Bonne Annee!

Я построил огромное количество планов на первую в году неделю для нас - меня и самого дорого мне на свете человека. Сперва так хотелось встретить Новый Год в одном из дорогих уютных ресторанов, что возвышались над городом Любви, открывая захватывающий вид на его золотые огни под куполом ночи и на самом том куполе. Хотелось ровно в полночь соприкоснуться хрупкими краями бокалов, наполненных шампанским, слушать разбивающийся на тысячи созвучий и нот звон стекла, тихий шепот лопающихся пузырьков в игристом вине и смотреть в родные глаза на свету оттенка темного янтаря, а в полутьме цвета бархатистого горького шоколада. Хотелось замереть сердцем, глядя на своего любимого мужчину, облизнуть сухие от непонятного радостного волнения губы и выпить золотой напиток, как обычно, чуть с опозданием. Хотелось коснуться его руки, сплести свои пальцы с его, вздохнуть поглубже и перестать тревожиться обо всем ином, утонув в этом недолгом ощущении волшебства и эйфории. Или, может быть, встретим эту чудесную ночь где-нибудь на улицах Парижа, от счастья в объятиях друг друга не чувствуя холода, утонуть сознанием в горячей нежности и страсти поцелуев, сжимать его плечи замерзшими пальцами и вновь замирать сердцем. Замирать и от того, как громко гремят и ярко сверкают салюты в холодном сияющем шелково-синем небе, зарываться пальцами в его немного отросшие почти черные мягкие волосы, впиваться горящими губами в его губы, просить о большем,.. И как обычно быть жестоко остановленным им перед самой гранью безумства. Пусть он поведет меня по праздничной веселой улице, мимо ярмарочных прилавков, полных красивых и ярких безделушек и сладостей, через невидимое облако ароматов кофе, глинтвейна, вина, шоколада, выпечки и жженого сахара. Елисейские поля будут все сверкать, захватывая дух потрясающим видом, тысячи тысяч золотых лампочек заискрятся на ветках деревьев, скоро замелькают красочные витрины магазинов, вдалеке замигает красными и синими огнями большое колесо обозрения, а атмосфера праздника вместе с холодным воздухом станет немного покалывать легкие, щеки и кончики пальцев. Мы снова будем одеты не совсем по погоде... Флоран... Почему же ты не отвечаешь на звонки? Я уже целый час пытаюсь дозвониться до тебя, а ты не берешь трубку. Ты уехал на Рождество к своей семье, решив не брать меня с собой (вряд ли бы я и правда о наших отношениях были хорошим подарком для твоих близких. Ты купил дом родителям под Парижем, ты так бережешь нервы своей матери. Она бы не выдержала новости о том, что ее сын уже несколько лет живет с мужчиной старше его на семь лет, не думая когда-либо в будущем браться за голову и осознавать свою греховную ошибку. Я остался один в нашей квартире - пересматривать идущие по телевизору старые новогодние фильмы, частью черно-белые, частью интересные и стоящие. Я бы окунулся в эту телевизионную атмосферу очаровательно старого кино, если бы не было мне так тревожно и страшно за тебя. Мы все гоним в такие моменты от себя страшные мысли, и все равно эти мысли приходят и гудят в голове, покуда не рассеются твердокаменными фактами вроде твоего шепота из трубки - "Все хорошо, малыш." Но на этот раз мысли не рассеивались. Я написал тебе три СМС, отправил два сообщения на фейсбук, на электронную почту, сделал двадцать звонков на мобильный. Но тебя не было в сети, да и СМС никто не просмотрел. Чашка в дрожащих от волнения руках норовила выплеснуть из себя горячий чай, но я не ставил ее на стол. Мне нужно было тепло, чтобы забыться и уплыть в небытие на несколько минут. До нового года оставалось два часа, о чем радостно сообщало радио, которое по старой домашней привычке я никогда не выключал, а лишь приглушал его звук на ночь. Вспомнился вдруг первый радиоприемник , который я слушал. Он стоял на подоконнике над кухонным столом в нашем доме в Чериньоле, большой, громоздкий, накрытый вышитой белой салфеткой, постоянно бурча что-то неразборчивое, не умолкая и когда все спали. С тех пор мне был нужен этот звук. Нужен, чтобы чувствовать себя дома. Теперь же я не ощущал этих знакомых всем тепла и безопасности, в большой квартире стало холодно, погасший свет угнетал и позволял душевно мерзнуть. Чай медленно остывал... Внезапно все оцепенение вздрогнуло, разбилось и задрожало. Тишину прорезал звук моего мобильника. Твой голос на мелодии вызова, твоя песня. Звонил ты. Чай и чудом не разбившаяся чашка оказались на ковре, а я, забыв тут же о такой мелкой бытовой неудаче, кинулся к дивану, на котором призрачно посвечивал экран моего айфона. - Микеле, не волнуйся, я жив, я почти здоров. - Связь была ужасной, твой голос механически дрожал, но как сладко и приятно было наконец узнавать те родные нежные интонации. А еще ты был дико простужен, старался сдержать кашель. - Где ты застрял? Я сошел с ума три раза за этот гребенный час! Я поседел и постарел от волнения, Фло... Где ты? - Ужасная пробка, малыш. Три аварии на одном шоссе, снег валит страшно. Уже три года не было снега на Новый Год, а теперь сыплет с неба, будто мы снова в Москве. - Я почти что увидел, как ты оперся локтями на руль и шмыгнул носом, опуская голову и устало потирая глаза. - Когда ты будешь? - Не знаю... Но боюсь, я не успею к полуночи. Позвони лучше Мел сейчас или Маэве, они наверняка с друзьями уже начали весело отмечать в каком-то хорошем месте. Развлекайся, котенок, не думай обо мне. - Нет, я буду ждать. Переведу часы на час назад, отметим новый год по нашему собственному времени. И хватит курить, ты потеряешь голос. Ты хотел ответить что-то ласковое и недовольное в своей манере, но связь резко прервалась. У тебя разрядился мобильник. С наивным интересом посмотреть, что же скрывается за холодным окнами, внутри домов, снежинки липли лицами к стеклам, что каждый оказывалось раз оказывалось смертельно для них. Капельки мокрыми блестящими узорами скатывались вниз, посверкивая желтелым светом фонарей на улице. Я вышел из дома, накинув свою легкую черную куртку и замотавшись не своим шарфом. От легкой теплой ткани пахло твоей кожей, твоим одеколоном, твоими сигаретами. На миг представил, что ты рядом, а я только вдыхаю знакомый запах, ткнувшись тебе в плечо носом, но видение рассеялось, когда в глаза мне заглянули два желтовато-белых огня фар, в ушах остались гудеть автомобильный сигнал вперемешку с отборной французской руганью. Я едва не попал под машину. Перешел дорогу, забыв о светофоре, а теперь рассеянно побрел по улице, тихо шаркая подошвами о снежный асфальт и жмурясь от снежинок, липнущих на ресницы и падающих с неба. По улочкам шумела радостная толпа, на каждом втором лице сияла беспечная улыбка. В такие моменты одиночества в контрасте с атмосферой всеобщего счастья и праздника начинаешь чувствовать себя гораздо несчастнее, будто все внутри сжимается в холодную ледышку и обжигается теплой болью. Противный Orange.* В самые важные мгновения лишает связи с людьми, которые важнее воздуха. Через полчаса я обнаружил себя почти что под Эйфелевой Башней, где уже толпилось пару тысяч человек в ожидании торжественного и великолепного салюта. Меня едва не сбила с ног шумная компания из трех молодых человек и двух девушек, я шарахнулся в сторону к одной из пары чудом оставшихся пустыми скамеек, присел на замерзшее деревянное сидение, на ощупь снял блокировку с телефона, не доставая его из кармана, и вновь вдохнул твой запах, исходящий от черной тряпицы на моей шее. Ни сообщения, ни звонка... И даже на фейсбуке не пишет никто кроме пары милых девочек, нежно желающих Микеланжело счастливого Нового года. Здесь нет Микеланжело, он остался за кулисами последнего позавчерашнего концерта, а здесь на холодном ветру теперь дрожит обычный Микеле. До нового года осталось десять минут, идти домой было поздно, я решил остаться здесь на короткое время - полюбоваться на яркие огни, что взлетят с громкими всплесками над главным символом Парижа, немного подышать гарью после небольших взрывов. Будем встречать эту новую точку отсчета наедине с собой и этим кусочком прекрасного, не так-то и плохо, если поглядеть с немного другой стороны. Пошел отсчет на 12 секунд. "Один." Толпа замирает на один такт, вся Эйфелевка загорается нежно-алым светом. "Два." Мое сердце пропускает пару ударов от восторга. "Три." Чей-то голос пытается перекричать шум: "Мике-е-еле!". Твой голос. "Четыре." Я оборачиваюсь, вижу тебя, летящего ко мне на большой скорости. Черное пальто расстегнуто, отросшие темные волосы трепещут на ветру, в глазах отчаяние и радость. "Пять." Крепкий удар о твою грудь, и вот ты рядом, в моих объятиях, дрожащими от холода руками прижимаешь меня к себе, шепчешь что-то бредовое и нежное, совершенно неразборчивое. "Шесть." Встречаемся взглядами, тону в твоих янтарно-карих глазах, в котором отражаются миллионы огоньков. "Семь." Читаю по твоим губам: "А я все равно успел, малыш." Добавляешь уже слышно и уверенно: "Знал, что ты здесь." "Восемь." Не могу вымолвить и слова, улыбаюсь, как влюбленный идиот, часто моргаю - снежинки опять садятся на мои ненакрашенные ресницы. "Девять." Проводишь шершавыми подушечками оледеневших пальцев по моей двухдневной щетине, нежно гладишь прядочку волос на правой щеке. "Десять." В глазах на мгновение темнеет, я тянусь к тебе за поцелуем, привстаю на цыпочки для удобства, чуть властно и пьяно сжимаю ворот твоего пальто. "Одиннадцать." Жарко отвечаешь на поцелуй, впиваясь с нежной жестокостью в мои губы. "Двенадцать." Нас двоих оглушает грохот салюта, но мы и так не слышали ничего вокруг, только то, как громко и тревожно среди этого всего бьются наши сердца. С Новым Годом. *Orange - оператор сотовой связи.