И даже время не властно

В ночном небе над притихшей деревушкой, затерянной в глубине Карпат, светила полная луна. Звёзды загадочно подмигивали с высоты своего бархатного обсидианового покрывала, разбавляя жемчужным, переливчатым сиянием неизмеримую по глубине бездну. Лунный свет робко касался земли, словно знал, что он чужой на этой земле. Что ему здесь не рады, как и любому свету, способному обнажить животный страх, даже ужас, обретающийся в вечной тьме. Он иногда напоминал о себе тяжелым хлопаньем перепончатых крыл в вышине или далеким тоскливым воем обречённой на вечные муки души, заставляя местных жителей унимать пускающееся в галоп сердце и судорожно стискивать челюсти, чтоб их безумный страх не выдала сумасшедшая чечетка, выстукиваемая зубами. Полупрозрачный лёд, сковавший лужицы в свой жёсткий плен, легко потрескивал под каблуками сапог. Дыхание надвигающейся на Трансильванию зимы особенно остро ощущалось именно по ночам. Вот и сейчас с кажущегося идеально чистым неба, кружась, опускались редкие пушистые снежинки и оседали повсюду. Наверняка к утру на подмерзшей земле будет лежать белоснежное тонкое покрывало, которое безвозвратно поглотит скудные следы сегодняшнего пребывания оборотня в деревне. Чёткие отпечатки больших когтистых лап в прихваченной морозцем уличной грязи вывели вигиланта к лесной дороге, уходящей вверх, в горы, откуда на долину молчаливо взирали башни замка Владыки вампиров. Чёрные каменные стены грозно возвышались на отвесных скалах, отбрасывая длинную угрюмую тень на окружавший замок лес. Чопорная миссис Филченсон, супруга здешнего лекаря, за недавним разговором буквально утопила свою молчаливую собеседницу в леденящих душу рассказах о кошмарах, творившихся в здешних краях, о кровососущих тварях - подданных легендарного графа Дракулы, жестокость которого сродни жестокости самого Дьявола. Многие полагали, что сам он вскормлен кровью Сатаны, оттого его жажда человеческой крови столь страшна и неутолима. Отгоняя мрачные мысли, Сабина встряхнула гудящей головой. Окрестности моментально закружились в причудливом размытом хороводе и, чтобы устоять на ногах, девушке пришлось опереться на шершавый ствол стоящего рядом раскидистого дуба. Под наложенной повязкой на боку болезненно пульсировала кровоточащая рана, ослабляя и без того измотанную событиями последних дней охотницу. Из сегодняшней страшной схватки с оборотнем ей не удалось выйти невредимой, но Сабина частенько благодарила Бога уже за то, что просто позволил ей и дальше топтать бренную землю. Лекарь сочувственно смотрел на неё, пока обрабатывал довольно глубокие порезы от когтей чудовища, а когда она сказала, что отлеживаться в кровати - это непозволительная роскошь в её деле, лишь недовольно покачал головой. И сейчас Сабина корила сама себя за то, что не прислушалась к нему. Разумеется, она не собиралась снова дразнить зверя, просто хотела убедиться, что ветер дует именно оттуда, откуда они и полагали. Ну что, убедилась, самонадеянная клуша? Теперь молись, чтоб не грохнуться в обморок подобно жеманной великосветской барышне! Перспектива замерзнуть насмерть девушку отнюдь не прельщала, а спасать её было некому. Борис Валерий с головой погрузился в собственное горе, занятый подготовкой к похоронам жены. Оборотень не щадил никого, даже детей... Удачей было лишь то, что дочь и сын короля всех цыган находились сейчас в Будапеште и не пострадали в этой кровавой бойне. Одного из малышей, сына кузнеца, вервульф унес с собой ещё живого, но догнать его сейчас Сабине было уже не по силам. Безжалостный порыв ледяного ветра пробрал до костей, разметав полы плаща. Девушка сильно вздрогнула, по хрупкой фигуре прокатилась судорожная волна. Коченеющие пальцы уже едва ощущались, но Сабина не могла заставить себя сделать ни шагу в сторону селения. Колени подрагивали, а скудное содержимое желудка грозило вот-вот рвануть вверх. Преодолевая тошноту и оцепенение, сковавшие тело, брюнетка почти бессильно оттолкнулась от дуба и попыталась дышать глубже. Головокружение отступало, тошнотворный комок в горле начал рассасываться. Сознание медленно прояснялось, лишь мелкая неконтролируемая дрожь продолжала сотрясать тело. Желание оказаться сейчас в сухой теплой постели рядом с пылающим камином перевесило идею наплевать на инстинкт самосохранения и попытаться пробраться в логово нечисти. Да и зачем? Что она сможет противопоставить силе могущественнейшего из вампиров, живущих на земле? Сложить голову в драке за мальчика? Совесть болезненно кольнула куда-то в сердце. Ребенок не виноват, что пригодился на обед исчадиям ада. Но найти его живым сейчас, даже по истечении довольно малого времени, практически нереально. Внимательно вглядываясь в мрачный, угрожающий силуэт замка, Сабина старалась взвесить все "за" и "против". Нога словно сама собой сделала шаг в направлении горы, но она одернула себя. Почти триста пятьдесят лет ей удавалось держаться на расстоянии, заставлять себя забыть всё, отвергать все воспоминания, но сейчас, когда она уже так близко к... "Хватит!" Она не позволит себе думать о нём. Никогда. Опасный огонёк уже зажегся в глубине сознания, умиравшего несколько столетий. Баланс тишины и покоя в душе нарушился ещё в тот момент, когда копыта лошади пересекли границу Румынии, и сейчас какая-то часть Сабины жаждала увидеть его снова, ощутить кожей цепкий, горящий взгляд хищных красивых глаз. Видимо, этого просила та, тёмная и страстная сторона её натуры, которую Сабина уже давно научилась сдерживать. Сейчас, когда война добра и зла в мире едва ли не достигла апогея в своей жестокости и кровопролитности, думать о собственных чувствах - эгоизм чистейшей воды. Где-то вдалеке ночной морозный воздух внезапно разорвал громкий, тоскливый волчий вой. Эхо причудливой песни разносилось ветром далеко по округе. Немного постояв, Сабина приняла решение вернуться во дворец короля. Дух страха и безнадежности, витавший над этим городом, затерянным в глубине горных хребтов, был почти осязаем. Подобно огромной тени он накрывал долину, высасывая всю радость и надежду из каждого крестьянина, из каждой живой души. Здесь даже птицы не пели. Странное наблюдение сделала охотница ещё по дороге в это забытое Богом место. Проезжая через мрачные леса, словно впитавшие в себя атмосферу ненависти и страха, она явственно ощущала эту почти болезненную для ушей мертвую тишину. Темноту переулка рассеивал мутноватый лунный свет, скудно освещавший грязную мостовую и деревянные стены домов с наглухо закрытыми ставнями. Худощавый пес предупредительно оскалился у входа в чьё-то жилище, а когда Сабина прошагала мимо, и вовсе залился звонким лаем. Никто его не оборвал, словно эти звуки и не тревожили спящих жителей. Их сердца поглотил ужас перед тьмой, порождением ночи, поэтому сейчас они наверняка ещё глубже зарылись в свои одеяла и плотнее зажмурили глаза, надеясь проснуться утром живыми. Внезапное резкое поскуливание оборвало злую ругань пса. Охотница резко обернулась на жалобный, почти человеческий вскрик собаки, о чём сразу же пожалела - рана моментально сказала свое жесткое "фи" её прыти. Сознание снова начало предательски мутнеть, а крохи страха, посеянные на её душе загадочно замолчавшим псом, не порадовали девушку. Зыбкое марево тумана перед глазами рассеивалось постепенно, давая возможность оглядеться. Ничего подозрительного ею замечено не было, но тем не менее, ладонь правой руки легла на резную рукоять револьвера, торчащую из кобуры на поясе, словно подпитываясь от него призрачным подобием уверенности в своей способности противостоять опасности. Ещё раз осмотревшись по сторонам и настороженно прислушавшись к окружающим звукам, Сабина решила продолжить путь. Рана кровоточила, а металлический запах крови легко выведет на её след оборотня или вампира. Мглу в противоположном конце переулка занавешивала пелена белого пара, исходившего откуда-то из подвалов домов. Охотница в очередной раз попеняла себе за то, что не взяла лошадь. За ней нужно было возвращаться во дворец, а ей не хотелось упускать время. Девушка успела сделать лишь пару шагов вперёд, как волосы на затылке колыхнул лёгкий порыв ветра. Слух выловил из темноты едва слышимое хлопанье крыльев, и сомнений у Сабины не осталось - некто приземлился точно за её спиной. Помолясь, чтобы сознание не покинуло её в столь опасный момент, она выхватила из ножен меч и обернулась, вскидывая его и разрезая воздух на уровне своей шеи. Внезапный скрежет стали, ударившейся о сталь, оглушил, а когда Сабина увидела своего противника, казалось, время и воздух вокруг застыли, подобно сердцу, отчаянно метнувшемуся и резко замершему в груди. Рваный выдох облачком пара сорвался с губ. Сабина заворожено прислушивалась к своим ощущениям, к волнам радости, поднимающимся из глубины души и омывающим сердце тёплыми потоками. Голова закружилась, но уже не от боли, а от невозможной, неправильной эйфории от происходящего, от столь желанной и столь ненавистной встречи, и на короткий миг тяжёлый меч, скрещенный с его оружием, дрогнул в руке, высекая едва различимую искру из ледяной стали. И он уловил этот момент. Резким взмахом мужчина выбил меч из её руки и, подавшись вперед, властно обвил тонкую талию левой рукой, опуская меч и прижимая девушку к себе. Тело вампира предательски задрожало, стоило стройному стану податливо прильнуть к нему. А Сабина словно тонула, безвольно, не сопротивляясь, погружалась в бескрайнюю синь его глаз, подёрнутых дымкой дикой, животной страсти и желания. В глубине чёрных зрачков мерцала всё та же безудержная нежность и любовь. Именно таким она помнила его. Живым. Подняв руку, она опустила ладонь на его грудь. Живой. Под камзолом и рубашкой билось раненой птицей сердце, утратившее чувства ко всему миру. А в следующий миг их губы встретились в оживляющем, долгожданном поцелуе. Долгие годы Сабина лишь мечтала вновь ощутить нежное прикосновение на губах, уверенные объятия и столь желанную близость родного тела. Сомнения и барьеры моментально рухнули под напором зверя, который в этот момент нуждался в ней едва ли не больше, чем она в нём. Тишину ночи разорвал звук обронённого меча, который ударился лезвием о какой-то камень. Языки нежно ласкали друг друга, мягко касаясь края зубов, исследуя, пробуя на вкус и теряясь в давно забытых ощущениях. Дыхания слились воедино, от волнения воздуха катастрофически не хватало, но прервать этот поцелуй из-за подобной мелочи было равносильно величайшему преступлению. Вампир прижимал её к себе с такой отчаянной страстью, что не ответить на неё тем же было просто невозможно. А ответить - значит проиграть. И сейчас она с радостью путника, утомленного жаждой, отдавалась на милость победителя, уносимая волнами грешного наслаждения. С губ помимо воли Сабины сорвался тихий стон, когда его пальцы погрузились в шелковистые пряди её смоляных волос и слегка потянули, заставляя чуть откинуть голову назад и без сомнений подставить беззащитную шею на растерзание коротким жарким поцелуям. - Влад... Шепот, едва уловимый, практически беззвучный, потряс обоих, унося на волнах безумного забытья в далекое прошлое, в те блаженные зимние ночи, в покои великого валашского князя, в мягкость перин и мехов, в безудержную порочную страсть, что наполняла воздух своим тонким, терпким ароматом, в причудливую игру теней, отбрасываемых светом камина, озарявшего сплетённые в чувственном танце тела влюбленных. - Повтори, - властно приказал граф, гипнотизируя свою добровольную жертву жадным, ласкающим взглядом. - Влад. Покорный ответ утонул в новом, глубоком поцелуе, которым Дракула впился в мягкие губы девушки. Пьянящий, граничащий с грубостью, жаждущий. И она отдавала ему всё - своё тело, свой разум, свои мысли, свою душу... Она не знала, не замечала сколько длились эти сладкие мгновения, но когда он отстранился, вдохнула столь необходимый воздух почти разочарованно, упустив тепло его кожи. А граф снова гипнотизировал её, лаская пальцами контур лица, того самого, что так часто вставало перед ним, стоило лишь закрыть на мгновение глаза - и из-под век тут же выглядывала Сабина, а её зелёные глаза словно резали его, осуждали и корили, и в такие моменты он до одури хотел повернуть время вспять. Тёмные ресницы графа чуть дрожали и вкупе с чёрными густыми бровями и волосами идеально оттеняли мраморную бледность кожи. Пальцы Сабины легко коснулись свободных прядей волос, обрамлявших красивое, аристократическое лицо с тонким носом, аккуратно очерченными, чувственными губами и волевым подбородком. - Ты не должна была возвращаться сюда, - неожиданно зло произнёс граф Дракула, еще сильнее прижимая её к себе, так, что она практически слышала треск собственных рёбер. - Но ведь ты сдался первым. Это был не вопрос, а утверждение, и Владислав лишь грозно рыкнул в ответ на него, не желая принимать поражение. Да, он поддался собственной слабости, позволил её себе. Благо, он долго держался после того, как ему донесли, что причина его душевных терзаний нарушила уговор и пересекла границы Трансильвании. - Зачем ты здесь? - пальцы вампира продолжали ласкать каждый сантиметр её лица, очерчивая линии скул, подбородка, бровей, убирая с него непослушные локоны, которыми настырно играл зябкий ветер. - Убить тебя, - нежная улыбка тронула губы Сабины и тем самым моментально привлекла его внимание. Медленно приблизив её лицо, Дракула улыбнулся в ответ и прошептал: - А ты сможешь? Девушка ничего не ответила, лишь потянулась к его губам, жаждая снова окунуться в обволакивающее тепло прикосновений. Но, вдохнув пьянящий аромат Сабины, Дракула неожиданно отстранился, выпуская её из объятий. Недоуменно-разочарованный взгляд девушки едва не заставил его поддаться сиюминутному желанию впиться в её губы, до упоения пить их сладость и слушать истомленные стоны. Он отступил на шаг, почти с ужасом наблюдая, как губы Сабины медленно поджимались, выравнивалось сбившееся дыхание, а в глубине глаз плескались обида и разочарование. Выражение её лица сейчас подошло бы маленькому ребёнку, у которого отняли любимую игрушку и на его глазах калечат и раздирают её. Потеряв зрительный контакт с Сабиной, разочарованно покачав головой, Владислав уже пожалел о содеянном. Его вина. Всё повторяется снова, почти в той же последовательности, что и тогда. - Зачем ты пришёл? - неожиданно её голос приобрел жёсткость, и в зелени поднятых на него глаз больше не отражались столь привычные нежность и любовь к нему. Теперь в них царила злость, недоверие и... ревность? - Я думал, ты соскучилась по мне, - усмехнулся Владислав. - И вижу, что это так. - Зато тебе, насколько мне известно, скучать не приходится. Славно коротаешь отпущенную тебе вечность в компании милых невестушек? Сарказм, пропитавший сказанное, ударил пощечиной наотмашь. Почему же, Дьявол, все его чувства оживают рядом с ней? Ярость, жгучая и давно позабытая, колыхнула привычное внутреннее спокойствие. Он не ответил. Да и что было говорить? Его поступок она расценивает как предательство, а потому оправдывать свои преступления желанием уберечь её Дракула не хотел. Несмотря на то, что так оно и было. Брезгливо поморщившись, Сабина подняла меч и вложила в ножны, а после, не подарив мужчине ни единого взгляда, отвернулась и пошла прочь, оставляя вампира наедине с собственными мыслями. Ночь всегда была его временем. Она нежно баюкала его своей темнотой и тишиной, позволяла оставаться самим собой; она скрашивала бесконечную тоску и тошнотворную скуку, сжиравшую всю его проклятую вечность. Дракула никогда никому не открывал этих мрачных глубин собственной души, которой, как многие считали, у него вовсе не было. Для всех безжалостный, кровавый убийца, он и не желал чьего-то понимания. Но сегодня, кажется, впервые за всю его жизнь, ему придется открыться. Дракула приземлился на балкон одной из комнат королевского дворца, некогда бывшего его домом, и улыбнулся. Её аромат он бы не перепутал ни с чьим другим. Граф довольно долго прогуливался по крышам домов, обдумывая произошедшее, а потому застал девушку спящей. Балконная дверь не скрипнула, пропуская внутрь нежданного ночного гостя. Комнату мягко освещали всполохи огня разожжённого камина, щедро разнося волны тепла по помещению. Сабина спала на спине, и граф залюбовался умиротворенным выражением красивого лица в обрамлении разметавшихся по подушкам длинных чёрных волос. Ресницы едва заметно подрагивали во сне, а губы чуть приоткрылись, обнажая краешек белых зубов. Наблюдая за спящей, Влад впервые подумал, что рай на земле вполне возможен, по крайней мере - его собственный. Прерывать её сон мужчине не хотелось. Скорее наоборот, продлить его, защитить от всех проблем, что наверняка терзают её, укрыть от суровой реальности, от жестокости этого сумасшедшего мира. И от себя. Злая усмешка растянула его губы, придавая красивому лицу угрожающе-хищный вид. Он - первоисточник всех страданий Сабины, всех тягот, свалившихся на неё. И сейчас пришёл оправдываться за то, что не был в её жизни так долго, как ей бы хотелось, предпочитая мечтать и надеяться, что с ней всё хорошо и она счастлива без него. Прихватив со столика рядом с окном бутылку красного вина и бокал, Дракула устроился в кресле у камина. Память тут же услужливо вернула его назад, в далёкие беззаботные годы безмерного и всепоглощающего счастья, сейчас казавшиеся волшебным сном. Когда она засыпала вот так же, у камина, сидя у него на коленях и упиваясь теплом его объятий. Нежность на миг осветила лицо Дракулы, преобразив его до невозможности. Синие глаза ожили, словно наяву проживая снова те моменты. Шее неожиданно стало жарко, словно Сабина сейчас спала на его груди, привычно уткнувшись в неё носом. Едва различимый шелест ткани и неслышимый для обычного уха, чуть более громкий удар сердца вырвали графа из воспоминаний. Она наверняка знала о его присутствии, и понимала, что бесполезно притворяться спящей, но не сказала ни слова, предоставляя ему право начать разговор. Давно забытое чувство тревоги непривычно сжало бесчувственное ко всему миру сердце. Ко всему... кроме неё. - Прежде всего, я хочу попросить у тебя прощения, Сабина. Нет, - услышав резкий стук отчаянно рванувшегося сердца девушки, Дракула поспешил остановить возможную фразу, готовую слететь с её губ, и тихо попросил: - дай мне закончить. И почувствовал, что она поняла, как трудно ему говорить сейчас. - Я совершил немало ошибок в жизни. Знаешь, единственное, что я вспоминаю с улыбкой - это время, проведённое с тобой. Но и тебе я причинил боль. Выбрал путь зла, за что и поплатился, а следом сам обрек свою душу на вечное проклятье, заключив договор с Сатаной. Я помню, как ты смотрела на меня тогда, после возвращения. Владислав отпил вина, промочив внезапно пересохшее горло. - Я жестоко поступил, оттолкнув тебя тогда. - Ты вышвырнул меня, велел никогда больше не приезжать в Трансильванию, - жёстко напомнила Сабина. Обида горьким комком пульсировала в нежном голосе. - И ты должна понять, что я пытался защитить тебя! Услышав недоверчивый смешок с кровати, мужчина поднялся и принялся мерить шагами комнату, собираясь с мыслями. - Мне сложно объяснить это тебе. Ты не знаешь, что такое жажда крови, и я старался сделать так, чтоб никогда не узнала! А ведь я мог и не сдержаться, ведь слишком велик был соблазн провести вечность вместе с тобой. Но я не стал этого делать, не хотел превращать тебя в чудовище вроде себя. Сабина, - он с надеждой взглянул на девушку, ища признаки понимания в побледневшем лице. Нервы её сейчас были стянуты в один огромный оголённый комок. Она всегда без сомнений и страха давала ему понять, что он для неё - весь мир, вся радость и краски в её жизни. Острая боль снова резала душу на части, когда она вспоминала жестокие слова и холодный, отрешённый взгляд того, кого так безоглядно и трепетно любила. Сомнения и боль столь явно отражались в её глазах, что Дракула не выдержал и сел на постель. Сабина к тому времени тоже сидела на ней, подтянув тяжёлое одеяло к груди, и пристально смотрела в его глаза, выворачивая проклятую душу наизнанку. - Я думал, что так будет лучше для тебя, - тихо сказал граф, беря её руку в свою и аккуратно поглаживая тонкие пальцы. - Кто дал тебе право решать за меня? Он ненавидел её слёзы. При жизни они наводили на него несравнимый ни с чем ужас и тоску, а ещё желание крушить всё подряд, лишь бы снова увидеть улыбку на любимом лице. Один Дьявол знает, как тяжело ему далось выдержать слёзы Сабины в момент изгнания. Наверняка тогда она видела в нём потустороннего жестокого зверя, устанавливающего новые правила в своей берлоге. И сейчас уголки её глаз предательски увлажнились. Тёмные реснички чуть слиплись и потяжелели. Данный ему Всевышним сладкий запретный плод, чувства к которому не угасли даже пройдя сквозь океаны времени и боли, неумолимо рвал его душу в клочья. Сдерживать свои первородные инстинкты рядом с ней было во сто крат сложнее, чем когда бы то ни было, и Дракула больше всего на свете боялся причинить Сабине даже сотую часть той боли, через которую прошёл сам. - Я умирала вдали от тебя на протяжении столетий, маясь безнадежностью и ненужностью своих чувств и своей жизни, пока ты упивался своим проклятым благородством. Я почти утратила свою душу и проклята так же, как ты. Я ведь стала ведьмой, чтоб обрести вечную жизнь и попытаться найти себя в этом мире. Я не хотела умирать, ведь ты оставался здесь. Потемневшая грозовая синева неотрывно смотрела в её глаза. Искреннее раскаяние, которое, как все считали, было недоступно ему, было написано на лице графа, но груз вины, давивший на него, был полностью заслужен, он сам обрёк себя на это, оставляя возлюбленную на произвол судьбы. Чуть приподняв за подбородок её лицо, Владислав осторожно прикоснулся губами к её губам, боясь быть отвергнутым, и, отстранившись, чуть слышно прошептал: - Прости. Улыбка едва начала зарождаться на её лице, но воздушное ощущение эфемерного счастья и покоя уже наполняло комнату и их души своим светом. Каждый из них заплатил высшую цену за право быть вместе, а чувства выдержали испытания и огнём, и временем, и предательством. Имел ли он право на прощение? Дракула не знал, но верил, что однажды он вымолит его, зализывая все раны, что нанес ей столь неосторожно. И она видела это обещание в его глазах. Владислав накрыл ладонью руку Сабины и приложил к своей груди. - Слышишь? Оно бьётся, лишь пока ты рядом. И будет твоим, пока длится вечность.