имею. Я пытался его расшевелить, но это — как горохом об стенку — бесполезно. Брэдли ещё раз посмотрел в сторону кучерявого — тот как будто их и не слышал. «Ладно, сам потом расскажет», — с этой мыслью он вернулся к изучению окружающих, среди которых лишь изредка мелькали знакомые лица: преподаватели, на пары к которым он ходил; студенты, которых он мельком видел в университете. В конце концов его взгляд остановился на женщине в чёрном, к которой то и дело подходили люди — судя по всему, для того, чтобы выказать ей свое сочувствие. Понятно — вдова профессора… Рядом с ней стояли темноволосые девушка и парень. И если девушка, подобно женщине, принимала объятия в знак утешения, то парень стоял подобно Руперту — не обращая внимания на окружающий его мир. — Том, — не отводя взгляда от брюнета, позвал друга Брэдли. — Это его семья?.. — Да, жена и сын с дочерью, — проследив за его взглядом, ответил тот. — Я... подойду к ним, — вдруг решительно заявил Брэдли и протянул Тому пакет с продуктами, на что тот удивлённо приподнял брови. — Не подержишь? На секунду замешкавшись, ему ответили положительным кивком, который, впрочем, был сопровождён укоризненным взглядом, но пакет всё-таки перекочевал в чужие руки. И Брэдли сразу же направился в сторону семьи профессора Мо́ргана, бросив на ходу: «Спасибо». По правде говоря, это был совсем ненужный и ничем не обоснованный поступок — как и многие другие, которые он совершил за сегодняшний день. Просто на секунду это показалось ему самым верным из всего, что он мог сделать. В ожидании сам не зная чего он стремительно сокращал расстояние между ними, шаг за шагом, пока не смог дотронуться до плеча одетой в чёрное пальто вдовы. — Миссис Морган… Я — Брэдли Джеймс — один из студентов вашего мужа, — нерешительно начал он. — Мне очень жаль, что… — и растерялся, понятия не имея, что он может вообще сказать: как можно утешить тех, кто совсем недавно потерял близкого им человека? Неужели фраза вроде «Мне очень жаль» может что-то изменить? Никакие слова не заставят вернуться то, что уже потеряно навсегда, то, что мертво… Зачем же люди тогда используют эти бесполезные фразы? Он беспомощно молчал, понимая, что не может добавить больше ни слова — все слова казались сейчас пустыми и неискренними. Он уже собрался отойти, но миссис Морган повернула к нему голову, и во взгляде её зелёных глаз Брэдли прочитал полное понимание: да, она тоже считает, что никакие слова в мире сейчас не смогут стать ей утешением. Миссис Морган, словно что-то вспоминая, рассматривала его. — Спасибо… Я, кажется, слышала о тебе. Томас не раз рассказывал об очень способном ученике, который частенько прогуливает его пары. Это ведь ты — да, Брэдли? — вполне доброжелательно спросила она и невольно улыбнулась самым краешком губ, наблюдая за тем, какое ошарашено-смущённое выражение приняло лицо Джеймса: надо ли говорить, что, кроме того, что ему было сейчас неимоверно стыдно, он был ещё и немало изумлён, что профессор вообще придавал какое-то значение его персоне — и даже вспоминал о нём в разговоре с женой! — Я… я… знаете просто… — попытался найти хоть какие-то слова Брэдли, чтобы как-то выйти из неловкого положения. — Да не волнуйся ты так, он и сам в своё время нередко прогуливал, — примирительно заметила она, и лицо её приняло задумчиво-мечтательное выражение, словно она на несколько секунд погрузилась в воспоминания о далёких и счастливых временах. В следующее же мгновение она указала в сторону так и молчавших парня и девушки: — Знакомься, это — наши дети. Колин и Кэтрин. Кэтрин — красивая девушка с изумрудными, как и у матери, глазами, которые казалось, хранили в себе тайны морских глубин, — что притягивало и пугало одновременно, — пожав ему руку, одарила грустной улыбкой. Когда же он протянул руку, чтобы поприветствовать Колина, то её вяло коснулись пальцы, словно высеченные изо льда. Одно их прикосновение вызывало дрожь, и казалось, что ещё секунда и Брэдли охватит озноб, но его руку тут же отпустили. Вот тогда Джеймс впервые и заглянул ему в глаза, сразу же поняв, насколько же он ошибся, сравнивая его поначалу с Рупертом. Колин казался не просто отрешённым, задумчивым — глаза, что взирали сейчас на Брэдли… глаза, что наверняка некогда были прекрасными… Сейчас они отражали безжизненное синее небо, которое лишилось всех звёзд в одночасье. Пустые. Мёртвые. И от этого взгляда Брэдли впервые пробрало до жути. Ему впервые стало страшно. — Приятно познакомиться, — ответил Колин совершенно бесцветным голосом. Миссис Морган на это лишь смущённо заметила: — Извини Колина, ему очень тяжело далась... потеря, — и, немного помолчав, неожиданно предложила: — Может, ты зашёл бы на поминки после похорон? Я была бы рада видеть тебя у нас дома. Сказать по правде, Брэдли очень удивило её предложение — он ведь всего лишь не слишком радивый ученик её покойного мужа, так откуда столько внимания его к скромной персоне? Но он, конечно, не раздумывая согласился и, слегка кивнув, направился в сторону Тома и Руперта. — Что это на тебя нашло? — набросился на него с расспросами Том, стоило ему только подойти. Джеймс лишь пожал плечами. Что он мог сказать, когда сам не знал ответа? Дождь шёл не прекращаясь. Мрачно. Холодно. Ледяные капли падали на землю, звучно разбивались о крышку гроба, наталкивая на мысли о том, что вот так и жизнь любого человека — его переживания и надежды — в один из дней просто разобьются о такую же крышку… И чтобы оставить после себя что-то большее, чем раскисшая глина, что высохнет под солнцем, которое обязательно выйдет из-за туч, нужно постараться быть личностью… Томасу Моргану это удалось. Прощание закончилось, и гроб начали медленно опускать в могильную яму, погружая его в извечное царство Мрака — царство Аида, где Хронос на лодке ожидает новоприбывшие души, дабы проводить их в последний путь. Миссис Морган содрогалась от рыданий, облокотившись на дочь, которая бережно поддерживала её под руку. Сама Кэтрин не плакала, но на лице была отражена неимоверная скорбь от потери. А Колин... Брэдли не мог оторвать взгляда от фигуры застывшего манекена с пустыми глазами, и всё гадал, что же творится у него в голове. А потом и вовсе растворился в своих мыслях, словно выпав из реальности. За всем этим Джеймс не заметил, как закончилась похоронная церемония, он очнулся лишь только тогда, когда его плеча коснулась чужая рука. Он даже внутренне вздрогнул, когда поражённо увидел, кому принадлежала эта рука — а ведь Брэдли казалось, что он всё это время не сводил глаз с Колина. — Мама просила узнать, пойдёте ли Вы на поминальный обед? Это прозвучало так безжизненно, неправильно, что Брэдли захотелось стереть это выражение лица: ему сейчас было невыносимо тяжело, неприятно… может, даже противно… видеть эту застывшую маску — но и дать отрицательный ответ он не смог. — Мама будет рада. Мы поедем на той машине, — указывая в сторону серебристого Nissan, так же безэмоционально оповестил Колин и тем же тоном уточнил: — Мы отправимся через минут десять. Вам лучше не задерживаться, — а через мгновение он уже медленно шагал прочь. Брэдли, глядя ему вслед, невольно скрипнул зубами: отчего-то его задел этот официальный тон. Пожалуй, ему всё-таки был отвратителен этот живой мертвец. И вместе с тем в Брэдли просыпался любопытный и непоседливый ребенок, которому только что бросили вызов: загадали загадку, тайну которой он должен непременно узнать — и, даже если это окажется ящик Пандоры, он всё равно откроет его. Джеймс повернулся к удивлённо смотрящему на него Тому и, сообщив, что ему нужно поехать к Морганам, а подробности он объяснит потом, просто опять вручил ему пакет с продуктами, попросив занести его к мисс Мюллер из квартиры напротив. Руперт на происходящее вообще никак не отреагировал — судя по всему, он продолжал находиться в астрале и выходить из него не собирался. Не дождавшись толкового ответа от остолбеневшего Тома, Брэдли направился в сторону Nissan. Уже подходя к машине, он встретился взглядом с миссис Морган — в нём читалась благодарность и просьба. Просьба о чём? Благодарность за что? Он не знал, почему удостоился такого взгляда, так же, как и не знал, отчего ещё с первых минут знакомства вызвал симпатию у этой женщины. Всё представлялось ему одной сплошной загадкой, что мимо воли только разжигало его любопытство. Как только он подошёл, она попросила его сесть на заднее сиденье, где расположился Колин, а сама села впереди, Кэтрин же была уже за рулём. Морган сидел в самом углу, не обратив на Брэдли никакого внимания, даже когда тот сел рядом. Голова его была опущена, взгляд устремлён вниз, руки неподвижно покоились на коленях. Он выглядел словно кукла, которую посадили сюда на обозрение посетителям. Отчего-то Джеймсу захотелось взять и хорошенько встряхнуть его, увидеть хотя бы одну — пусть мимолетную — эмоцию на его лице, но, увы, оно было словно маска, ограждающая его от остального мира. Удобнее расположившись, Брэдли уставился в окно, за которым не сменяясь мелькал унылый и тоскливый в дождливую погоду пейзаж Брайтона. Серые, мокрые, слившиеся воедино здания; редкие прохожие, спешившие домой. Всё выглядело сейчас удушающее скучно… Но Брэдли знал, что, например, если вон там пройти вглубь, позволяя себе заблудиться в узких улочках, то можно выйти к бару Dragon’s Heart. Он проводил там бо́льшую часть свободного времени, чаще всего вместе со своим закадычным другом, Оуэном, иногда к ним присоединялся Руперт, реже — Том. Бар был небольшим, но обладал какой-то своей особенной, непринуждённой и доброжелательной, атмосферой, сплетённой из запаха хмеля, ненавязчивой, приглушённой музыки, весёлого звона стаканов и пьяной возни посетителей. Парни сейчас наверняка были там… И он должен был быть там! Но кто-то свыше распорядился так, что вместо вечера с друзьями, он, направляясь в совершенно незнакомый ему дом, проведёт своё время с людьми, о существовании которых до сегодняшнего дня даже не подозревал. Жизнь — забавная штука. Никогда не знаешь, где ты окажешься в следующий момент: быть может — дома; а возможно — на похоронах у своего профессора. Быть может — с друзьями в баре; а возможно — под колесами машины. Если исходить из этих вариантов, то Джеймс был рад тому, что сейчас всего лишь едет в машине с незнакомыми людьми, а не валяется сбитый чёрт знает где. Брэдли оторвался от созерцания проносившегося за окном города и украдкой глянул на профессорского сына. Колин — причина странного поведения Джеймса — так и сидел, уставившись в пол. Пустой… Такой безнадежно пустой. Его, видимо, надобно было бы жалеть и сочувствовать ему, а Брэдли не чувствовал ничего, кроме раздражения. Его всегда выводили из себя люди-маски, они казались ему неправильными, непонятными, чужеродными. Он не понимал их, не знал, что творится у них в голове. Как и многих людей, Джеймса пугала неизвестность — пуга́ло то, что разительно отличалось от его мировоззрения, от него самого. Пуга́ло, но вместе с этим и притягивало. А сейчас притягивало столь сильно, что он не мог оторвать от Колина своего взгляда, разглядывая тёмные вихри волос, ухо, которое нелепо — и в то же время как-то мило — топорщилось, высокую скулу. Находись они в нормальных обстоятельствах, Брэдли, пожалуй, назвал бы его симпатичным, но поскольку обстоятельства сейчас были далеки от нормальных, тот представлялся ему просто странноватым сыном покойного мистера Моргана. К тому же он не обращал на Брэдли абсолютно никакого внимания — и это, если честно, тоже неимоверно раздражало. Чтобы хоть как-нибудь отвлечься, он переключил своё внимание на других находящихся в машине. Миссис Морган, судя по всему, была полностью поглощена своими мыслями — глядя в окно, она нервно теребила расшитый замысловатым орнаментом край белого платка, что держала в руках. По лицу же Кэтрин нельзя было сказать что-либо определённое — она, казалось, была полностью сосредоточена на дороге, но, если присмотреться, можно было бы заметить, что её взгляд несколько раз обращался на Брэдли, и, поверьте, он был отнюдь не дружелюбен, да и руки, пожалуй, слишком сильно сжимали руль. Но он и не присматривался — просто скользнул взглядом по сидящим впереди дамам и, решив, что это вряд ли отвлечёт его, уставился на свои кроссовки, полностью погрузившись в размышления. И как он не заметил неприязненных взглядов Кэтрин, так же он пропустил и брошенный на него задумчивый взгляд синих глаз. — Приехали, — раздался голос миссис Морган, заставив Джеймса отвлечься от своих мыслей. Он вышел из машины и с интересом окинул взглядом небольшой двухэтажный дом с верандой, на который расположились два кресла-качалки и столик. К дому прилегал гараж, куда Кэтрин и загнала машину. Брэдли растеряно топтался на месте, не зная, что делать дальше, но тут миссис Морган попросила Колина проводить его в гостиную, где уже начали собираться родственники, друзья и знакомые семьи. Тихая джазовая музыка разносилась по дому, который Брэдли назвал бы уютным, если бы не чёрные люди, заполонившие его — казалось, что они повсюду, куда ни посмотри. Он не понимал, почему они все здесь. И уж точно не верил, что причина этому — мистер Морган. Удивительно, как похороны человека могут собрать такое количество людей, которые, возможно, за последние пять лет не удосужились даже позвонить, но сюда пришли. Зачем спрашивается? Мы так легко можем проигнорировать любой из дней жизни знакомых нам людей… любой из тех дней, когда они действительно в нас нуждаются, но на их похороны… Да, туда мы обязательно придём. Ведь мы же не безразличные, бесчувственные чурбаны, что забывали об этом человеке на протяжении долгих лет — нет, конечно, никак нет. Несмотря на толпу печальных фигур в чёрном, обстановка комнаты была весьма уютной. Светло-коричневые обои; паркет, что мягко поскрипывал под ногами; тёплый, слегка приглушённый свет. Мягкий диван и кресла, которые находились близ телевизора — сейчас на них удобно расположились пришедшие; несколько кофейных столиков из тёмного дерева, на которых были расставлены различные закуски и напитки. Книжные стеллажи у стен были заставлены бесконечным количеством книг — вдоль них и прохаживался сейчас Брэдли. — Приглянулось что-нибудь? — раздалось у него за спиной. Быстро развернувшись, Брэдли чуть не врезался к только что подошедшей к нему вдове. — О, не волнуйся так… — Миссис Морган… — Зови меня Джейн, — перебив его, слабо улыбнулась она и, подойдя к одному из стеллажей, достала книгу в кожаном переплёте. — Присоединишься ко мне? Не дожидаясь ответа, она прошествовала к выходу из гостиной, Брэдли ничего не оставалось, как пойти за ней. Миновав холл, они поднялись на второй этаж, и она открыла одну из комнат, которая оказалась, судя по всему, кабинетом — там находился большой письменный стол, полки с различными книгами и пара кресел, что располагались у окна. Заняв одно из них, она подозвала его к себе: — Подойди ближе, я хочу тебе кое-что показать, — и приглашающе указала на второе кресло. Брэдли послушно присел на край и неуверенно начал: — Понимаете, я уже собирал… — Просто открой, — вновь перебив его, она протянула ему ту самую книгу. Взяв её в руки, Джеймс отметил, что эта была вовсе не книга, как ему показалось на первый взгляд, а альбом с фотографиями. Ещё раз недоумённо взглянув на миссис Морган, он осторожно открыл его. На первой фотографии был запечатлён молодой мужчина с маленьким мальчиком на руках — он улыбался, в то время как ребенок лишь удивлённо взирал в объектив своими большими глазами. На следующей: тот же мальчик, но уже чуть постарше, гордо показывал кому-то — судя по всему, родителям — оторванную голову куклы; на заднем плане стояла девочка и, судя по её гневному взгляду, скоро на одну оторванную голову должно было стать больше. Губ Брэдли коснулась улыбка. Дальше были: школа; день рождения — отец дарит сыну телескоп, а тот восхищённо смотрит на него… Фотография за фотографией мальчик всё больше и больше приобретал знакомые черты лица, но при этом они были совсем чуждые — здесь, на выцветших, и не очень, фотографиях, Колин задорно улыбался, его глаза искрились счастьем, в отличие от него теперешнего, настоящего, когда кажется, что он смотрит словно в никуда. — До недавнего времени он был совсем другим, — тихим голосом произнесла Джейн. — Они с отцом всегда были близки. Томас был для него примером… И это, несомненно, удар для него… Это удар для всех нас… Знаешь, я хочу, чтобы он просто вновь улыбался, хочу видеть милые ямочки у него на щеках. — Сочувствую… Но при чём здесь я? — не удержался-таки от давно мучившего его вопроса Джеймс: ему, конечно, было жаль семью профессора Моргана, но он также и не понимал, чем он, человек, который никак с ними не связан, может им помочь. Тем более Колину. — Потому что ты пришёл сюда, в этот дом, — печально улыбнувшись, ответила миссис Морган, на что Брэдли лишь удивлённо посмотрел на нее: что это, чёрт подери, должно значить?! Выдержав короткую паузу, она продолжила: — Понимаешь… — Мам, тетя Маргарет пришла, — прервав её на полуслове, оповестил только что вошедший в комнату Колин. — Вот как… Значит… — словно что-то для себя поняв и решив, задумчиво начала и тут же замолчала миссис Морган. — Тогда, я, пожалуй, пойду. Милый, ты не проводишь Брэдли?.. Он вроде собирался уходить, — вопросительно посмотрев на него, осведомилась она, Брэдли в ответ лишь молча кивнул: это был довольно странный и длинный день, к тому же было действительно поздно, да и объяснять ему, видимо, никто ничего больше не собирался. — Что ж, было приятно познакомиться с тобой… И, Брэдли, заходи к нам, мы будем рады, — с этими словами она покинула комнату, оставив его в полнейшем замешательстве. — Так Вас проводить? — спросил так и оставшийся стоять в дверях Морган-младший. — Да. И обращайся ко мне на «ты», — дружелюбно улыбнувшись, попросил Брэдли, на что Колин лишь слегка кивнул головой в знак согласия и, сделав короткий приглашающий жест, следом за Джеймсом вышел из комнаты. Дойдя до входной двери, Брэдли замер в нерешительности, слова миссис Морган никак не выходили у него из головы. Помочь… Но чем?.. Чем он мог помочь человеку, которого даже не знает, которого он видел впервые, который вызывал в нём скорее раздражение, чем сочувствие? «Потому что ты пришёл сюда, в этот дом…» Верно, мир сошёл с ума… Вместе с ним на па́ру. Ведь это он сам подошёл тогда на кладбище, это он согласился прийти на поминки, это он согласился подняться наверх — и никто не заставлял его просматривать семейный альбом. Это он сам весь день прожигал темноволосого парня взглядом, без видимой на то причины. Это он сейчас застрял в нерешительности, не в силах отворить дверь, это у него ощущение, как будто он должен что-то сделать, изменить. Странное, доселе незнакомое, непонятное чувство, как если бы он только что пробудился от сна. — С тобой всё в порядке? — заметив его замешательство, спросил Колин. Что он мог ему ответить? Да, собственно, ничего. — Да, всё нормально. До встречи, — почти на автомате откликнулся он, мельком отметив, что Морган уже развернулся к нему спиной, направляясь в гостиную. И тут его рука наткнулось на нечто, что и привело его сюда, — нечто, что не давало ему покоя весь прошедший день. Поддавшись сиюминутному порыву, Брэдли схватил ещё не успевшего далеко отойти Колина за руку: — Я думаю, она тебе нужнее, — и вложил ему в ладонь ту самую злосчастную ручку, даже не заметив, что на лице у того, впервые за день, отразилась хоть какая-то эмоция. Это было мимолетное, почти нечитаемое, удивление. Брэдли замер, внезапно сосредоточившись на руке Колина, и, не поднимая глаз, так и продолжал держать его ладонь в своей. Ледяные, тонкие, длинные пальцы… красивые, изящные… Он сжал их чуть сильнее, пытаясь передать хотя капельку своего тепла этому, казалось, безжизненному телу. А потом, очнувшись, так же, как порывисто взял, порывисто отпустил. Колин с секунду смотрел на него внимательным взглядом, а потом, так ничего и не сказав, ушёл вглубь дома. Постояв ещё несколько секунд, провожая его зачарованным взглядом, Брэдли наконец вышел за дверь. И, конечно же, он не заметил, что за всей этой сценой наблюдала пара хищных зелёных взгляд. Красивые губы были поджаты от раздражения — Кэтрин определённо не нравился этот блондин, что так навязчиво лез к её брату. Весь путь до дома он прошёл пешком, в отрешённом состоянии, а уже придя домой, на рефлексе проверил карманы куртки и, вытащив чек из супермаркета, выкинул его в мусорный бак, не обратив никакого внимания, что на обратной стороне был написан номер, а ниже: «Позвони мне. Энджел». И вот так, сам того не зная, он убрал ещё один из вариантов своего будущего, неосознанно выбирая, наверное, самый верный, начало которому было положено уже сегодня.