Отчаянная

      Кто говорил, что когда теряешь близкого человека, жизнь не может начаться заново в новом русле? Хотя, вероятно Пит просто не был тем близким, без которого я бы не смогла жить как раньше. С моим уходом от него все наоборот преобразовалось. Я устроилась на работу к старой продавщице в Котле, Сальной Сей. Вроде бы все идет как по маслу. Моя работа не требует больших усилий: я помогаю старушке раскладывать товары на прилавках, расставляю ценники и выполняю мелкие поручения. Все просто и не пыльно.       Мама наконец-то начала смотреть на меня с благодарностью. Я снова увидела на ее лице улыбку. Давно не было таких дней, когда мы сидели с ней вечером за столом, просто общались и пили чай с лимоном. Я старалась запомнить это время, постоянно боясь, что та мамина отстраненность может вдруг снова повториться. Сейчас я более-менее спокойна.       О прошлом я стараюсь не вспоминать. Забыть ту ужасную жизнь не легко, но я по максимуму стараюсь отвлечь себя: школа, работа, домашние обязанности, все это немного отводит меня от тех назойливых мыслей. Но в один день снова происходит то, чего я так старательно избегала все это время.       Когда Сальная Сей отлучилась к своей внучке (та вроде как заболела), старушка оставила меня отвечать за ее прилавок. Я как обычно выполняла свои обязанности и рассчитывала редких покупателей, как в одну секунду, стоило мне обернуться к кассе, передо мной стоял Пит. Я впервые видела его в обычной одежде, и…таким печальным. При взгляде на него я замерла на долгое время, и кажется разучилась моргать. Он также неотрывно взирал на меня, будто забыл мое лицо, старался вновь его разглядеть. Когда я почувствовала, что глаза начинают слезится от напряжения, я отвернулась, потом снова быстро посмотрела на него. Пит все еще глядел на меня.       — Здравствуй, Китнисс, - тихо произнес он. Мне становится не по себе, и я стараюсь занять руки делом, лишь бы не выдавать свое волнение.       — Привет, - голос дрожит, отчего я нервно кашляю, будто в горле запершило. Парень неотрывно наблюдает за мной, что заставляет меня нервничать еще сильнее.       — Как ты? – Пит начинает тщательно рассматривать товары на моем прилавке, будто действительно что-то выбирает, но я знаю, что он просто не хочет привлекать к нам внимание окружающих.       — Все хорошо, как видишь.       — Вижу, - он вертит в руке небольшую катушку пряжи изредка поглядывая на меня. — Еды хватает?       Не знаю, намек это или чистая заинтересованность. На этих словах Пит обращает на меня внимательный взгляд.       — Хватает, - отрывисто отвечаю я, запихивая в коробку старые катушки. — А тебе как? Женщин хватает? Или уже всех проиграл?       Голубые глаза незамедлительно находят мои. На мужском лице начинают ерзать желваки. Неужели задела за живое? Злость берет надо мной верх, которая не подчиняется моему контролю. Наверное, сейчас между нашими взглядами проходят разряды тока.       — Почему ты так говоришь? – надломлено спрашивает Пит.       — А что? Уже сбежали от тебя?       Парень медленно опускает голову, глухо выдыхает и начинает тихо говорить:       — Да, я не скрывал что у меня были и другие, но когда появилась ты…       — Не надо, - отворачиваюсь, не находя больше сил продолжать этот разговор. Перекладываю товары с места на место, лишь бы не видеть лица Пита. Обращаю внимание, что торговцы, стоящие рядом, бросают на нас заинтересованные взгляды. Напрягаюсь. Пит все еще стоит, ждет полного ответа, но мне нечего добавить, поэтому принимаюсь рассчитывать его покупки, которые состоят из одной катушки пряжи и небольшого пакета гвоздей. — Это все?       Несколько секунд он смотрит на меня не отрываясь, словно в последний раз убеждается в моем безразличии. По его потухшим глазам я понимаю, что все сделала правильно. Нам больше не по пути.       — Все, - коротко отвечает он, кладет пару монет и уходит не попрощавшись.       «Все правильно», - не перестаю убеждать себя. Надеюсь, мы больше не встретимся.

***

      Последние несколько дней, по возвращению домой я замечаю, что патруль по улицам дистрикта усилился. Капитолий никак не успокоится, пока не заберет всех бедных девушек, которые попали в такое плачевное для нашего времени состояние. Не понимаю, чего они добиваются. Хотят оставить наш город безлюдным? Или у них какие-то личные цели насчет беременных? Страшно и подумать об этом. Что произошло с Эвелин? Я каждый день вспоминаю ее, по мелочи помогаю ее матери прокормить голодающую семью. Вернется ли она когда-нибудь? Вернутся ли они все? Загадка.       Приближаясь к дому, я как можно незаметнее проскальзываю внутрь, чтобы ни один миротворец не заметил меня. Сейчас, когда наша жизнь немного преобразовалась, мне не нужны лишние проблемы, сейчас главное прокормить семью.       В коридоре встречаю маму. У нее обеспокоенный вид.       — Что случилось? – спрашиваю я.       — Ничего, - мама обнимает меня, словно не видела много дней. — Испугалась, что с тобой могло что-то случится.       — Что, например?       — Что они могли забрать тебя, - надломлено шепчет мама, еще немного, и она заплачет.       — Нет, со мной этого точно не случится, - уверяю я маму и обнимаю ее еще крепче.       После ужина мы с Прим уходим в свою комнату готовиться ко сну пока мама убирает со стола остатки ужина. С улицы до сих пор слышны громкие шаги миротворцев. Меня это настораживает. Обычно они не проходились по всем улицам так долго. Если им было приказано забрать одну девушку, они это делали тихо и незаметно, а сейчас либо у них другой приказ, либо они не могут кого-то найти.       — Что там происходит? – тихо спрашивает Прим. Мы ложимся под одеяло, и сестренка прижимается ко мне.       — Не знаю. Спи.       Я стараюсь заснуть как можно быстрее, но шум с улицы не дает мне сомкнуть глаз. Прим изредка ворочается, но не просыпается. Мои мысли так и возвращаются к странному ночному рейду в нашем Шлаке. Слышатся громкие голоса, словно на улице не тихая ночь, когда люди уже давно спят. Но это же миротворцы, им всегда все равно на бедных гражданских. Я не перестаю ждать момента, когда их обход закончится, но проходит час, два, а голоса не утихают. Складывается ощущение, что они столпились прямо около нашего дома. Эта мысль пугает меня, поэтому я тихо выбираюсь из койки, чтобы не потревожить сон Прим, и на цыпочках подкрадываюсь к окну. Через полупрозрачную тюль я пытаюсь разглядеть что творится снаружи, но кроме тусклого света фонаря из соседнего дома я ничего не вижу. Поднять тюль не рискую, вдруг рядом кто-то есть. Когда делаю шаг назад от окна, замечаю, что голосов больше не слышно. Неужели ушли? Тяжело выдыхаю и направляюсь обратно в постель, но меня останавливает осторожный стук в дверь. Перестаю дышать. Кто это? Шлак давно уже спит, на ногах только миротворцы, но если бы это были они, то не были бы такими деликатными и долбили бы в дверь со всей силы. Тогда кто?       Неуверенно шагаю к двери. Не хочу будить маму и Прим. Страх бешено бьет в самом сердце, но я стараюсь держать себя в руках. Когда стук повторяется, я быстро отворяю дверь.       — Неужели успел, - в дом влетает Пит и заключает меня в тесные объятия. Его дыхание сильно сбилось, будто он бежал долгое время. Он утыкается лицом ко мне в шею и сильно вдыхает мой запах, его руки судорожно сжимают мое тело так, что я слышу хруст своих костей. Не могу дышать, отчего как можно сильнее отталкиваю парня от себя.       — Ты задушишь меня. Пусти, - я откашливаюсь как можно тише. Пит немедля закрывает за собой дверь предварительно осмотрев улицу. — Что случилось?       — Сегодня объявили внеплановый рейд, - пытаясь выровнять дыхание, отвечает Пит.       — Я это уже поняла, - шепчу, стараясь не смотреть на него. — Зачем ты пришел?       Пит с болью в глазах смотрит на меня и делает шаг навстречу, пытаясь поймать мою руку, но я не даю ему это сделать. Его рука обессилено падает и тогда он судорожно выдыхает, произнося:       — Они придут за тобой, Китнисс.       Мое сердце падает в бездну. Этого не может быть…       — Что ты сказал? – я еле волочу языком. Я не верю. Нет. Это невозможно.       — Китнисс, дорогая, тебе нужно бежать! Слышишь? Нужно спрятаться пока не поздно, - Пит берет мое лицо в свои ладони и начинает судорожно целовать щеки, лоб, глаза, губы, а я и слова вымолвить не могу. Дар речи потерян, сердце разрывается от немой паники. В голове кричит лишь один вопрос: «Почему я?!». А когда руки наконец приходят в движение, я пытаюсь оттолкнуть парня, и тогда мой слух поражает сильный удар в дверь.       — Это ночной патруль! Открывайте дверь или будете наказаны правительством Капитолия! – раздается строгий голос снаружи. Я инстинктивно прижимаюсь к Питу ища защиты, но разумом я понимаю, что мне конец.       — Чш-ш-ш, успокойся, родная, - как заведенный раз за разом произносит Пит. Я и не заметила, как мое лицо давно залили горькие слезы. А стуки не прекращаются. Миротворцы осыпают нас давно заученными угрожающими фразами и скоро точно выломают дверь. После первого же удара мама с Прим сразу подскочили со своих кроватей и прибежали к нам. На их лицах смешивались страх и паника. Они сразу поняли, что происходит.       — Что нам делать? – хрипло спрашивает мама. Но мы все понимаем, что в данной ситуации нам уже ничего не поможет. Они все равно войдут сюда.       — Китнисс, - Пит снова берет мое лицо в свои ладони тем самым заставляя посмотреть ему в глаза. — Я найду тебя! Они не успеют ничего с тобой сделать, поняла меня? Скажи, что ты поняла меня, Китнисс, – мне ничего не остается как кивнуть ему.       В одну секунду дверь разлетается на щепки. Меня тут же хватают чужие грубые руки выволакивая из дому в холодную ночь. Я слышу оглушительный визг сестры, надрывный плач матери и глухие звуки борьбы. Быстро оглядываюсь и вижу, что Пит сцепился с двумя миротворцами. Он без шлема и силы не равны, на его мундире уже блестит кровь.       — Нет! Пожалуйста пустите! – голос срывается на истошный визг. — Остановитесь! Дайте попрощаться, прошу!       Меня никто не слышит, а только все дальше уносят от дома. Пытаюсь вырваться, но я никак не могу противостоять двум огромным миротворцам. Оглядываюсь. В ночной тьме мне сложно что-либо разглядеть, но я вижу, как Пит все еще борется, хоть и видно, что сил у него больше нет. Мама удерживает Прим. Меня оттащили уже не более чем на сотню футов, но я все еще слышу плач моих родных.       — Прошу вас, отпустите, - сквозь слезы продолжаю умолять. Игнорируют. Я снова делаю попытку вырваться, за что получаю удар в голову, после которого отключаюсь.       Я прихожу в себя от сильной встряски, из-за которой чуть ли не падаю с узкой скамьи. В голову моментально ударяет резкая боль. Морщусь и аккуратно потираю место удара. Крови нет, значит простой ушиб. Как оказалось, я нахожусь в тесной темной кабинке, которая изредка сотрясается. Вспоминаю, что девушек обычно заталкивали в большую черную машину. Значит меня везут в Капитолий. Вокруг непроницаемая тьма и пронизывающий холод как и на улице. Ну конечно, на мне ведь одна сорочка. Обхватываю себя руками и потираю ледяную кожу надеясь хоть немного согреться.       Не проходит и пяти минут, как я улавливаю тихий всхлип в противоположном углу машины. Пытаюсь всмотреться в густую темноту и различаю еле заметное движение.       — Кто здесь? – настороженно спрашиваю я. Всхлипы превращаются в тихое рыдание, которое старательно пытаются заглушить. Я встаю со своего места и тут же морщусь от соприкосновения моих босых ступней о ледяной железный пол. Делаю медленный шаг вперед и тот, кто сидел и плакал напротив тут же подскакивает и забивается в самый дальний угол.       — Не надо, пожалуйста! – до меня доносится тонкий жалобный голос. Я напрягаю зрение чтобы наконец рассмотреть кто передо мной: различаю отблеск белокурых волос и тонкие запястья, которыми пытаются закрыться от меня.       — Я не причиню тебе зла. Мы с тобой в одной западне. Не надо меня бояться, - шепчу я.       Девушка медленно затихает и убирает руки со своего лица. Темнота перекрывает мое зрение, поэтому я не могу понять кто это.       — Я тебя знаю? – осторожно спрашиваю. После моих слов снова следует всхлип.       — Я Мадж.       — Мадж? – ошарашено переспрашиваю я. Разве это возможно, чтобы выкрали дочку мэра?       — Да, Китнисс, - она так быстро поняла, кто я, в отличии от меня. Смущенно съеживаюсь. Мысли снова разбегаются в разные стороны разума. Хочется задать столько вопросов, но я сомневаюсь, что девушке известно, почему схватили ее. Все дистрикты находятся под ударом Капитолия, только ему удается оставаться в выигрыше.       Мы молчим. Каждая не решается задать вопрос другой. Я никак не могу понять, почему схватили меня, если я не беременна. Значит выходит, что им нужны все девушки дистрикта? Но зачем?       — Мне жаль, что ты попала сюда, - нарушает тишину Мадж. Устремляю взгляд в ее сторону. От ее слов побежали мурашки по коже.       — Мне тоже.       Тело начинает дрожать от такой низкой температуры. Изо рта идет пар. Тут не сложно подхватить воспаление легких, и что тогда будут делать капитолийцы? Лечить нас? М-да. Плохая шутка.       — Кто он? – тихо спрашивает Мадж. — Если не секрет, конечно.       Задумываюсь. Сказать правду? Не хочу выглядеть грязной в ее глазах, но такой я и являюсь, чего уж скрывать. Нормальная, здравомыслящая девушка не пошла бы на такое унижение. Но у меня есть небольшое, но очень важное оправдание – я спасала семью. Это был и есть мой долг. Этого стесняться я не должна.       — Прости, - приняв мое молчание за отказ, проговорила Мадж. Я не стала оправдываться, мне действительно нечего ответить.       Я уткнулась в одну точку, мысленно считая секунды. Темнота угнетает и наводит на самые жуткие мысли. Не думать, не думать, не думать… Но как бы хотелось поскорее вернуться домой. Я не хочу, чтобы моя семья снова страдала. Я так старалась избавить их от этого, а в итоге они снова будут оплакивать меня. Я постоянно подвожу их, пытаюсь сделать как лучше, а выходит все боком. Почему все так несправедливо? Неужели я не достойна спокойствия и моя семья признана страдать всю свою жизнь? Я не хочу так. И Пит. Он хотел предупредить меня, хотел спасти. О чем это может говорить? У меня выходит только один вариант, что я ему не безразлична, или даже, что он любит меня. Не знаю. Но я видела в его глазах искренний испуг, его поцелуи были не такими как прежде. Я была ему нужна. Была.       — Мне так повезло, - снова слышу тихий шепот Мадж. Обращаю на нее свой невидимый взгляд. — Я ни о чем не жалею. Если это случилось, значит было суждено.       Странно слышать такие слова, в данной ситуации они не уместны, но вопрос вертится на языке. Неудобно спрашивать, но может быть, сейчас самое время для личных разговоров.       — Кто он? – повторяю я, ранее заданный вопрос. Слышу тихую усмешку девушки, затем протяжный вздох.       — Ты будешь призирать меня, - горько произносит она. — Гейл Хоторн, шахтер.       Гейл Хоторн. Теперь все стало на свои места, и та картина, за которой я наблюдала той забытой ночью, стала полной. Там была Мадж. Это ее он убеждал в своих чувствах и защите. Он так же хотел спасти ее, как и меня Пит. Я не могу полностью доверять чувствам Гейла, но, если вспомнить их поцелуи, его слова, признания в своей любви, наверное, я могу утверждать, что чувства Пита были так же сильны как и его. Неужели я так ошибалась на счет Пита? Сердце начинает слезно ныть и рваться наружу из-за моей чудовищной ошибки. Я собственноручно разорвала ту хрупкую нить, которая нас связывала, порвала его чувства и свои заодно. Он хотел меня защитить, а я отвернулась от него, не желая больше знать.       — Вы были вместе? – осторожно спрашиваю я. Мадж тихо ерзает на своем месте, и я могу заметить, как быстро она утирает слезы со своих промокших щек.       — Да. Относительно долго. Я сама не знаю, как все так вышло, но… - она на секунду осекается, задумавшись. — Я так в него влюбилась. Словно голову потеряла. Первое время я просто следила за ним, когда прогуливалась по городу. Так выходило, что мы постоянно сталкивались, правда он этого не замечал.       По голосу было слышно, что она улыбается.       — Я не хотела того, что произошло с нами. Нет, конечно хотела, но не сейчас, - голос девушки начинает дрожать. — Он был счастлив.       Сложно слушать такие сокровенные вещи. Неосознанно я встаю на место Мадж, и я не представляю, как бы переживала это. Ждать ребенка от любимого человека, и в один момент тебя забирают люди, которым наплевать на твою жизнь, для которых важны лишь их личные интересы. Что может быть хуже такой чудовищной разлуки?       — Мне жаль, Мадж.       — Я буду бороться. Пока жива, я не отдам им своего ребенка, - твердо произносит она и я слышу глухой удар с ее стороны. Кажется, она стукнула кулаком об деревянную скамью. — Я должна его защитить и вернуть домой. Я не знаю как, но я сделаю это.       Я встаю со своего места и подхожу ближе к девушке, которая начала плакать навзрыд. Мои пальцы дотрагиваются до спутанных волос девушки. Я чувствую, как нервно она содрогается.       — Мадж, все будет хорошо. Если потребуется моя помощь, ты всегда можешь на меня рассчитывать, - пытаюсь успокоить ее, но кажется, меня больше никто не слышит. Рыдания Мадж становятся сильнее и мне ничего не остается, как обнять ее и шептать успокаивающие слова. Но она сама успокаивается в тот момент, когда машина резко тормозит. Мы замираем, вслушиваясь в звуки снаружи. Топот нескольких пар ног приближается к нашей стороне.       Металлическая дверь распахивается, обдавая нас пронизывающим холодом, и в маленькую кабинку врываются три громоздких миротворца. Один сразу же подлетает к Мадж и обхватывает ее руки, когда другой тем временем завязывает ее глаза черной повязкой. Третий зажимает мои руки удерживая возле себя. Я не перестаю кричать и звать на помощь, хотя головой понимаю, что это мне никак не поможет. Мадж продолжает плакать в голос и засыпать миротворцев проклятьями, а они только молча выполняют отданные им приказы, словно роботы.       Когда повязка оказывается на моих глазах, я прекращаю все попытки вырваться. Все безрезультатно, нам не сбежать.       Мои босые ноги касаются ледяной земли и меня сразу же передергивает. Грубые руки тащат меня вперед, и я не сопротивляюсь. Мадж продолжает кричать, за что получает звонкую оплеуху. Вздрагиваю. Как же я хочу, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Почему именно сейчас я думаю не о своем ближайшем будущем, от которого становится не по себе, а о Пите? Я хочу, чтобы сейчас он оказался рядом. Сейчас я как никогда осознаю, как он нужен мне. И я снова понимаю это слишком поздно.       Наконец миротворцы замедляют свой шаг, вероятно мы подошли к точке назначения. Чувствую под ногами холодные ступеньки, а потом я оказываюсь в тесном пространстве и относительно теплом, если сравнивать с улицей. Нас проводят дальше. Я то и дело задеваю плечом косяки и спотыкаюсь об свои заледенелые ноги.       Проходит еще несколько минут, когда я слышу скрип открывающейся двери. Нас заводят внутрь какого-то помещения, сажают на мягкую поверхность, вероятно диван или кровать, и наконец-то отпускают руки. Слышу скрип, а затем хлопок задвижной двери. Срываю повязку с глаз. Мой взгляд сразу же натыкается на Мадж, которая устроилась калачиком на узкой койке, стоящей напротив моей. Она обхватила себя руками и тяжело дышит. Повязка до сих пор на ее лице. Осматриваю комнату. Слишком тесная, в ней также темно. Различаю силуэт небольшого стола у самой двери, у противоположной стены стоит небольшой шкаф и две койки на которые нас бросили. Замечаю небольшие щелки на стене, откуда просачивается лунный свет. Протягиваю руку и отдергиваю непроницаемую штору. Сквозь небольшое окно я вижу сумеречный лес дистрикта, но проходит меньше минуты, как я слышу тихий рык двигателя и начинается бесшумное движение. Это поезд, который все дальше и дальше уносит меня от родного дома, Прим, мамы и…Пита.