***
Мама и сестра Джиын едут вместе с ними, чтобы лично посмотреть, где будет жить Джиын. Убедившись, что это хорошее место, а у Джиын будет отдельная комната с замком на двери, они уезжают домой. Чанель замечает, что главой этой семьи является Джиын, даже несмотря на слепоту. Ее мама поступала именно так, как говорит Джиын, сестренка с восхищением ловила каждое слово своей сестры. Когда за семьей Джиын, которым Чанель отдает чуть больше, чем необходимое количество денег, закрывается дверь, они остаются вдвоем. Джиын сидит на самом краешке дивана, явно потерянная в незнакомой обстановке. Поэтому Чанель спешит ей помочь. - Давай я объясню тебе, что где находится, - предлагает он, и Джиын с благодарностью кивает. Чанель берет Джиын за руку и начинает рассказывать, подводит практически к каждой мебели, чтобы она знала их расположение. Чанель тщательно игнорирует звонки на сотовый телефон, который без остановки вибрирует в кармане брюк, но игнорировать домашний телефон не дает Джиын. С первых же гудков, Джиын высвобождает свою руку и говорит. - Возьми телефон, я пока до ванной схожу. Чанель вздыхает и берет телефон, однако глазами он внимательно следит за действиями Джиын. Вдруг она нечаянно поранится? Он должен предотвратить это. Но Джиын двигается намного уверенней, Чанель поражается ее удивительной памяти. - Ты опять меня не слушаешь, Чанель! – возмущается голос мамы, и Чанель чуть не подпрыгивает. Он совсем забыл, что прижимает к уху телефон, и вроде как разговаривает с мамой. - Прости, мам, - послушно говорит Чанель, зная, что от него требуют именно покаяния. – У меня дела наметились. Я тебе потом позвоню, хорошо? - Чтобы завтра обязательно был на собрании Директоров! – успевает сказать мама, прежде чем Чанель отключается. Чанель вздыхает. В отличие от старших братьев, работа в семейном бизнесе его совсем не привлекает. Он мечтает заняться чем-то другим, своим, тем, что будет принадлежать только ему, и что построит он сам. Он хочет, чтобы на него смотрели с уважением за его заслуги, а не с иронией за то, что он пользуется заслугами своей семьи. Возможно, Джиын проголодалась. Лично Чанелю хочется кушать, поэтому он идет на кухню. Он знает, что в холодильнике найдет какой-нибудь ужин. Женщина, что убирается у него в квартире днем, в отсутствие Чанеля, всегда оставляет ему ужин. Обычно, Чанель ужинает вне дома, но сегодня он рад, что женщина, которая была его няней еще в детстве Чанеля, так заботится о нем. Пока он разогревает ужин в микроволновке, на кухне появляется Джиын. - Я тебе точно не мешаю? – опять спрашивает она. - Точно, - отвечает Чанель, потому что он действительно рад, что сейчас находится в квартире не один. Чанель никогда не любил одиночества, но в собственную квартиру переехал, потому что выносить двадцать четыре часа в сутки свою семью намного хуже. Уже не раз Чанель задумывался над тем, что может ему жениться или хотя бы завести отношения настолько серьезные, чтобы пригласить девушку жить вместе. Но решиться он все не мог, нелегко открыть свою обитель для кого-то чужого. К тому же, отношения у Чанеля не складывались, ведь Чанель очень быстро понимал, что ведутся девушки больше на его внешность и семью, а когда Чанель начинал показывать себя настоящего, девушки корчили рожицы и просили его быть серьезнее. Теперь, по иронии судьбы, Чанель пригласил жить к себе совершенно незнакомую девушку, и более того, чувствует себя замечательно. - Ты проголодалась? – спрашивает он у Джиын, между делом подводя ее к столу. - Нет, - отвечает Джиын, но Чанель чувствует, что она врет. – Ну, может быть, чуть-чуть. Чанель посмеивается. Давно ему не было так легко и хорошо, Чанель нисколько не жалеет о своем решении. Джиын молчит большую часть ужина, лишь восхищается дивным вкусом, и время от времени благодарит за помощь. Чанелю кажется, что Джиын на самом деле более разговорчивая, но ее понять можно. Любой человек растерялся бы, приведи его к незнакомцу в незнакомый дом. - Когда ты начнешь рисовать? – спрашивает Джиын, когда Чанель моет посуду. Его няня всегда говорит Чанелю, чтобы он посуду не трогал, но Чанель не любит, когда в доме есть что-то грязное. К тому же, он не считает ни сложным, ни зазорным помыть после себя несколько тарелок. - Не сегодня, - отвечает Чанель, а про себя думает, что завтра с утра надо съездить в какой-нибудь магазин для художников и купить все, что требуется. Пусть рисовать он не сможет, но Джиын должна знать, что он рисует. – Уже поздно, думаю, надо ложиться спать. - Хорошо, - соглашается Джиын, и Чанель вновь, уже привычно, берет ее за руку, чтобы отвести до ее спальни. Чанель отдает Джиын свою комнату, потому что кровать во второй, гостевой, ужасная, и он не может положить ее туда. Чанель по привычке хочет предложить девушке принять душ, а потом вдруг понимает, что самой ей, наверное, будет сложно ориентироваться в незнакомой ванной комнате, а он, конечно же, помочь не может. Поэтому лишь желает спокойной ночи и говорит, что он в соседней комнате, если ей что-нибудь понадобится. Чанель еще какое-то время стоит в коридоре за дверями, но щелчка замка так и не слышит. Почему-то это радует, и спать парень идет в хорошем настроении.***
Утро начинается необычно, с шума посуды и кипящей воды на кухне. Эти звуки кажутся Чанелю такими домашними и уютными, что он еще пару минут лежит, нежась в постели под аккомпанемент готовящегося завтрака. А потом до него доходит, что он слышит звуки кипящего масла. Сердце испуганно подскакивает к самому горлу, и Чанель срывается на кухню. Джиын готовит. Двигается она медленно, но нет ни одного лишнего движения или взмаха рукой. Именно поэтому в комнате чисто, а кипящее масло на сковородке не обжигает ее руки. Но Чанелю все равно страшно. - Доброе утро, - он подходит ближе и забирает очередной кусок нарезанного бекона, который должен был отправиться к своим собратьям на плиту. – Давай лучше я. Джиын надувается, и Чанель зависает, оглядывая неожиданно жадным взглядом ее лицо. Она милая, понимает он, и ему это чертовски нравится, понимает он следующим, потому что тепло разливается по животу и приливает к щекам, а губы сами растягиваются в улыбке. - Я могу приготовить завтрак, - обиженным тоном бурчит Джиын. - Я не сомневаюсь в этом, - искренне говорит Чанель. – Но ты пока плохо ориентируешься в моей кухне, поэтому давай повременим с готовкой. Потом? Джиын вздыхает и кивает. - Хорошо, потом, - соглашается она, отходя от плиты. Чанель не отводит от нее взгляда, пока Джиын не приподнимает бровь в удивлении. - Почему ты не готовишь? Бекон сейчас сгорит на сковороде. Только после этого Чанель берется за лопаточку, и спустя десять минут на столе стоят две тарелки с завтраком. Чанель вкладывает палочки в руку Джиын и показывает ей, что где находится на столе. Ему это не доставляет никакого неудобства, наоборот, кажется, что это очень естественно, будто умываться по утрам. - Сколько тебе лет? – вдруг спрашивает Джиын, и Чанель думает, что ведь действительно не знает возраста Джиын. А они уже общаются, как ровесники. - Двадцать три, - отвечает парень, и Джиын улыбается. - Мне тоже. А по голосу я бы дала тебе больше. - У меня голос громкий, - оправдывается Чанель. - И мужественный, - подтверждает Джиын так, будто на деле это ошибка. - Эй, я и сам мужественный! – возмущается Чанель, и Джиын заливается смехом. Чанель вглядывается в ее смеющееся лицо и думает, что ее глаза очень красивы, даже несмотря на безжизненный цвет. - Мне надо будет уехать буквально на полчаса, - говорит Чанель. – Ты бы хотела поехать со мной? Или останешься дома? Или хочешь куда-нибудь пойти? - Если можно, то я бы хотела остаться, - отвечает Джиын. - Я быстро вернусь, - обещает Чанель. Чанель действительно возвращается быстро, игнорируя сообщение от братьев и звонки от мамы, что он вновь пропустил собрание директоров. Мама оставляет голосовое сообщение, где грозится забрать у Чанеля принадлежащие ему акции, но Чанеля эта угроза нисколько не пугает, он будет даже рад, если избавится от этого груза под названием «Семейная корпорация». Краски, холст и кисти Чанель оставляет в прихожей, чтобы Джиын не услышала. Когда она уйдет в ванную, Чанель перенесет их в кабинет, где и устроит мастерскую. Тем более что там есть удобный диванчик, где можно будет расположить Джиын. - Чем занималась? – спрашивает Чанель, найдя Джиын в гостиной. - Осматривала твой дом, - отвечает Джиын. – Ощупывала точнее. Он красивый. И тебе кто-то звонил, я не ответила. - Правильно, - отзывается Чанель. – Это была моя мама. Поверь, тебе не захочется с ней разговаривать. Джиын улыбается. Она знает, что такое не лучшие отношения с родителями. Папу она любила, но выносить его порой было просто невозможно. А мама как большой ребенок, ее восьмилетняя сестренка и то более взрослая. - Когда ты начнешь рисовать? – опять спрашивает Джиын, и Чанель думает, что дальше нельзя отнекиваться. - Я подготовлю все и приступим. Подготовить все – сложно, потому что Чанель не имеет представления, какие вещи для чего предназначены. В итоге он просто берет простой карандаш, ставит холст на треногу и зовет Джиын. - Присаживайся на диван, - Чанель подводит девушку к диванчику. - Как мне сесть? – тут же спрашивает Джиын, будучи немного нетерпеливой от ожидания. Ее никогда прежде не рисовали. - Как тебе удобно, - отвечает Чанель. – Сегодня я лишь сделаю наброски. Чанель слышал подобные слова в каком-то фильме, и теперь строит из себя профессионала. Ему чуть-чуть стыдно перед Джиын (еще одно новое для Чанеля чувство), но возможность понаблюдать за девушкой на протяжении какого-то времени его вдохновляет. - Расскажи о себе, - просит он, беря карандаш в руки. Ему надо хоть что-то рисовать, иначе Джиын услышит, что он бездельничает. Чанель уже убедился, что слух у девушки лучше, чем у собаки. - Я не буду тебя отвлекать? - Нисколько. Джиын задумывается. Чанель отмечает, что она в такие моменты чуть поджимает губы, а еще поднимает взгляд вверх. Чанелю интересно, видела ли Джиын когда-нибудь, или уже родилась слепой. Но спрашивать он не может, слишком уж этот вопрос интимный и болезненный. - Говорить мне особо не о чем, - произносит Джиын. – Живу с мамой и сестренкой. Раньше любила фотографировать, - Джиын замолкает. Чанель замирает, потому что ему только что ответили на мучавший его вопрос. Джиын потеряла зрение. Девушка молчит, поэтому он решается спросить. - Что произошло? Джиын сразу понимает, о чем спрашивает Чанель, но на ответ собирается долго. - Несчастный случай пять лет назад. В глаза попала какая-то кислота на уроке химии в старшей школе. Все нервные окончания и сетчатка сожжены. Восстановлению не подлежат. Джиын говорит отрывочно, чувствуется, что ей до сих пор больно и тяжело. Чанель думает, что вряд ли когда-либо можно полностью смириться с потерей зрения. Он оставляет карандаш в стороне и подходит к дивану. Джиын поднимает к нему голову, по привычке, а не по надобности. - Не плачь, - просит Чанель, касаясь пальцами влаги, что собирается в уголках серебристо-голубых глаз, и это получается так по-детски, что Джиын фыркает сквозь слезы. - Ты мужественный? – с легкой долей иронии уточняет она, а Чанель радуется, что грустить девушка перестала. - Ладно, признаюсь, я не такой мужественный, каким хочу казаться, - шутит Чанель. – Давай покушаем мороженое? А порисуем потом. Джиын соглашается, поэтому спустя минуту они за обе щеки уплетают шоколадное мороженое.***
Спустя почти неделю, что Чанель проводит дома с Джиын, за рисованием они проводят только минут двадцать в общей сложности. Каждый раз, когда они якобы садились продолжать картину, они увлекались разговорами, и в итоге шли кушать сладости, от которых были без ума оба. Чанель с удивлением понимает, что уже привык к такому образу жизни. Привык к тому, что он держит Джиын за руку и помогает с элементарными вещами, привык к виду готовящей Джиын, пусть и сердце каждый раз испуганно вздрагивало, когда она поворачивалась к сковороде. Но больше всего Чанель привык к тому, что он теперь не один, а в квартире раздаются голоса и смех. Утром Чанель встает пораньше, потому что не тренировался вот уже сколько времени. Нужно поддерживать тело в тонусе, поэтому он надевает наушники, берет бутылку с водой и отправляется на улицу, на пробежку по утреннему городу. Сейчас ему нравится его жизнь, Джиын привнесла в нее что-то необычное, изюминку, о которой раньше Чанель мог лишь мечтать. Это странно, что он так быстро привязался к незнакомой девушке, но отказываться Чанель не спешит, потому что впервые в жизни он полностью удовлетворен происходящим. Чанель знает, что скоро все закончится. Он и так прогулял уже неделю работы, если не братья, то мама скоро обязательно заявится. Она увидит Джиын, ужаснется очередной причуде сына и заставит его отправить Джиын домой, а самому вновь надеть костюм и сидеть на очередном скучном заседании. Чанель искренне не понимает, зачем его семья так старательно пытается привлечь его к бизнесу, у него есть два старших брата, которым нравится семейное дело, и которые, возможно, будут только рады, если Чанель не станет вмешиваться в работу. Мысли плавно перетекают в более приятном направлении. Чанель думает, что Джиын красивая. Он не разглядел этого вначале, но сейчас, с каждым днем Чанелю Джиын кажется все красивее. Он медленно влюбляется, этого отрицать не стоит. Еще одно совершенно незнакомое для Чанеля чувство. Чанель улыбается своим мыслям, что Джиын – целый кладезь незнакомых, новых и отнюдь не неприятных чувств для Чанеля. Джиын еще спит, когда Чанель возвращается домой, и он впервые за неделю сам берется за завтрак. То, что Джиын не видит плюс к его готовке, потому что при том, что на вкус блюда Чанеля получаются неплохо, выглядят они совсем несъедобно. Чанель тут же стыдится своих мыслей. Нельзя думать, что слепота это плюс, в какой бы то ни было ситуации. Джиын появляется на кухне тихо, что пугает Чанеля, и почти заставляет его вскрикнуть. Сдерживается он только потому, что может громким шумом напугать саму Джиын. - Я тебя напугала, - виновато произносит Джиын, касаясь его спины в извиняющемся жесте. – Прости. - Все нормально, - сердце Чанеля стучит как неугомонное, но он не знает, от испуга это или от теплой ладошки, которую он ощущает сквозь тонкую ткань футболки. - Ты сегодня рано встал, - Джиын накрывает на стол, и любой незнакомый с ней человек, даже не подумал бы, что она ничего не видит. Слишком четкие все ее движения. - Да, я выходил на пробежку. А то отъем себе пузо, а вдруг тебе оно не понравится. Джиын смеется. - Я все равно не увижу твое пузо. - Но можешь потрогать. Смех Джиын неуверенно обрывается, и Чанель опять бьет себя по лбу. - То есть, нет, блин, я имел в виду…, - Чанель не знает, что именно он имел в виду, поэтому затихает. В тишине Джиын приступает к завтраку, а спустя какое-то время, она осторожно спрашивает. - Чанель, а можно…, - Джиын мнется, и Чанель замирает в нетерпении. Что именно она сейчас попросит? – Можно я потрогаю твое лицо? Мне кажется, ты красивый. Я… я бы хотела это увидеть. Чанель почти отшвыривает от себя палочки, поднимается, обходит стол и присаживается на колени на пол рядом со стулом Джиын. Джиын напряженно ждет и улыбается, когда Чанель берет ее руку и кладет себе на щеку. Пальцы Джиын очень нежные, а кожа на кончиках тонкая и чувствительная. Девушка ощупывает каждый миллиметр лица Чанеля, пока он плавится и тает под этими прикосновениями. Никогда раньше Чанель не думал, что когда-нибудь будет получать такое всеобъемлющее удовольствие от легких касаний. И уж точно не думал, что так сильно и так быстро привяжется к девушке. Но Джиын, сама того не подозревая, открывает для Чанеля мир новых чувств, ощущений, мыслей и желаний. Чанелю плевать на то, что скажут его родители и братья, или его друзья, или вообще весь мир. Он чувствует себя необычайно счастливым, а Чанеля воспитывали с хорошей долей эгоизма, поэтому пока он счастлив, он будет делать только то, что хочет. А в данный момент он хочет, чтобы Джиын жила у него, и еще он хочет понемногу влюблять ее в себя. Дальше он не пока не загадывает, но впервые за все его отношения, он уверен, что дальше тоже обязательно будет. Джиын улыбается, когда ее руки проходятся по ушам Чанеля, и он тут же вспыхивает. Единственной неидеальной чертой своего лица Чанель считает именно слишком большие уши. Хотя ему не раз говорили, что это имеет свое очарование, лично Чанелю они никогда не нравились. Когда Чанель был помладше, он даже волосы специально отращивал, чтобы прикрывать эти уши. - Я была права, - говорит Джиын, не спеша убирать руки. – Ты красивый. И у тебя уши, как у эльфа. - Они не заостренные, - отвечает Чанель, автоматически касаясь своих ушей. – Ой, они чуть-чуть заостренные! Джиын заливисто смеется, а Чанель добавляет, только для того, чтобы веселить ее дальше. - Кажется, я эльф! Сам он не смеется, особенно, когда Джиын так естественно впутывает пальчики в его волосы. Дыхание сбивается, что остается незамеченным Джиын, только благодаря ее смеху. Чанель придвигается чуть ближе, и этот момент кажется Чанелю самым интимным, даже несмотря на его немалочисленных бывших девушек. Ему до жути хочется, чтобы Джиын сейчас притянула его к себе еще ближе, так чтобы он мог дышать одним с ней воздухом, чтобы он мог коснуться ее губ, таких желанных в эту минуту. - Чанель! – волшебство момента рушится мелкими осколками от одного только голоса матери Чанеля. – Что здесь происходит? Смех Джиын обрывается, и она отшатывается от Чанеля, убирая руки. Чанелю почти физически больно от испуга, что проступает на ее лице. Рука Чанеля ложится на плечо Джиын, чтобы успокоить девушку. - Мама, - поворачивается сам Чанель к своей родительнице. – Что ты делаешь в моем доме? Стройная и высокая женщина, на которую внешне Чанель похож больше любого из троих детей, смотрит сейчас, чуть прищурив глаза. Ее цепкий взгляд обегает сперва сына, затем девушку. Губы превращаются в тонкие полоски. - Ты нас не познакомишь? – наконец, спрашивает она голосом, который не сулит ничего хорошо. Чанель вздыхает. - Мама, это моя подруга, Ким Джиын. Джиын, это моя мама Пак Сунен. Джиын спешит встать и поклониться, Чанель аккуратно придерживает ее, направляя ее движения. От матери не остается незамеченным то, что Чанель постоянно прикасается к девушке. - Я уже подумала, что мой сын умер или, по крайней мере, находится на смертном одре, - говорит женщина. – Иначе чем еще объяснить его отсутствие на работе без уважительной причины, и то, что он не отвечает на телефонные звонки. А он оказывается здесь с… - Мама, - предупреждающе говорит Чанель, прекрасно зная свою маму. – Давай поговорим в кабинете. Я тебе все объясню. Женщина упирает руки в бока, но не спорит. Тогда Чанель усаживает Джиын обратно. - Мы скоро вернемся, - говорит он ей, и Джиын кивает. Чанель уже идет к выходу из кухни, но его мама внимательно смотрит на Джиын. Затем подходит к ней ближе, и, прежде чем Чанель замечает сие действие, наклоняется на Джиын. - Она что, слепая? – выдает мама, и Джиын от испуга шарахается назад. - Мама! – Чанель в один прыжок оказывается рядом и хватает свою маму за руку. – Идем! До кабинета дойти они не успевают, уже в коридоре женщина вырывает руку и кричит. - Что ты творишь, Пак Чанель? Хорошо, если бы просто притащил к себе девку! Но нет, из-за нее ты игнорируешь семью и пропускаешь работу! Так она еще и слепая! Она ведь только висит у тебя на шее и тянет тебя вниз? Зачем тебе взялась слепая нищебродка? - Мама, выбирай выражения! – резко прерывает Чанель свою мать. – Не оскорбляй Джиын. И будь добра, не ори. Мне уже двадцать три года, я сам выбираю, что мне делать со своей жизнью. - Сам выбираешь? – от возмущения женщина чуть не потеряла дар речи. – А кто тебе дал эту самую жизнь, а? Кто тебя обеспечивает? - Вы с отцом, и я за это крайне благодарен, - спокойно отвечает Чанель. – Но, мама, в этом нет ничего сверхъестественного. Все родители так делают, по мере своих возможностей. Но это не означает, что я теперь должен следовать каждому вашему слову. Вы должны дать мне расправить и свои крылья. А не пытаться опустить в воду, утверждая, что я рыба. Чанель знает, что его мама не поймет, но не сказать он не может. Чанель и так всю жизнь старается делать все, что приказывают родители. Раньше ему это было не сложно, но теперь, у Чанеля своя голова на плечах, и Чанель – не его родители. То, что хорошо для них, может оказаться болезненно для Чанеля. Мама выговаривает еще минут десять, а потом, немного успокоившись, спрашивает. - Ты меня понял, Чанель? Чтобы завтра же избавился от этой инвалидки и явился на работу, ясно? - Нет, - отвечает Чанель. – На работу я приду, но Джиын трогать тебе не позволю. Кажется, что звук от хлопнувшей входной двери Чанеля, раздается вокруг на многие километры. Будь эта квартира чуточку дешевле, то штукатурка обязательно посыпалась бы. Чанель вздыхает, но мысленно говорит себе «Молодец, Чанель», и возвращается на кухню. Мама успокоится, это не первая их ссора. В конце концов, это ведь именно мама и воспитала Чанеля таким упрямым. Он находит Джиын не за столом, где оставлял, а в углу, куда забилась Джиын. Девушка сидит на полу, съежившись и обхватив колени руками. Сердце Чанеля болезненно сжимается при виде ее подрагивающей фигурки. - Джиын, - говорит Чанель, опускаясь перед ней на пол. – Почему ты здесь? Джиын всхлипывает, и душа Чанеля всхлипывает вместе с ней. Как же это, оказывается, больно, когда плачет любимый человек. - Твоя мама права, - говорит Джиын дрожащим голосом. – Я только тяну тебя вниз. Я всем мешаю. У мамы из-за меня одни только проблемы, я ведь не могу даже работать, и почти ничего не могу делать сама. Раньше…, когда папа ушел, я была за главу семьи. Теперь я не могу даже самостоятельно одеться. А ты… почему ты не сказал своей маме, что я просто модель, и что я уйду, как только ты закончишь картину? Слезы текут по щекам Джиын, и Чанель садится рядом, чтобы притянуть девушку к себе, в свои объятия. Джиын несильно сопротивляется, но потом сдается и утыкается лицом в грудь Чанелю. - Ты для меня не помеха, Джиын, - говорит Чанель, стараясь сделать свой голос настолько мягко, насколько это вообще возможно. – Ты не приносишь мне проблем, и ты не тянешь меня вниз. Эту неделю с тобой я был счастлив так, как не был, наверное, лет с семи. Работа, семейный бизнес мне ненавистен, и я не хочу и не буду этим заниматься, что бы мама ни говорила. А ты… мне нравится проводить все время с тобой, это нисколько не утомляет, наоборот, ты не представляешь, какое это прекрасное чувство, когда кто-то может на тебя положиться; когда ты знаешь, что есть человек, который тебе доверяет. Это радует меня, это заставляет меня улыбаться все время. Ты не видишь моей улыбки, но я уверен, ты ее слышишь. А насчет картины… я должен тебе кое в чем признаться, - Чанель медлит, но раз он начал говорить, то надо довести весь разговор до конца. – Это не правда. Я ничего не сказал маме, потому что я не художник, и я не рисую картины. А тебя я позвал жить у себя, потому что захотел тебе помочь. Джиын в его объятиях затихает, и Чанель больше всего сейчас боится, что она вырвется, начнет его обвинять и решит тут же уйти. Это самый правильный и логичный вариант развития событий, но все же Чанель надеется на чудо. Что мотивы его поступка поймут и примут. Молчание затягивается, страх Чанеля все увеличивается, а потом рассыпается в прах, когда Джиын тихо произносит. - Я не сержусь, Чанель. Я уже и сама догадалась, что ты не художник. Но я никак не могу понять, почему ты это делаешь? Почему ты так добр ко мне? Почему… Чанель не дает Джиын продолжить, когда касается губами ее щеки. Джиын обрывает себя на полуслове, и непонимающе моргает. Чанель берет ее руку и прижимает к своей груди, прямо напротив сердца, что сейчас скачет в каком-то диком и восторженном танце. - Мое сердце даст тебе ответ, - говорит Чанель прямо на ухо Джиын, и ему хочется затянуть этот миг на дольше. Чтобы так же держать Джиын в объятиях, и чтобы ее ручка всегда покоилась у него на груди. Когда щеки Джиын слегка розовеют в смущении, но на губах играет улыбка, Чанель решает, что одного голоса сердца мало. - Я влюбляюсь в тебя, Джиын. Или уже влюбился. Может быть, желание защитить тебя в тот день, и было любовью с первого взгляда? Может, любовь – это именно оно. Я не знаю этого, но я хочу узнать это вместе с тобой. Джиын забирает руку, и Чанель пугается, но ровно на секунду, пока Джиын не кладет свою ладошку ему на щеку. - У меня есть множество поводов и причин, отговорок и доводов против, - говорит она, а пальцы почти любовно пробегают по лицу Чанеля. – Я слепая, и никогда больше не смогу видеть. Любому человеку, который решится идти по жизни рядом со мной, будет очень сложно, ему придется вести меня за руку, буквально и в переносном смысле. - Я готов нести тебя на руках! – с жаром отвечает Чанель, и Джиын благодарно улыбается. - Твоя мама явно будет против, я думаю, и все твои знакомые и друзья тоже. - Они свыкнутся, ведь я все равно не откажусь от того, что дорого мне. - Ты богач, а еще ты красив и умен. Возможно, сейчас ты всего лишь играешь со мной, или я – лишь мимолетное увлечение. Чанель чуть ли не задыхается в священном возмущении, но Джиын не дает ему вставить ни слова. Она берет его лицо обеими ладонями, и их лица оказываются на одном уровне, совсем близко, но еще так далеко, по мнению Чанеля. - Но ведь нельзя всю жизнь думать только об отрицательном, - говорит Джиын. – И если доверять кому-то, то я выберу тебя, Чанель. Чанель улыбается как дурак, и он уверен, что выглядит сейчас совсем не как богатый наследник громадной корпорации. Ну и пусть, сейчас ему важно лишь, что он не будет думать Джиын, а остальное не столь важно. - Спасибо, - искренне выдыхает Чанель, кладя руку поверх ладошки Джиын. – Я не подведу твое доверие, обещаю. Хочется продолжать вот так сидеть на полу, потому что именно на этом полу прямо сейчас строится счастье Чанеля. Но вставать надо, поэтому Чанель говорит. - Давай кушать, а то мама пришла так не вовремя. Джиын соглашается, и Чанель с уже совсем другими чувствами ведет ее к столу, усаживается рядом с ней и кормит ее. Джиын смущена и тихо возмущается, но противиться не собирается. Чанелю хочется верить, что и ей приятно это мгновение. День вроде бы не отличается от предыдущих, но что-то незаметное все же поменялось. Наверное, дело в улыбке Джиын, которая почти не сходит с ее лица, или в прикосновениях Чанеля, которые теперь наполнены нежностью, которую раньше он боялся показать. Или возможно, все дело в губах Джиын, когда Чанель целует ее на ночь. Это совсем невинный поцелуй, легкий и короткий, но Чанель еще долго не может заснуть, как подросток прижимая пальцы к губам, чтобы подольше сохранить ощущение губ Джиын на своих. Утром Чанель завтракает вместе с Джиын и едет на работу. Джиын обещает, что будет ждать его, и возможно приготовит что-нибудь вкусное. Чанель уже не боится, когда Джиын готовит, потому что холодильник и всю кухню Джиын передвинула под себя. Чанель теперь четко ставит вещи по местам, чтобы Джиын могла с легкостью их находить. В корпорации на Чанеля средний брат смотрит укоризненно, а старший лишь приветствует его, когда Чанель входит к нему в кабинет. - Твой помощник введет тебя в курс дел за прошлую неделю, - говорит старший брат Чанмин, но средний Химчан его перебивает. - Ты серьезно притащил домой слепую? – обращается он к Чанелю, и у Чанеля тут же чешутся кулаки. - Химчан-хен, отнесись с уважением к девушке, которую я люблю, - говорит он, сдерживая себя, за что получает одобрительную улыбку Чанмина. Чанмин больше других в семье поддерживал Чанеля, поэтому сейчас его улыбка говорит Чанелю, что он на правильном пути. Химчан пытается сказать еще что-то, но Чанмин резко его осаждает. - Хватит, Химчан. Чанель уже не ребенок, он сам знает, что делать со своей личной жизнью. Почему ты еще здесь? Отец сказал тебе явиться к нему еще десять минут назад. Химчан по-детски обиженно дуется, но потом хлопает Чанеля, который его выше, по плечу и выходит из кабинета брата. - Спасибо, хен, - обращается Чанель к старшему. - Я надеюсь, что ты действительно знаешь, что делаешь, Чанель, - говорит Чанмин. – Да и кстати, думаю, тебе стоит озаботиться ее безопасностью. Мама не пойдет на крайние меры, но она достаточно зла на тебя, чтобы попытаться отправить твою девушку куда-нибудь в Зимбабве. Уже выходя из кабинета брата, Чанель набирает номер главы службы безопасности. Чанмин прав, а Чанель совсем забыл про то, что его мама – классический пример матери семьи – владельца огромной корпорации. Деньги, запугивания, угрозы – ее любимые орудия. Глава охраны, который среди всех членов их семьи любит именно Чанеля, обещает ему, что отправит к его квартире человека, чтобы никого не впускал внутрь. Чанель благодарит и приступает к своим обязанностям. Чанель полностью уходит с головой в работу, и лишь одна мысль извне порой мелькает в его мозгу. Как только семья примет его отношения с Джиын, Чанель откажется от доли в корпорации и откроет свое дело. Телефонный звонок от главы охраны не сулит ничего хорошего, поэтому Чанель просит прощения у акционеров, выходит в коридор и отвечает. - Мы опоздали, - говорит виноватый голос. – Вашей девушки уже нет в вашей квартире. Чанель скрывается с места. По ходу он успевает заскочить к Чанмину, одного его вида хватает, чтобы Чанмин махнул рукой. - Иди, спасай свою любовь. Чанель поблагодарит хена позже, сейчас ему нужно успеть к Джиын домой, чтобы перехватить ее до аэропорта. Потому что дальше все будет сложнее. Судьба явно благосклонна к Чанелю, потому что по дороге его не встречает ни одно препятствие. Дороги почти пусты, везде горит зеленый свет. Нет даже полицейских, которые могут оштрафовать его за превышение скорости. К дому Джиын Чанель подъезжает уже спустя пятнадцать минут. Он бежит, почти спотыкается, вовремя хватается за столб и бежит дальше. Он тарабанит в дверь, а сердце испуганно замирает, что он опоздал, что мама уже отправила Джиын куда-то, как правильно сказал Чанмин, в Зимбабве. Но дверь открывается, и на пороге появляется маленькая сестренка Джиын. - Привет, - Чанель умудряется выдавить из себя улыбку. – А твоя сестра дома? - Джиын-онни дома, - отвечает сестренка и как-то лукаво улыбается. – А ты приехал за ней, да? Как принц из сказок? Чанель расслабляется. Он успел. - Да, - отвечает он девочке. – Как принц из сказки. - Вроде мы договаривались, что ты эльф, - дверь открывается шире, и в дверях показывается Джиын, в черных очках, которые впервые видит Чанель. - Эльфы тоже могут быть принцами, - Чанель тянет руку и касается локтя Джиын. Джиын отправляет сестренку домой, но Чанель видит, что девочка лишь прячется за шкафом. Джиын пододвигается к Чанелю ближе и улыбается ему, и Чанель понимает, что все в порядке. Его мама не успела напортачить. - Я думал, что моя мама приходила, - признается он в своих страхах. - Она приходила, - отвечает Джиын. – Не буду повторять того, что она сказала, но не волнуйся, Чанель, я умею быть непробиваемой при необходимости. - Тогда почему ты здесь? - Подумала, что без тебя я лучше здесь побуду. Чтобы не раздражать лишний раз твою маму. Да и со своей мне надо поделиться своей радостью. Чанель обнимает Джиын, прижимает к себе крепко-крепко, так, что Джиын начинает возмущаться задушенным голосом. - Ты самая лучшая, - заявляет Чанель, и он на самом деле так считает. Лучше, чем всякие длинноногие красавицы, которых ему пропихивал отец, лучше богатых и умнейших наследниц, которых подыскивала для него мама. Джиын обычная, простая, небогатая, но для Чанеля она является самой лучшей, той единственной, ради которой можно не замечать ни неприязни матери, ни осуждения других, и даже ее слепоту. - Ты уже поговорила с мамой? – спрашивает Чанель. – Поехали домой. И хотя Джиын не успела поговорить с мамой, а Чанелю надо было возвращаться на работу, она соглашается. Ей и самой уже не терпится вернуться к Чанелю. - Больше не уходи так, - предупреждает Чанель, помогая Джиын сесть в машину и, стоя у дверцы, он снимает ее очки. – И не носи очков, у тебя очень красивые глаза. Я хочу их видеть. Когда Чанель садится на свое место и кладет одну руку поверх рук Джиын, она улыбается. - Знаешь, кажется, ты заставляешь меня примириться со своей жизнью, - признается она. - И правильно, - тут же отзывается Чанель. – Тебе надо не только со своей жизнью примириться, но и привыкнуть к присутствию моей жизни в твоей. Потому что теперь я никуда не уйду. И тебе не позволю. - Куда я пойду, - ворчливо отзывается Джиын, но на сердце тепло, а рука Чанеля держит крепко и так ласково. Джиын тихо добавляет. – Без тебя я, кажется, больше вообще никуда не смогу пойти. Только, если ты будешь меня вести. - Нести, - счастливо поправляет Чанель. – Я уже обещал вчера, что буду носить тебя на руках. Чанель счастливо улыбается, потому что его руку сжимают в ответ, а потом подносят к груди, прямо напротив маленького сердечка. - Почувствуй любовь так, как ее вижу я, - говорит Джиын, и Чанель останавливает машину. Он прикрывает глаза, и тут же начинает ощущать, как сердце Джиын колотится, в унисон его собственному сердцебиению. Чанель счастлив, и ему совершенно неважно, видит Джиын или нет. Ну и что, что она не может его увидеть, Чанель найдет множество способов показать Джиын, что он любит ее, и что он рядом с ней. Кажется, поцелуй именно один из этих приятных способов, мелькает мысль, когда Чанелю позволяют поцеловать себя. Очень приятный способ.