Навеки вместе и море слёз! ***
— Уже всё хорошо, мам. Просто эмоции, наверное, — говорю я и поворачиваюсь к ней с тревожным лицом. — О, милая моя, знаешь, что я хочу сказать тебе? — она посмотрела на меня и взяла за руку. — Я хочу, чтобы ты знала. В моей молодости, когда я выходила замуж за вашего папу, я спряталась в шкафу и испортила бабушкину блузку, за которую потом получила, но всё же это того стоило. Я прорыдала часа три, и, наверное, даже не пришла бы на собственную свадьбу, если бы моя мама не сказала мне этих слов, — она выждала паузу и взяла меня за вторую руку, смотря только мне в глаза. — Дорогая моя, ты вступаешь в новую жизнь, это не сравнится с выпускным или с получением аттестата в школе, это нечто другое. Ты встретила любимого человека, и он мне очень нравится. Дэвин очень сильно изменился за это время с тобой, и это тому доказательство, — мама посмотрела на мой живот. Интересно, бабушка так же делала? — Он самое лучшее, что существует на этой земле, и ты ещё не раз в этом убедишься. Нам дано очень многое в этом мире, и многим мы не пользуемся, но я хочу, чтобы ты подумала и решила. Готова ли ты на этот шаг. Я верю, что ты сделаешь правильный выбор! — заканчивает она, и мы смотрим друг на друга. Боже мой, какие же красивые слова! Я даже не думала, что мама сможет так мне помочь. — Спасибо, ма-а-ам, — тяну я, и мы обнимаемся. Я смотрю на часы в телефоне и ужасаюсь. — Боже мой, мы опоздаем! — говорю я и быстро поправляю свой макияж, потом, взяв телефон и салфетки, я спускаю фату на лицо, и мы выходим из дома. София закрывает дверь, и мы садимся в заказную машину. Лимузин приехал очень вовремя. — Как можно быстрее к главной церкви города! — командую я, и машина тут же трогается. Остались считанные минуты до моего бракосочетания. Последние минуты свободы и беззаботной студенческой жизни. Совсем недавно мы тайком сбегали с пар и целовались в аквариуме на третьем этаже. Я ломала запястье, потому что парень не мог остановиться во мне. Совсем недавно мы переломали мебель в коттедже у моря. Надеюсь, скоро это повторится. Я улыбнулась от этой мысли и вспомнила ту ночь, смотря на моё золотое кольцо. Тут внезапно я что-то почувствовала у себя в животе. — Ой-ой, я что-то чувствую, — моя рука моментально оказывается на животе, и я пытаюсь снова это ощутить. — Господи, они шевелятся! — восклицаю я и начинаю плакать. Снова. — Как знала! Взяла косметику, — жалуется София, и все с замиранием смотрят на меня. Толчки небольшие, но всё же они есть, я их чувствую. — Но они не должны так рано толкаться, ну или двигаться, они же ещё крохотные… — не понимаю я, как они там так сильно смогли разогнаться и двинуть мне по животу. Врач сказала мне, что я почувствую их только на 17-18 неделе, а то и вообще на 19. — Милая, дети в своём развитии никого не спрашивают, когда им начать толкаться. Вот, помнишь тётю Диану с её близнецами? — как можно забыть человека, который подарил мне такую способность к деторождению? Я киваю. — Так её первенцы вообще начали толкаться в середине четвёртого месяца, — рассказывает мама, а я сижу и удивляюсь. Тут звонит мой телефон, и я вижу, что мы практически доехали. Ещё совсем немного. — Да, говорите, — подаю я голос и вижу на экране лицо Джона. Он такой довольный. — Эмма, Николь родила, ей сделали кесарево, ибо матка не раскрывалась, а в такие моменты каждая задержка стоит жизни. В общем, богатырь. 4.110 и 56 ровно. Ты же знаешь, кто такие богатыри? — спрашивает он, и я киваю, продолжая реветь. Боже мой, ну, вот ещё один большой повод не краситься вообще. Слава Богу, тушь и подводка не сотрутся. — С мальчиком всё хорошо, его обследовали и отклонений не выявили. — Парень перекрестился, и я показала ему всех сидящих в машине. Его поздравили девочки и моя мама. — Ты Кэролайн обрадовал? — задаю вопрос ему, и он кивает. — Да, они очень рады. Дать тебе Николь? — я не знаю, что ответить, но, помедлив, соглашаюсь. — Приве-е-ет, дорогая, ну, как ты там? — волнуюсь я и разглядываю роженицу. — Всё хорошо, знакомимся, Кристофер Александр Адли, богатырь наш! — говорит она, и камера двигается в сторону сосущего молоко ребёночка. Мы все загорелись, когда увидели эту картину. Какой же он большой! Прямо на месячного тянет! Как у неё живот не разорвался...***
Мы поговорили с роженицей и приехали к церкви ровно за десять минут до начала. Жениха должны увести в другое помещение, чтобы он не видел меня. — Ну что, последние шаги свободы? — спрашивает София, стоя на коленях на ковре в лимузине, и поправляя мне причёску и макияж. — Да уж, я просто ужасно волнуюсь, — заявляю я и не снимаю рук с живота, ожидая снова пиночка от моих деток. Боже мой, до сих пор не могу в это поверить, аж по три пиночка от каждого, видимо. Как представлю, что они вытягивают свои ручки или ножки и толкают меня по животу, снова слёзы наворачиваются. Я стараюсь не плакать и терпеливо жду нового макияжа. Мы с Софией одни в машине и ждём команды мамы. — Ты, главное, не волнуйся, тебе вредно! Лучше думай про то, как они толкались. Но только не реветь! А лучше ещё помни, чьи они! И то, что за их отца ты выходишь замуж. Дэвин очень сильно тебя любит, это хорошо видно. Даже у нас, по-моему, не было таких взглядов, как у вас, и поцелуев, хотя, я могу ошибаться. Но всё равно тебе стоит помнить, что ты у Дэвина первая серьёзная девушка, которая изменила его жизнь. Ты клятву помнишь? — спрашивает София, подбадривая меня. Девушка решила открыть свои ушки и сделала две французские косы по краям, спрятав их концы под густыми чёрными локонами. Она решила тоже украсить свои волосы только маленькими бусинками розового цвета. — Помню. Мне кажется, мы с тобой отхватили самых горячих парней Лос-Анджелеса, и всё равно, что один — будущий актёр, а второй — учитель музыки, зато в престижном лицее! — говорю я, подняв палец вверх. Тут доносится стук в стекло, и я вижу маму. Я опускаю стекло, и мама наклоняется. — Пора менять фамилию! — говорит она, и я улыбаюсь. Мама любит привнести разнообразие в обычные фразы. — Ну что, в бой? — говорит она, и я киваю, промолчав. Господи, начинается! Сестра накидывает на моё лицо фату, и мама открывает дверь. Я выхожу из лимузина, поблагодарив водителя. Мои белые балетки ступают на чёрный асфальт, кристаллы на балетках блестят, мерцая у меня в глазах. Я выпрямляюсь, меня встречает папа. Я замечаю на его лице слёзы и улыбаюсь. София достаёт мой шлейф до конца и закрывает дверь лимузина. Подол понесёт Рози, моя племянница, самая-самая первая. Мы упросили впустить её в церковь под присмотром моего папы, который поведёт меня к алтарю. — Дочка моя! Ты просто божественна в этом платье! Боже мой, как же я счастлив, не верится, что ты выходишь замуж! — поддаётся эмоциям папа. Мама снарядила его в первый костюм, чёрный пиджак и синюю рубашку с чёрным галстуком. Так непривычно его видеть в лакированных ботинках и костюме. — Рози, дорогая, привет, хватай подол и держи его аккуратно, как будто держишь очень дорогую вещь, и не урони! — говорит мама, заметив нашу сестру с дочкой. Мы здороваемся с роднёй и принимаем поздравления. Музыка пошла, все приготовились. — Рози, красавица, запомни: ни при каких обстоятельствах не отпускать подол платья. Если хочешь что-нибудь почесать, лучше делай это сейчас! Поняла? — спрашивает мама, и племянница чешет от волнения лоб и колено с затылком и локтем. Красавицу одели в тёмно-синее платье, она просто замечательная. Волосы у неё чисто белые, а глаза голубые, платье у неё очень объёмное, и, если бы оно было размеров на 20-25 побольше, можно было бы сказать, что оно свадебное, но для такой малышки оно карнавальное. Ну вот, через пять секунд мой выход. Золотые двери открываются, и мы проходим по коридору вглубь здания. Как же тут красиво! А ещё пахнет розами, и, кажется, лепестки шуршат под ногами. Я поднимаю голову, от волнения опущенную вниз, и мой взгляд устремляется вперёд. Я вижу его. Боже мой, держите меня, какой же он красивый! Эти волосы, эта белая рубашка и голубой галстук! Чёрный костюм ему очень идёт и подчёркивает его фигуру, как бы это странно не выглядело. Хочу идти к нему быстрее, но музыка не позволяет и требует, чтобы я шла ей в такт. Точнее, требует папа, удерживая меня. Я подхожу к алтарю, и папа древним как мир жестом передаёт мою руку в руку моего ошарашенного жениха. Парень пришёл в себя, но ему нужно перестать меня так разглядывать, в конце концов, это не совсем прилично. Музыка закончилась, папа отошёл в сторону, и я заметила, как он хвалит мою племянницу. — Ты… — пауза неприлично затягивается. — Богиня! — наконец найдя подходящее слово, он смотрит мне в глаза. Я улыбаюсь ему и говорю, что в машине детки шевелились, показываю на живот, пока он снимает с меня переднюю часть фаты. Парень удивляется и смотрит на мой животище. У него сейчас страшное, непреодолимое желание почувствовать их толчки, но они прекратились. Я держу в руках букет, переданный мне мамой, и мы поворачиваемся к священнику. Церемония начинается. Святейший читает молитву и постоянно перекрещивает нас. В начале церемонии короны отдали свидетелям, дабы они держали их над нашими головами и в конце надели на нас. — Сейчас вы должны принести друг другу клятвы в вечном соединении судеб, — говорит помпезно священник, и мы сначала смотрим на него, но быстро поворачиваемся друг к другу. — Я не буду винить тебя за неверные решения, принятые в моих снах, — две недели назад мне приснилось, что он хотел отдать нашу дочку в сумо. — И я буду следить за подозрительной веснушкой на твоей спине, хоть я и знаю, что это пустяк, — он знает, какая я больная. Невольно улыбаюсь. — И я обещаю, что не буду злиться на тебя из-за всего, когда я буду злиться на тебя из-за чего-то одного, это тебе на будущее! — говорю я, и мы смеёмся, и я снова начинаю плакать, не говоря уж о Дэвине, который и смеётся, и плачет одновременно. — Я очень сильно люблю тебя, и это тому доказательство! — я глажу свой живот и смотрю на парня. — Ты для меня больше, чем любимый человек, я даже не знаю, как это называется, но если тебя не будет со мной рядом, никого со мной больше не будет! Ты изменил меня и мою жизнь! Ты моя жизнь! Я клянусь оберегать нашу любовь до скончания веков, — заканчиваю я фразой, которой нужно заканчивать любую клятву. Мы обнимаемся, парень целует меня, как в тот первый наш раз в актовом зале. Он доказывает мне, что любит меня и что я люблю его! — Теперь ваша очередь, — священник передаёт слово Дэвину, и он поворачивается ко мне. — Знаешь, есть множество отношений на планете: друзья, лучшие друзья, враги, заклятые враги, названые сёстры, любимые девушки и парни, и так далее, — перечисляет молодой человек, и я не понимаю, о чём он хочет сказать. — Но есть такие отношения, которые просто невозможно объяснить. Я помню одну девушку, которая поразила меня, как молния. После этого я боялся к ней подойти, потому что думал, что я ей не нравлюсь, или она считает меня больным или таким же, как и все остальные «популярные» парни. Но потом, благодаря моему старшему брату, я сделал этот отчаянный шаг. Ему просто надоели мои слёзы, иногда у него проявлялось сочувствие ко мне. - Мы смотрим на Кайла, он смеётся, я впервые замечаю его причёску. Я даже не знаю как реагировать, нужно потрогать! - После того как я решился на этот шаг, я стал самым счастливым человеком на всей планете! Я получил то, чего так долго ждал, и совсем скоро этому явлению будет два года! Позже с каждым днём я понимал, что стал зависим, что получил самый опасный и поражающий все человеческие органы и чувства наркотик. Но потом, когда меня отпустило, я понял, что каждый раз, когда она говорит слово «люблю» в мой адрес, она уходит от меня, — нет, ну сколько можно вспоминать эти истории?! Я закатываю глаза, и в них появляются слезинки счастья. — Я решил изменить свою жизнь, сейчас я стою здесь, это решение мне далось очень тяжело, так же как и ещё одно, но я ни о чём не жалею и понимаю, что именно так хочу прожить всю свою жизнь! Я люблю тебя больше всего в этом мире. Ты моя богиня, это чувство просто не передать словами, — ну всё, прощайте, старания Софии, — мне кажется, это чувство понимают только те люди, которые чувствуют, что не могут дышать, жить, спокойно спать, даже думать не могут, когда рядом нет частички их жизни. Если не будет тебя, не будет меня, я не смогу прожить в этом мире без тебя! Я клянусь любить тебя и оберегать нашу любовь до скончания веков! — Бо-о-же мо-о-ой, всё, я рыдаю! Неужели он так сильно любит меня? Такого же просто быть не может! Так вот почему он принял такие важные для меня и для него решения! Насколько я помню, он никогда даже не упоминал о детях, разве только на дне рождении у Джека. О, Боже мой! До меня только что дошло… О мой Бог, он только тогда и сказал об этом, видимо, тогда он впервые задумался о детях. И вот как теперь жить с этим человеком, который постоянно всё скрывает от меня? Думай теперь, разгадывай его загадки! Я вытерла слёзы и увидела, что они прозрачные, значит, макияж не пострадал. Мы снова поворачиваемся к священнику и смотрим на него. Мужчина снова читает молитву и просит опустить короны на головы брачующихся. Я ощущаю на себе небольшую корону красного цвета — я её видела. Кэтти надевает её на мой пучок, дабы не испортить причёску и фату. Я пытаюсь удержать её и слушать священника, а также успокоиться и осознать слова клятвы моего любимого. — Согласны ли вы, Дэвин Ли Албертон, взять в жёны Эммануилу Элизабет Коулман, и соединиться с ней святейшим браком перед Господом Всевышним, и прожить с ней до конца ваших дней, в горести и радости? — спрашивает мужчина в накидке, в которой просто невозможно различить его телосложение и вообще хоть что-то. — Согласен, — коротко отвечает любимый и говорит «спасибо», перекрещиваясь. — Согласны ли вы, Эммануила Элизабет Коулман, взять в мужья Дэвина Ли Албертона и соединиться с ним святейшим браком перед Господом Всевышним, и прожить с ним до конца ваших дней, в горести и радости? — повторяет слова священник, немного переделав их. Я медлю, смотря на Дэвина. Он мрачнеет, и я понимаю, что в эту минуту вся моя жизнь зависит от одного слова. Но тут в мозаике на окне церкви загорается свет, и я понимаю, что нужно делать. На моём лице появляется улыбка, и я поворачиваюсь к священнику. — Согласна, — говорю я. Готова решать его загадки, снова и снова читать эту таинственную книгу.