Let me love you

Его мечта, кажется, сбылась. (Одна из, потому что аэроплан все еще за витриной магазина "Искатель приключений", а младший брат... его матери уже за пятьдесят.) Так уговаривает (утешает) себя Кенсу, стоя перед стеклянными дверьми главного офиса корпорации "EXO PRODUCTION", крыша которого буквально упирается в серые облака, за которыми спряталось солнце. Дождь закончился совсем недавно, асфальт под его ногами мокрый, а новый костюм, купленный старшей сестрой специально по поводу собеседования (которое было удачно пройдено, иначе бы он не стоял тут, в общем да) сырой. На лаковых ботинках даже остались кусочки свежескошенной травы – пришлось бежать наискосок через центральный парк, чтобы не опоздать. Утро До Кенсу, как теперь уже частички этой огромной системы (нового секретаря главы компании, если быть точным) не задалось с самого начала. Он вежливо поклонился охраннику, который, не смотря на пропуск, сначала отказывался пускать его дальше коридора. До лифта он пробрался практически с боем, испортив себе настроение еще на несколько градусов. На двенадцатом этаже он сделал пересадку в туалете, чтобы хоть как-то привести свой внешний вид в порядок, а затем продолжил свой путь, нервничая уже чуть меньше. Его поджидал Ким Чондэ – в тот раз сопровождающий кандидатов на собеседование, хороший парень, но слишком шумный, – До вежливо кивнул головой, игнорируя раскрытые для объятий руки. Чондэ кашлянул и сделал вид, будто ничего не было. Они прошли вглубь офиса и остановились около входа. – Это Бэкхен, – он указывает на пустую стойку администратора. Кенсу не успевает подумать, зачем эта самая стойка стоит на последнем этаже, хотя, вроде как, во всех приличных зданиях она на первом, как из-под нее высовывается голова этого самого Бэкхена. Голова хмуро его осматривает и ныряет обратно. Чондэ закатывает глаза. Aha! Listen boy My first love story* Что? – Алло? Чондэ устало трет переносицу. – Слушай, – указывая на говорящего по телефону Бена, он приближается к нему вплотную, и Кенсу, может быть, не совсем удобно от горячего дыхания в его шею, но сказать ничего не успевает, как тот начинает шептать ему в ухо. – Лучше к нему вообще не приближайся, он помешанный... – Я все слышу, – доносится до них голос Бэкхена и тот снова показывается на виду, завершив телефонный разговор. – Ты недолюбливаешь меня только потому, что это мне удалось попасть на фанмитинг. – По крайней мере, – Ким приподнимает бровь. – Я не веду себя как чертов сасэн. Let me introduce myself. Here comes trouble!** У Бэкхена взгляд победителя, а Чондэ, цокнув языком, принимает вызов. Он отходит подальше, уже что-то бурча в трубку и все еще стреляя пристальным взглядом в сторону ухмыляющегося старшего. В конце концов, они остались с этим странным парнем наедине, и Кенсу уже в тысячный раз пожалел, что вообще решился на работу здесь. Ему неловко и еще раз неловко, но чтобы хоть как-то разрушить стоящую в помещении тишину, он почесывает затылок и тихо говорит: – Мне нравится Сохен. Бэкхен поворачивает голову к нему, расплываясь в широкой улыбке. Кенсу тоже улыбается, ровно до того момента, как Бэкхен не хватает его за руку. – Можешь звать меня хеном. Думаю, теперь устроить здесь экскурсию должен я. Кенсу хочет вырваться, но хватка на его конечности не ослабляется. Бэкхен открывает пустые кабинеты по очереди, как груз таща за собой младшего, пока не замечает кого-то в другом конце офиса. Кенсу благодарит Бога за то, что здесь есть еще хотя бы одна живая душа. – Лухань! – во все горло орет Бэкхен, ускорив шаги и даже переходя на бег. Кенсу пугается еще больше. Когда они поравнялись с Луханем, Бен все же отпустил его руку. Кенсу нелепо потирает запястье, пока Бэкхен представляет его. – Он китаец, – объясняет старший, ухмыляясь. – Понимает только на английском, так что болтай о нем что только в голову взбредет. Кенсу еле поднимает уголок губ, но, кажется, Бэкхена устраивает и это. Он больно, "дружески" бьет До по плечу и удаляется к своему рабочему месту. Кенсу кивает Луханю и получает точно такой же кивок в ответ. Рабочий день официально начнется через двадцать минут, и Кенсу думает, что ему здесь все-таки немного, но нравится. X Его место находится прямо возле кабинета начальника: оно уютное, если не смотреть на стоящий рядом со столом безвкусный фикус, и довольно тихое для работы, если не обращать внимания на снующих туда-сюда людей. По крайней мере, сестра сделала многое, чтобы его сюда приняли, и уволиться в первую же неделю было бы как минимум глупо. Он приходит к восьми тридцати, здоровается с Бэкхеном (иногда, обычно тот все утро ошивается в соседнем отделе с Чондэ или смотрит фанкамы на рабочем компьютере с ним же), практикует свой английский с Луханем, заглядывает в кабинет к начальнику, подавая заранее приготовленный кофе и садится за бумаги. К шести вечера офис постепенно пустеет, и Кенсу направляется домой, по пути заскакивая в магазин. Там он покупает свежие овощи и молоко (здоровое питание, знаете ли) или сладости, если на следующий день запланирован выходной – сестра любит наведываться к нему в гости со своей шестилетней дочуркой. Его жизнь становится жизнью обычного клерка в коробке, окруженного бумагой, постоянными звонками и неоплаченными счетами за свет, но Кенсу совсем не жалуется. Его вполне устраивает такой расклад. Иногда в свободное время он выбирается с коллегами в караоке, где все хвалят его певческий талант, а он краснеет как школьница и отнекивается. Кенсу не любит сюрпризы, быть в центре внимания, ему не нравится чье-то навязанное общество. К несчастью, эти три пункта срастаются в один большой ком совсем недавно. Был понедельник. Кенсу, вообще-то, нравились понедельники, отчего остальные смотрели на него с жалостью (да почему?!). День шел как по маслу: босс сегодня был странно улыбчивый, а Бэкхен даже разрешил послушать новый альбом Девятерых Богинь (хотя Кенсу правда было неинтересно). После обеда в кафе неподалеку, где До всегда брал черный кофе и куриный суп, он медленно, с хорошим настроением возвращался на рабочее место. В конце концов, еще половины запланированного не было сделано, и ему следовало бы поторопиться, чтобы успеть заехать к родителям на квартиру. Он весело что-то насвистывал, дожидаясь прибытия лифта. Двери его открылись и– Выколите ему глаза, пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Перед ним, в том самом лифте, какой-то плейбой пытался расстегнуть блузку незнакомой девушки. Ее юбка приподнята, а сама она откинула голову назад, выставляя ногу. Кенсу отчаянно краснеет, когда парень поворачивает голову к нему и застывает в таком положении. Кенсу вдруг узнает девушку – кажется, это Хери с четвертого этажа, но он не берется говорить точно, – он готов взорваться от возмущения и крикнуть что за беспредел, но только в шоке отступает на несколько шагов назад. Кенсу воспитан хорошо, и о сексе на рабочем месте не может быть и речи... Ему кажется, что он задыхается, пока перебирает в голове все самые скверные выражения (которые никогда не осмелится произнести вслух). Он просто застывает и все еще пялится на парочку. Губы плейбоя нервно приподнимаются в улыбке, а Хери его не замечает. Этот незнакомый парень поспешно убирает руки и уже собирается приблизиться к Кенсу (да зачем вообще), но тот мигом мчится к лестнице – ему не хочется стать очередной жертвой этого сексуального маньяка (очень сексуального). На восьмом этаже он делает передышку, перед этим убедившись, что извращенец не гонится за ним. Он нервничает весь день, вглядываясь в лица каждого, боясь узнать в нем парня-из-лифта, но к концу все же успокаивается. Кенсу прокручивает утренний момент в голове, представляя, как выскажет обнаглевшей молодежи все то, что не смог сказать на месте. Кусок ужина не лезет в горло, и уже лежа в кровати, Кенсу признается себе, что завидует. X До составляет месячный отчет, когда перед ним опускается кружка ароматного кофе. Он благодарно кивает Чондэ, которому, похоже, совсем нечем заняться, раз он опустился до того, чтобы помогать новичку. Видимо это действительно так – Чондэ со стоном опускается на стул рядом и направляет свой взгляд на фикус. – Кхм, – кашляет Кенсу. – С тобой все хорошо? Ким молчит, зато с той стороны офиса раздается возня. Вскоре показывается заспанный Бэкхен со стопкой журналов, и Кенсу кажется, что по–настоящему работает здесь только он. – Не обращай внимания, – говорит Бен, ставя журналы на стеклянный столик рядом с кожаным диванчиком для гостей. – У него просто села зарядка на телефоне, а выход в интернет с наших компьютеров теперь запрещен, – он на миг останавливается и перекладывает стопку немного левее. Потом ему снова что–то не нравится, и Бэкхен разделяет ее на две части и передвигает каждую к противоположным сторонам дивана. – Похоже... – задумчиво тянет Кенсу, наблюдающий за этими двумя. – Вам, правда, нечем заняться. – Да. Ужасно скучно. – А вы не пробовали... ну, например... начать работать? Чондэ поперхнулся кофе, который вообще-то был для Кенсу, но тот разумно промолчал, похлопывая его по спине. – Ты больше не шути так. Кенсу послушно заткнулся и повернулся к монитору компьютера. Еще минут десять они просидели молча: Бэкхен все пытался навести в офисе порядок, а Кенсу показалось, что Чондэ просто уснул, как Бен вдруг подал голос. – О! Сегодня же пятница? – О! – зеркально повторил Чондэ. – Чонин придет! – Я не видел этого засранца уже две недели, – жаловался Бэкхен. – Где вообще его черти носили? – Ну и клиентов у нас не было две недели. Эй, Кенсу, сколько ты уже с нами? Напрасно он думал, что его не утянут в разговор. – Около десяти дней. – Черт, отсутствие клиентов я хотел свалить на тебя. – Эй, – он щелкнул пальцами перед лицом Чондэ. – Я просто секретарь. Тот раздосадовано вздохнул: – Точно. Кенсу правда надеялся, что ему спокойно дадут выполнить свои прямые обязанности – все же он был человеком дела, – но эти двое все продолжали восхвалять неизвестного Чонина (хотя До уже много успел узнать про него за эти двадцать минут). К примеру, что Чонин был жутким любителем всего милого и пушистого, поэтому у него дома было три очаровательных пуделя... Кенсу даже запомнил их клички. Еще, что ему двадцать два, он учится в университете, а в свободное время занимается танцами, при всем при этом успевая подрабатывать здесь курьером. Чондэ вдохновенно рассказывал самые мелкие детали из жизни Чонина, игнорируя попытки младшего остановить бессвязный поток речи, а Бен был всеми руками за, иногда выставляя свои реплики. В конце концов, Кенсу показалось, что Чонина он знает лучше, чем себя. Похоже, все на этой планете его действительно обожают. Когда стрелка часов показала полдень, До облегченно вздохнул. Обед. Чондэ задержал босс, поэтому вниз они спустились вместе с Бэкхеном. Почти дойдя до выхода из здания, Бена окликнули, на что тот с визгом бросился в объятия какого–то парня... Как понял Кенсу, Чонина. Он уже было подошел вежливо поздороваться с ним – все же, видимо этот самый Чонин действительно был хорошим человеком, если смог очаровать даже Чондэ. Бэкхен трепал его по волосам, и когда отстранился и начал стандартную процедуру знакомства До и Кима, старшему наконец удалось разглядеть его лицо. Не зря Кенсу показалось, что он его уже где-то видел – в том самом лифте в тот самый день с той самой Ли Хери, когда эти самые руки нагло раздевали невинную девушку! Кенсу чуть не споткнулся от неожиданности, а щеки Чонина залил стыдливый румянец. Чертов самец, До нахмурился, и нахмурился еще сильнее, когда хен потащил в сторону кафе их обоих. – Бэкхен, – Кенсу аккуратно вынул свою руку из мощного захвата старшего. – Извини, но я не голоден, – он почти даже не врал; вспоминая ту сцену, аппетит пропал сам собой. Можно было бы заказать просто крепкий кофе, но сидеть за одним столиком с этим ловеласом не было никакого желания. – Идите вдвоем, мне еще отчет нужно доделать и... Бэкхен на удивление не выглядел расстроенным: он покивал для приличия, только и всего. Чонин же, как заметил Кенсу, до этого момента ощущавший себя рядом с ним не в своей тарелке, расслабился и облегченно вздохнул. До на миг подумал, что зря отказался, раз вызывает у курьера такие эмоции... было бы неплохо заставить его ощущать чувство стыда весь обеденный перерыв. По пути назад, на лестничном проеме (по известным причинам он больше не ездит в лифтах) он встретил задумчивого Чондэ, но как только рассказал, что восхваленный им Чонин сейчас сидит и покорно дожидается его за столиком, настроение Кима поднялось на двести градусов. Остаток дня у него не выходили из головы виноватые глаза Чонина и образы еды - все же, пообедать стоило... X – Дядя Кенни! Дядя Кенни! Дядя Кенни! – весело напевала маленькая Суен, идущая по улице, держа с одной стороны руку матери, а с другой – Кенсу. Его сестра неловко улыбнулась, когда они дошли до перекрестка. Сейчас ей срочно надо было на свидание с каким-то странным парнем (правда Кенсу не знает с кем именно), поэтому малышка останется с ним до девяти часов вечера. Это был его долгожданный выходной, и Кенсу, все же имея к племяннице самые светлые чувства, изначально собирался провести его в одиночестве – за телевизором и пиццей, но неожиданный звонок нарушил все его планы. – Я пойду, – женщина чмокнула дочурку в обе щеки, а потом потянулась к Кенсу, оставив след от красной помады на его лбу. – Джухен, Господи, я же просил, – морщился он, рукавом рубашки стараясь стереть ненужную краску, когда та уже скрылась за поворотом. – Дядя Кенсу! – Да, малышка? – что ни говори, а от детей До был без ума. – Ты обещал купить мне конструктор и сводить за мороженым! – Стой, зачем тебе констр... Ай, ладно, – махнул он рукой. Эта девчонка всегда была странной. – Суен— – Я Джой, дядя, – закатила глаза Суен. – Джой, – он исправился. Боже, этому ребенку пора перестать смотреть мультики, зачем она вообще придумала себе прозвище? Кенсу вспомнил, как в третьем классе начальной школы приказал всем называть его Дио, и смутился. Ясно, от кого у нее это. В любом случае, дня его зарплаты еще не было и... она так смотрит. Кенсу махнул рукой второй раз. – Идем за мороженым. По дороге Суен рассказывала ему о противных мальчишках, и Кенсу искренне с ней соглашался и поддакивал ее словам, потому что при этой фразе в голове всплывал образ... Чонина. Кенсу не знал, почему продолжает думать о нем даже сейчас, но его это не очень-то и волновало, когда Суен весело смеялась. – Какое хочешь? – они стояли возле витрины. Ее глаза бегали от одного сорта к другому, и та пока не могла определиться. Кенсу почти заплакал, когда открывал свой кошелек – Суен привела его в самое дороге кафе в их районе, где в середине зала находилась чертова мельница из мороженого. Кому вообще пришла в голову подобная идея интерьера?! Он, скрепя сердце, сжал банкноту, другой рукой гладя девочку по волосам. – Фисташковое, – вынесла вердикт она и с чистой совестью направилась за столик у окна. Кенсу подошел к кассе. – Одно фисташковое и апельсиновы... Твою мать! Сок. Апельсиновый сок. Кенсу ощущал себя проклятым, когда на месте кассира стоял явно смущенный Ким-плейбой-Чонин, опять. Разве позволено работать в детском кафе парню, который сует свой жезл направо и налево?! Кенсу чувствовал, как начинает закипать. – Б-будет готово, – на удивление, голос Чонина оказался очень тихим. Кенсу пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его. До мысленно послал пулю себе в голову. Как он мог забыть о том, что по воскресеньям Чонин работает здесь? Да, Кенсу об этом знал, благодаря Чондэ и Бэкхену. Знал он еще практически все вещи о Чонине, что заставляло его всю неделю так или иначе вспоминать о нем. Когда он делал завтрак, в голове мелькало, что Ким любит овсяные хлопья. Когда ходил в караоке с двумя его товарищами и Луханем, ему иногда попадалась любимая песня Кима. И так еще много, много, много раз. Помимо раздражения, Кенсу еще чувствовал неловкость и непонятное смущение. Но раздражение, безусловно, выигрывало. До поймал себя на том, что неотрывно смотрит на руки Чонина – гораздо больше чем его, Кенсу, ладони; смуглые, что рука Кенсу, должно быть, казалась рядом с ними болезненно бледной; с красивыми длинными пальцами, которые умело держали металлическую ложку и хрустящую вафлю... Еще эти руки доставляли удовольствие многим, в чем До был уверен. Парень отогнал наваждение, когда Чонин, не смея на него посмотреть, протянул заказ. Его взяла подбежавшая Суен. Кенсу расплачивался, а от мороженого осталась уже половина. – Вкусно! – Джой, не говори с набитым ртом, – нервно и уже как-то автоматически упрекнул ее дядя. – Джой? – заинтересованно обратился к ней Чонин. Суен, видимо, он понравился, раз она мило покраснела и кивнула. Чонин теперь выглядел немного увереннее. – Красиво, – похвалил он, определенно занесенный в ее любовный список. – А меня в детстве Каем называли. Нам плевать, хотелось крикнуть Кенсу, но он прикусил язык. Он не мог понять, почему так странно ощущает себя рядом с этим... Хорошо, просто с этим. Но одно он знал точно: он не позволит бедной малышке Суен попасть под чары этого дамского угодника. Ей всего шесть, в конце концов! О том, что дамские угодники обычно не ведут себя как забитые школьники, Кенсу как-то не подумал. Он взял Суен за руку, прервав ее разговор с Чонином. Тот неожиданно замолчал и поднял на него глаза, вмиг снова опуская взгляд и поспешно отворачиваясь. К нему подошла симпатичная девушка, соблазнительно улыбаясь и заказывая клубничный десерт. Утихшее до этого чувство неприязни вмиг разгорелось, загоняя Кенсу в тупик. Он поспешно прошагал к выходу, так и не заметив, как Чонин пытался что-то ему сказать. Зато он почувствовал на своем затылке прожигающий взгляд. X Босс раздавал последние на неделю указания: с этого дня ответственность ложилась на его заместителя, а сам он счастливый отправлялся на Чеджу с любовью всей его жизни (пятой по счету женой). Кенсу аккуратно делал соответствующие заметки, а Чондэ, сидящий рядом с ним, игрался с бутылкой воды. Когда совещание закончилось, Ким потянул его к мужскому туалету, с серьезным лицом есть разговор. – Что за дела, брат? Чондэ грозовой тучей навис над ним. Спиной Кенсу упирался в холодный кафель, а головой пытался понять, что за чертовщина происходит. – Прости? – Я просто хочу... – он взял Кенсу за руку, смотря ему в глаза. До показалось, что старший пересмотрел американских фильмов. – Ты можешь быть поласковее? – Если, – Кенсу подавился. – Если ты насчет наших с тобой отношений, то прости, понимаешь... – Да нет же! – оскорблено отшатнулся Ким. – Я про Чонина. Кенсу поджал губы. Все вокруг сговорились? Вчера к нему пристал Бэкхен с тем же вопросом, позавчера – Хери, да, та самая, хотя они, между прочим, незнакомы! Сколько вообще поклонников у этого дурацкого Чонина? Чем он заслужил это? Чертов ловелас. – После знакомства с тобой Чонини ходит такой молчаливый, – Чондэ вздохнул. – Я волнуюсь. Да и тебе следовало бы быть с ним более дружелюбным, он такой ранимый... Кенсу почувствовал, как последняя капля его терпения иссякла. – Хватит! Стоп! – он вырвал руку из захвата старшего. – Не надо втягивать меня в ваш культ поклонения Великого Ким Чонина! Просто отвали! Чондэ стоял в ступоре еще около минуты после того, как Кенсу танком прошел к двери, задев его при этом плечом. В конце концов, нечасто увидишь вечно приветливого и улыбающегося До Кенсу в облике дьявола. Сам он тем временем вылетел из туалета, не забыв отчаянно хлопнуть дверью. Переполняющие все это время его эмоции вырвались наружу, и когда Бэкхен хотел пригласить его на кофе… – Отвали! А на первом этаже его поджидал еще один сюрприз. Чонин стоял возле стеклянных дверей, разговаривая с дежурным и держа в руках посылку с документами (ему предстояло проехать весь город, чтобы доставить ее, все же он не был одним из парней-которые-не-выполняют-обязанности, как два небезызвестных товарища), а когда заметил Кенсу, несущегося на него, не успел даже рта открыть, как тот заверещал: – Отвали от меня! Пройдя мимо, при этом сверля взглядом младшего, Кенсу завернул в зону отдыха. И попивая там горячий кофе, он не мог не думать о том, что Чонин выглядел немного... расстроенным? X – Лухань? – Кенсу виновато закусил губу, заглядывая в кабинет к коллеге. – Можно с тобой поговорить? Понимание ситуации обрушилось вчера вечером на него снежным комом. За неделю ему надоели попытки Чонина начать разговор, надоели неодобрительные взгляды всех их общих знакомых, надоело непонятное раздражение (огорчение?), которое наполняло его при виде курьера. Он, как взрослый умный человек, посадил Суен за стол, а сам сел напротив, намереваясь начать серьезный разговор. Но та, углядев по оставленному включенному телевизору мультики, исчезла из поля его зрения. Тогда он заварил себе крепкий чай и принялся размышлять. И его размышления нисколько не обрадовали. Смотря в окно и складывая по полочкам свои чувства, Кенсу пришел к выводу, что он, может быть, вероятно, наверное, совершенно точно в какой–то степени симпатизирует Чонину. Вот. Он признался в этом в своих мыслях, что дальше? Эй, вот только не надо на его наезжать, Чонин ему все еще не нравится, хоть и нравится! Кенсу почувствовал себя женщиной. С другой стороны... Чонин правда был привлекательным. Должно быть, встретились бы они при других обстоятельствах (в любых других, где Чонин не пытается трахнуть девушку из соседнего отдела в лифте), Кенсу бы тоже окончательно пал под его чарами. Но к (не)счастью, случилось именно то, что случилось. Кенсу почувствовал, что не может держать все эти дурацкие мысли в себе, поэтому ему было необходимо выговориться. Чондэ? Бэкхен? Чонин? Что? Чонин, серьезно?! Как вообще его имя оказалось в этом списке (рядом с нарисованным сердечком, да что за херня). Суен? Убежала Босс? Убежал Лухань? – Да, конечно, проходи, – улыбнулся тот. Его безупречный английский доводил сотрудниц женского пола до экстаза, и как же хорошо, что корейского он не знал. Лухань действительно был идеальным вариантом, Кенсу похвалил себя за сообразительность. Он сел в кресло напротив, а Лухань даже свернул окошко браузера, приготовившись слушать. До вздохнул и выдохнул несколько раз, прежде чем начать. Потом встал и заварил себе чай, попробовал его, вылил в раковину, сел обратно и снова вздохнул. – Может или не может быть, но я немного (совсем чуть-чуть) запал на Чонина! – быстро проговорил он на корейском, а потом резко замолчал. – Спасибо, было приятно поговорить, я пошел, – на ломаном английском. До встал, поправил галстук и почти уже дотронулся до ручки двери, как его остановил голос: – Тогда почему бы вам не поговорить? – Что? – Что что? – Ты же не знаешь корейский! – истерично завопил До. – Не не знаю, а не говорю, а все из-за моего ужасного акцента, – улыбнулся Лухань. – Черт. – Ага. – Никому ни слова про это. – Окей. Кенсу вышел из его кабинета с горящими щеками и медленно побрел в сторону буфета. Определенно, в каком-то смысле Лухань был прав. Кенсу кивнул сам себе, все же он не собирается мучиться по этому придурку всю свою оставшуюся короткую жизнь. Разговор должен был быть, но, До решил, что... в следующем месяце? Через два? На Новый год, определенно. К сожалению, Кенсу никогда не везло. Наверное, можно было начать с этого, да? Кенсу – пожизненный неудачник, и его планы, в общем-то, никогда не осуществлялись. Или осуществлялись не так, как он хотел. В любом случае, именно сейчас, когда у Чонина должен быть выходной, Кенсу врезался в него по пути на нижний этаж. Он застыл, но быстро взял себя в руки и небрежно кинул: – Прости. Почувствовав, как его неуверенно схватили за руку, ему пришлось остановиться. Дыхание сбилось (и это не из-за Чонина, у него астма!), а сам он ощутил, как вспотели ладони. Он поднял на младшего безразличный взгляд, встречаясь с его грустными глазами. Вот черт, он похож на забитого щенка. Сексуального забитого щенка. – Ты что-то хотел? – хвала Богам, его голос не дрогнул, что не скажешь о голосе Чонина. – Эм, в общем, да, то есть я... Эм. Кенсу выжидающе уставился на него, стараясь сделать свой взгляд наиболее жестким и не обращать внимания на слишком громко стучащее сердце. Это все чертова астма. Чонин неловко почесал затылок и, заметив, что все еще держит Кенсу за руку, тут же выпустил ее. – Хен, я... Просто... Я так сильно тебе не нравлюсь? До закатил глаза. – А должен нравиться? – хмуро поинтересовался он, хотя его щеки давно пылали от смущения. К счастью, Чонин этого не видел, потому что уткнулся взглядом в свои ботинки. – Чертов Бог Секса... – еле слышно пробормотал он. – Ч-что? – Чонин закашлялся. – Что ты сказал? Кенсу промолчал, теперь тоже, как и младший, сверля взглядом свою обувь. Это было настолько неловко, что просто хотелось сдохнуть. Он даже знать не хотел, как чувствует себя Ким. – Ты мне не не нравишься, – наконец выдавил из себя До, прервав затянувшееся молчание. Его голос в тишине показался слишком громким, а от своих слов Кенсу покраснел еще больше. Чонин встрепенулся и неверяще посмотрел на его лицо. – Просто ты... Айщ! – Кенсу все еще продолжал упираться взглядом в одну точку, нервно теребя пуговицы на рубашке. – Извини, мне надо идти. Он, наконец, оторвался от стены, к которой прижимался все это время, будто она могла как-то отгородить его от присутствия Чонина, и шатающейся походкой продолжил спускаться. Сейчас ему хотелось только выкинуть из головы потрясающе красивого младшего, а может еще ударить этого самого младшего, потому что сцена в лифте все эти дни стояла у него перед глазами. Кенсу усмехнулся. Конечно, ведь Чонин такой красивый, зачем ему вообще... – Хен! – спустя лестничный пролет его снова схватили за руку. Чем всем так нравится его рука? И как он мог не заметить приближающиеся шаги? До вздрогнул, но повернулся. – Что еще? – Встречайся со мной! Кенсу показалось, что он умер. Чонин, вытаращив на него глаза, видимо, был в таком же шоке, как и он сам. Ким со смешным шлепком хлопнул себе по губам – похоже, говорить это не было в его планах. Но сказанного не воротишь: Кенсу смотрел на Чонина, Чонин смотрел на Кенсу, а повисшая между ними тишина обволакивала каждого. Кенсу ощутил бесившихся в его животе бабочек. Чонин тяжело дышал. – Ты... – рукой он скрыл нижнюю часть лица, смущаясь, так что его голос стал еще тише и нерешительнее, чем обычно. Кенсу, пытаясь не светиться и все еще выглядя озадаченным, выжидающе смотрел на него. – Ты нравишься мне уже давно... Наверное, несколько месяцев. Еще до т-твоей работы з-здесь. Старшему показалось, что Чонин сейчас расплачется, но, слава Богу, этого не произошло (хотя Кенсу хотелось бы посмотреть). – Цветочный магазин твоей нуны, эм, я подрабатывал там весной. Т-ты, конечно, меня не помнишь, но я... – он глубоко вздохнул, а сердце Кенсу ушло в пятки. – Я часто смотрел на тебя и... Прости, забудь, я пойду, хотя… До отрешенно уставился куда-то на грудь Чонина, пытаясь вспомнить, и да, кажется, ему был знаком образ странного паренька с мотоциклом. – Я ч-часто смотрел на тебя, – еще раз повторил Чонин, и было видно, что слова даются ему с трудом. – Ты тогда помогал сестре с посадкой зерен... Семян вообще-то, но Кенсу промолчал, все же он не такой монстр и смущен не хуже Чонина. –...И я увидел и... Блин. П–прости. Я просто... – А та девушка? В лифте. Я же тебе н-нравлюсь и все такое, – он запнулся. Теперь у Чонина покраснели даже уши. В уголках его глаз застыли прозрачные капельки слез, и от этого у Кенсу сжалось сердце. – Она... Она моя лучшая подруга и... Просто попросила помочь ей понять, нравятся ли ей парни и... – он начал задыхаться. Тоже астма, подумал Кенсу, но вид такого Чонина и так пошатнул его состояние. Кенсу послал свою гордость подальше и уткнулся лбом в грудь вмиг застывшего Кима. Младший немного расслабился: дыхание стало почти ровным, а руки дрожали уже не так. Он аккуратно дотронулся до затылка Кенсу, но тут же отдернулся, и Кенсу, со вздохом, уже самому пришлось вернуть его ладонь обратно. – Почему раньше не сказал? – пробубнил он в чужую рубашку. – Я пытался, но... Ты все время убегал от меня. Я идиот. Они простояли в таком положении несколько минут. Кенсу наслаждался одеколоном Чонина, попутно размышляя, как же сформулировать свои мысли, а Чонин – как не упасть в обморок прямо здесь и сейчас. Потом Кенсу будет смущен настолько, что просто молча уйдет, а Чонин – мучиться от недопонимания всю ночь, избегая его в офисе весь завтрашний день по той же причине. К вечеру старшему наконец удастся решиться и зажать обескураженного младшего в том самом лифте, перед этим поблагодарив Ли Хери за раскрытие его местоположения. Все это еще только будет, а пока Кенсу продолжает прижиматься к его груди, ощущая, как длинные пальцы перебирают его волосы. Точно идиот. И ох уж эта любовь.