Раздраженная Гермиона сидела на уроке. Сегодня была пятница. А с тех пор, как девушка оказалась в прошлом, она всей душой возненавидела этот день недели. И причина ее неприязни к пятницам только что зашла в кабинет.
– Доброе утро, класс, – зазвенел резкий голос Леджифер.
– Доброе утро, профессор, – хором ответили студентки, но Гермиона даже не соизволила присоединиться к ним.
Она уже давным-давно решила попросту игнорировать эти нелепые уроки. Они не стоили того, чтобы тратить на них хоть каплю внимания. Но такое мнение не мешало Гермионе жутко злиться при виде ненавистной преподавательницы. Почему эта женщина всегда выглядит так идеально? Начиная от ее безупречной блестящей обуви и одежды, и заканчивая безукоризненной прической. Зачем тратить столько времени, чтобы достичь бесполезного совершенства? Девушка ничего не имела против стремления к невозможному, если это касалось чего-то разумного, но эта женщина требует от своих студенток брать с нее пример, который Гермиона просто не могла понять. И судя по кислому взгляду Леджифер, ведьма не считала, что Гермиона справлялась с задачей. Гриффиндорка будто не замечала злого взгляда профессора и продолжала смотреть на нее абсолютно безразлично. Леджифер недовольно покачала головой и строго произнесла:
– После столь длительного перерыва нам необходимо многое наверстать.
Гермиона отвернулась от противной ведьмы и уставилась в окно. Слушать лекцию гриффиндорка не собиралась, решив развлечь себя видом окрестностей замка и размышлениями. И очень быстро ее мысли вернулись к черноволосому слизеринцу. Гермиона полностью понимала, что ее ситуация хуже некуда: такое тесное общение с Томом абсолютно неправильно и слишком опасно.
Сегодня за завтраком девушка заметила повязку на руке Лестрейнджа. Гермиона не сомневалась, что это вина Тома. По-видимому, его последователи понесли свое наказание. Он ведь сам сказал ей вчера, что они больше никогда не навредят ей. Должно быть, свое обещание он сдержал. Гермиона все еще удивлялась тому, что Том решил защитить ее. У нее даже и мысли такой никогда не было, ведь это казалось полнейшим бредом: Том Риддл в роли защитника. И его гнев при виде ее раны стал для девушки настоящим сюрпризом. А когда он отвел ее в Больничное крыло и при этом выглядел очень обеспокоенным, то ее недоумение еще больше возросло. И чтобы в будущем такого не повторилось, он принял меры. По испуганным лицам его последователей стало понятно, что вчера он был вполне убедителен. Отчасти Гермионе было приятно знать, что он так заботится о ней, но с другой стороны это было до жути пугающим.
Она запустила дрожащую руку в свои вьющиеся волосы, еще больше растрепав их. Леджифер сурово покосилась на густые кудри Гермионы, но девушка так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила отвращения, написанного на лице профессора.
Вчерашнее поведение Тома очень сильно напугало Гермиону. Хотя это было совсем не из-за насилия, проявленного к его прихвостням. Да, такие поступки неправильны, но от слизеринца они вполне ожидаемы. А вот его забота и стремление защитить ее действительно внушали Гермионе страх. Девушка все еще помнила осторожное прикосновение его пальцев, когда он вел ее в Больничное крыло, и нежный поцелуй, и объятия у входа в гостиную Гриффиндора. Гермиону пугала именно его мягкость. Потому что проявление заботы совсем не характерно для Тома.
С чего вдруг такое резкое изменение в его поведении? Он же Темный Лорд! А Темный Лорд никогда и ни о ком не беспокоится.
Разумеется, он может притворяться таким хорошим для достижения своих целей. Но после вчерашнего Гермиона начала сомневаться, что юноша лишь играет с ней. Том, безусловно, прекрасный актер и опытный манипулятор, но девушка допускала мысль, что рядом с ней он перестал прятаться за своими масками. По крайней мере, его небольшие ласковые жесты выглядели искренними. Почему он так внезапно изменился? Этого не должно было произойти. И тем более из-за нее. Гермиона застряла в прошлом и не имеет права менять его. На самом деле, здесь она не должна даже разговаривать с людьми.
Девушка нервно теребила прядь волос.
Менять прошлое слишком опасно. Нужно взять себя в руки и найти способ вернуться в свое время как можно быстрее. Но хоть ее и пугала мысль случайно изменить прошлое, тем самым разрушив будущее, кое-что все же останавливало Гермиону схватить рукопись Певерелла и немедленно сбежать из Хогвартса. Девушка считала себя эгоисткой и стыдилась собственных чувств. Но ей слишком нравилась эта мягкость в поведении Тома. Как он обнимал ее, целовал и защищал. После столь долгого одиночества и необходимости постоянно находиться начеку, было приятно осознавать, что кто-то вновь заботился о ней.
Взгляд Гермионы оторвался от окна и упал на Леджифер, все еще стоящую перед классом и читающую идиотскую лекцию. Но Гермиона не слушала ее. Она даже не видела профессора, а просто тупо смотрела перед собой.
С тех пор, как началась война, Гермиона погрузилась во тьму. С гриффиндоркой и с близкими ей людьми произошло слишком много ужасных зверств, и единственное, что не давало ей сдаться и поддаться темноте, – это ее друзья. Они никогда не покидали ее и всегда защищали друг друга. Гермиона понимала, что без Гарри и Рона она уже была бы мертва. Но потом…
«… они оставили меня», – подумала девушка, и на нее вновь обрушилась печаль.
Так резко лишиться их любящей заботы было невыносимо. Теперь ей приходилось бороться в одиночку. И Гермиона больше никому не нужна. Ее оставили на растерзание ужасам совершенно беззащитную. Девушка часто задавалась вопросами: почему она продолжает бороться? Зачем прилагает столько усилий, чтобы вернуться в свое время? Может, просто позволить тьме поглотить ее?
Она могла бы сдаться и прекратить борьбу. С тех пор, как ее друзья умерли, Гермиона жаждала увидеть их вновь. И очень часто это желание подавляло волю к жизни. Так зачем же ей держаться из последних сил и пытаться вернуться туда, где она окажется совершенно одна, если проще было бы сдаться? Как можно продолжать жить без надежды?
Гермиона закрыла глаза и глубоко вдохнула, а открыв их, продолжила смотреть в пространство. Странно, но именно в прошлом она нашла то, что считала навсегда утерянным. Кто-то пытался протянуть ей руку, чтобы спасти. Как она могла отказаться от этого, если знала, что именно это ее последний шанс выжить?
– Мисс ДеСерто? – Гермиона так глубоко ушла в свои мысли, что не обращала внимания на происходящее вокруг и не сразу услышала резкий голос, обращающийся к ней. – Мисс ДеСерто!
Строгому голосу все же удалось прорваться через ее размышления, и Гермиона подняла голову, увидев прямо перед своим столом профессора Леджифер. Женщина злобно смотрела на студентку.
– Да? – спросила гриффиндорка, глядя на прищурившуюся преподавательницу.
В темных глазах Леджифер вспыхнул пугающий блеск.
– Вы все такая же невоспитанная, как и до каникул, – свирепо прошипела она. – Минус десять баллов с Гриффиндора, мисс ДеСерто.
– За что? – воскликнула Гермиона.
За спиной раздались приглушенные смешки, но девушка не обратила на них никакого внимания. Леджифер уже закипела от гнева, но ей все же удалось сдержанно произнести:
– За то, что не слушаете лекцию, не встаете, когда вам задают вопрос, и обращаетесь ко мне ненадлежащим образом. – Леджифер бросила на нее взгляд, полный отвращения, и с сарказмом продолжила: – А теперь, мисс ДеСерто, мне бы хотелось услышать ваше мнение о теме нашего урока.
Гермиона нахмурилась. У нее не было ни малейшего представления о том, чему ведьма пыталась их научить.
– Я не… – начала она.
– Встаньте, мисс ДеСерто, – с нетерпением перебила ее Леджифер.
Гермиона медленно выдохнула, пытаясь взять под контроль свое самообладание. Девушка медленно поднялась и подавила стон боли, когда оперлась на левую ногу. Порез на бедре еще очень сильно болел.
– Я сожалею, профессор, но я немного отвлеклась, – снова заговорила гриффиндорка, постаравшись не дать хамству просочиться в голосе, хоть это и не очень-то получилось.
На лице преподавательницы засветился торжествующий взгляд, а Гермионе с трудом удалось не закатить глаза.
– Еще минус пять баллов с Гриффиндора, – отрезала Леджифер.
Гермиона решила не напоминать, что ведьма уже сняла с нее баллы за невнимательность, и ей оставалось лишь молчать и безучастно смотреть на профессоршу. Леджифер наградила Гермиону неодобрительным взором и, резко отвернувшись, начала расхаживать перед классом. Гермиона восприняла это как знак того, что ей снова позволено сесть, чему она была несказанно рада. От стояния на ноге порез болезненно пульсировал.
– После такого неприятного инцидента давайте продолжим наш урок, дамы, – произнесла Леджифер. – Хоть некоторые случаи уже безнадежны, – Леджифер бросила на Гермиону еще один неприятный взгляд, – но я уверена, что большинство из вас в один прекрасный день все же станут хорошими женами. Мисс Ривз, так что же мы обсуждали? – спросила Леджифер, повернувшись к Люсии.
Люсия поспешно вскочила с места, услышав свое имя.
– Права женщин, профессор, – нервно промямлила она.
– Совершенно верно, мисс Ривз, – ответила Леджифер.
Гермиона подняла брови. Это оказалось неожиданным, и теперь девушке даже захотелось послушать лекцию.
– Вы, как будущие жены, обязаны содержать дом в чистоте и следить за детьми, чтобы ваш муж мог прийти домой после тяжелого рабочего дня и спокойно отдохнуть, – рассказывала Леджифер. – Взамен у вас есть право получать немного денег, которые вы можете тратить на себя. Разумеется, количество карманных денег будет определять ваш муж, ведь именно он их зарабатывает.
«Как щедро», – подумала Гермиона и мысленно фыркнула.
– Позвольте мне дать вам совет, – сказала преподаватель. – Не тратьте все деньги сразу. Лучше отложите какую-то часть. Для хранения можно открыть личный счет в Гринготтсе. Хотя для этого у вас должно быть согласие мужа.
Гермионой овладело безграничное возмущение. Женщинам даже не позволялось иметь свой счет в Гринготтсе, если на это не будет разрешения их мужа? Как же тогда она смогла открыть счет? Наверное, ей просто повезло, что у нее нет мужа, который мог бы это запретить.
«Или гоблинам просто плевать на странные волшебные обычаи», – размышляла она.
Гермиона, сама не зная почему, вдруг почувствовала необходимость поучаствовать в идиотском обсуждении. Она подняла руку и выжидающе уставилась на Леджифер. Глаза профессора немного сощурились, увидев ее поднятую руку, но женщина все же сказала:
– Да, мисс ДеСерто?
Гермиона послушно встала и цинично произнесла:
– А если я не захочу становиться обузой для своего будущего мужа и обременять его более развитый интеллект своими незначительными женскими проблемами, то, может, стоит начать работать самой и зарабатывать собственные деньги?
Гермиона собралась с духом и приготовилась к крикам Леджифер. Но на удивление, женщину не возмутил ее выпад. Видимо, она просто не уловила цинизма Гермионы.
– Ну что ж, мисс ДеСерто, вы впервые высказали на моих уроках что-то толковое, – медленно сказала Леджифер.
Гермиона даже немного растерялась, услышав в ее словах намек на похвалу.
– Мисс ДеСерто права. Вы не должны надеяться, что работать будет только ваш муж. Если появится возможность и это не будет отрицательно сказываться на домашних делах, то вам стоит рассмотреть варианты работы по совместительству. Разумеется, ваш главный приоритет – следить за хозяйством, – обратилась ко всему классу профессорша.
«Еще бы», – яростно подумала Гермиона и задалась вопросом, может ли человек подавиться собственным сарказмом.
– Но прежде чем соглашаться на какую-то работу, не забудьте спросить разрешения у своего мужа, ведь это остается на его усмотрение, – продолжала читать лекцию Леджифер. – Касательно финансовых вопросов всегда необходимо советоваться с мужем, потому что в этом мужчины разбираются гораздо лучше, чем женщины.
Гермиона никак не могла решить, плакать ей или смеяться. Эти права женщин, о которых говорила Леджифер, были просто абсурдны. Гриффиндорка оглядела кабинет и к ужасу заметила, что все девушки внимательно слушают профессора, а некоторые даже поспешно записывают ее слова. Смотреть на это было невыносимо. Юные девушки и даже девочки уже находились в ловушке идиотских принципов, которые диктовало им это десятилетие. Женщинам сороковых тяжело избежать этого пути, но для Гермионы, выросшей совершенно в другом мире, было печально наблюдать, как их талант уничтожался на самом корню. Лучший тому пример – урок Защиты от Темных Искусств. Студентки просто не участвовали в дуэлях, отсеивались по половому признаку. Хотя Гермиона считала, что знать, как защитить себя, просто необходимо, особенно девушкам. Ее утешало лишь знание того, что в будущем все будет по-другому. Не совершенно, но все же лучше.
После небольшого озарения Гермиона снова заглушила раздражающий голос Леджифер. Казалось, что прошла целая вечность, пока этот бессмысленный урок не закончился. Гриффиндорка потянулась за сумкой и быстро смела в нее со стола свои вещи. Гермионе хотелось уйти из кабинета настолько быстро, насколько это возможно на больной ноге. Девушка уже подошла к двери, но противный голос остановил ее.
– Мисс ДеСерто, задержитесь, пожалуйста.
Гермиона слишком громко вздохнула и, повернувшись, медленно поплелась к столу Леджифер. А когда дошла до него, то поняла, что она осталась с Леджифер наедине, поскольку все остальные уже покинули класс.
«Просто отлично…»
Девушка попыталась засунуть свой сарказм куда подальше и выжидающе посмотрела на Леджифер. Гермиона совершенно не имела понятия, чего эта женщина от нее хотела.
– Я ждала вас сразу после прибытия в школу с каникул, – холодно произнесла профессор.
Гермиона нахмурилась. Зачем ей приходить к Леджифер? Им абсолютно не о чем разговаривать. Преподавательница продолжала таращиться на Гермиону и, очевидно, чего-то ожидала от нее. Но Гермиона была в полной растерянности и молча смотрела в ответ.
Леджифер неодобрительно покачала головой и резко сказала:
– Конспект, мисс ДеСерто! Вы до сих пор не сдали мне работу, которую я просила написать во время каникул.
Гермиона опешила, услышав ее слова. Она совсем об этом забыла. Но вот теперь вспомнила. Леджифер вызывала ее до отъезда в Лондон и всучила Гермионе дурацкую книгу, потребовав, чтобы она написала по ней конспект. Разумеется, гриффиндорка не стала заниматься такой ерундой. Во время каникул у нее были гораздо более важные дела. К тому же, она даже не представляла, где сейчас находилась эта книга. Она не забирала ее с собой в Лондон. Скорее всего, та так и осталась лежать в спальне. Взгляд Гермионы вернулся к Леджифер.
– Э-э… – протянула девушка.
Глаза женщины гневно прищурились, но, по-видимому, она совершенно не была удивлена.
– Только не говорите мне, что вы не написали конспект, мисс ДеСерто, – прошипела Леджифер.
– Кажется, это выскочило у меня из головы, профессор, – ответила Гермиона, не сумев остановить себя.
От злобного взгляда Леджифер волнами исходила ненависть.
– Еще минус тридцать баллов с Гриффиндора, мисс ДеСерто, – сердито прошипела женщина. – Но не надейтесь, что вы отделаетесь так легко.
Леджифер вытащила палочку, гневно взмахнув ей, и Гермиона подавила желание достать свою. Но из воздуха появилась лишь огромная книга, с глухим стуком приземлившаяся на преподавательском столе. Похоже, Леджифер призвала ее из гриффиндорской спальни. Женщина подняла книгу и протянула ее Гермионе. Не видя другого выхода, девушка неохотно потянулась за ней.
– Раз вы не в состоянии заниматься без присмотра, то будете писать конспект во время отработок, – зарычала Леджифер. – Я буду ждать вас у себя в кабинете каждую пятницу вечером, начиная со следующей недели, и вы будете ходить ко мне до тех пор, пока не предоставите приемлемую работу.
Гермиона поджала губы и так крепко вцепилась в книгу, что костяшки пальцев побелели. Неужели эта глупая карга и правда считает, что у Гермионы нет более важных дел, чем тратить свое драгоценное время на какой-то дурацкий конспект?
– Да, профессор, – единственное, что удалось вымолвить Гермионе, чтобы это не было ругательством в адрес злобной ведьмы.
Леджифер встала и гордо покинула кабинет, а гриффиндорка просто кипела от ярости.
– Мистер Уизли, что вы тут слоняетесь? – донесся из коридора ее противный голос.
Гермиона тихо застонала. Ее друзья все никак не оставят ее в покое, пытаясь защитить от злых козней Тома. А сейчас девушке было совсем не до них, поэтому она быстро нырнула под стол Леджифер, откуда ее не было видно. Несколько мгновений спустя в кабинет кто-то зашел.
– О нет, кажется, упустил ее, – прозвучал расстроенный голос Уизли.
Парень развернулся и выбежал из класса. Гермиона предположила, что он отправился на ее поиски. Выползая из своего укрытия, она почувствовала себя виноватой, но сейчас ей необходимо побыть одной. Гермиона вышла в коридор и, к своему облегчению, не наткнулась на Уизли. Она взглянула на часы. До следующего урока, Трансфигурации, оставалось еще немного времени, а кабинет, как и класс Бытовых Чар и Заклинаний, находился недалеко от библиотеки, поэтому Гермиона решила отправиться именно туда. Библиотечная атмосфера всегда действовала на нее успокаивающе. В чем прямо сейчас и нуждалась девушка.
Гермиона вошла в помещение и огляделась: несколько столов были заняты студентами, и девушка раздраженно заметила направленные на нее любопытные взгляды. Она прошла мимо хаффлпаффок, и те тут же начали возбужденно шептаться. Разговора было не разобрать, но слов «Риддл» и «чулан» хватило, чтобы разозлить ее еще сильнее. Идиотские сплетни уже сидели у нее в печенках. Но все же бешенство, вызванное тяжелой книгой в сумке, невозможно было затмить ничем. С какой стати Гермиона должна читать всякий бред? Да еще и писать по нему конспект! Кровь гриффиндорки яростно бурлила, когда она шла между стеллажами в поисках уединенного стола и одновременно старалась не порвать на кусочки дурацкую книгу.
Девушка проходила все дальше и вдруг заметила Тома, сидящего за столом под одним из огромных окон. Она осмотрелась вокруг, но никого рядом не увидела. Гермиона немного помедлила, но потом все-таки подошла к столу и плюхнулась на стул возле слизеринца. Видимо, он сейчас выполнял свою домашнюю работу, поскольку весь стол был завален книгами и пергаментом. Обычно девушка не мешала такому занятию, считая его очень важным, но сейчас кипящая злость не позволяла ей проявлять чувство такта.
Том, вероятно, почувствовал чье-то присутствие и повернул голову. Его взгляд на Гермиону поверх книги был наполнен мягкостью. Но ее оказалось все равно не достаточно, чтобы успокоить бурлящие эмоции девушки. Том вопросительно поднял бровь, увидев ее мрачный вид, хотя ничего и не сказал. А вот Гермиона больше не могла сдерживать себя.
– Просто не верится, что эта тупая корова назначила мне отработку! – разбушевалась она. – Чем я это заслужила? Злобная карга просто невзлюбила меня с самой первой встречи!
Том захлопнул книгу и повернулся к Гермионе.
– Можно поинтересоваться, о ком ты так лестно отзываешься? – спросил староста глубоким голосом.
Глаза Гермионы сузились, когда она прошипела ненавистное имя:
– Леджифер!
– Хм, Бытовые Чары и Заклинания. Разве это не твой любимый предмет? – невинно произнес Том, но Гермионе совсем не понравилась ухмылка, появившаяся на его лице. – Как тебе удалось получить отработку? Прошла лишь неделя с начала семестра.
Гермиона продолжала гневно таращиться на Тома. Он передвинулся ближе к ней, полностью переключив свое внимание на девушку, хотя в его серых глазах сиял издевательский огонек веселья. Гриффиндорка потянулась к сумке, которую скинула на пол, и вытащила из нее огромный фолиант, впившись в него испепеляющим взглядом. Вместо ответа она протянула Тому книгу. Парень снова вопросительно вскинул брови, но не дождавшись от Гермионы пояснений, взял учебник.
– «Этикеты для молодых ведьм-домохозяек»? – он прочитал название и вновь глянул на Гермиону. – Ну и что это за книга?
Гермиона оторвала взгляд от обложки и посмотрела на Тома.
– Эта сумасшедшая хотела, чтобы я прочла этот бред. – Гермиона указала на книгу. – Только представь себе!
– Какое ужасное задание, – иронично отозвался Том.
Глаза Гермионы снова сузились, и она насупилась.
– Да, так и есть, – фыркнула девушка. – И она даже задавала написать по ней конспект.
– А ты его не сделала? – беспечно спросил Том, листая страницы.
– Конечно же, нет! – воскликнула Гермиона. – Я не собираюсь тратить свое время на такую чушь! «Этикеты для молодых ведьм-домохозяек»? Как будто мне это нужно!
Гермиона скрестила руки на груди и издала звук, не подобающий для молодой леди, с отвращением уставившись на книгу в руках Тома.
– Да, совершенно не понятно, зачем тебе это, – сказал Том, и в его словах сочился сарказм.
Ожесточенный взгляд Гермионы переместился с книги на лицо юноши, который невозмутимо продолжал листать фолиант.
– Если тебе так уж понравилась эта макулатура, то может, сам ее почитаешь? – сквозь зубы процедила гриффиндорка.
Том вздохнул и посмотрел на Гермиону.
– Когда у тебя отработка?
Девушка никак не могла совладать со своей яростью и отвернулась от старосты.
– Видимо, каждую пятницу вечером, пока я не прочту эту дурацкую книгу и не напишу по ней конспект, – сердито отрезала она.
Повисло молчание.
– Что значит каждую пятницу? – тихо спросил Том, и на этот раз в его голосе не слышалось ни намека на усмешку.
– То и значит. Я не сорвусь с крючка, пока не прочитаю каждую главу в этом паршивом учебнике и не напишу работу, – Гермиона повторила условия отработок.
Том нахмурился.
– Каждую пятницу? – мрачно переспросил он. – Может, мне проклясть эту женщину?
Гермиона откинулась на спинку стула и разочарованно вздохнула.
– Теперь мы думаем об одном и том же.
Она сердито уставилась на огромный фолиант, лежащий на библиотечном столе. Почему она должна тратить свое время и читать эту ахинею? У Гермионы полно более жизненно важных дел.
Вдруг в ее ухо зашептал бархатный голос Тома, и девушка тут же напряглась.
– Знаешь, я мог бы на самом деле сделать это. И никто бы меня не заподозрил.
Гермиона медленно повернула голову и, нахмурившись, посмотрела на парня. Он усмехнулся ей, его серые глаза светились весельем, но гриффиндорка не была уверена, шутит он или нет.
– По-моему, вчера ты и так уже перевыполнил план, – холодно произнесла Гермиона, смотря на него с подозрением.
Том откинулся на стуле и невинно ей улыбнулся.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – растерянно сказал он, но в его глазах промелькнула вспышка самодовольства.
Гермиона не купилась на его показную честность. Ведь она знала, как хорошо он умел притворяться. Сегодня утром на руке Лестрейнджа была повязка, а последователи Тома больше обычного были напуганы им. Гермиона не испытывала к ним жалости, но все равно не одобряла действий старосты.
– Не отрицай, – сказала она, осуждающе посмотрев на него. – Я знаю, что ты проклял их.
Том никак не реагировал на ее взгляд и продолжал ей улыбаться. Но потом его улыбка превратилась в недобрую ухмылку.
– Они заслужили это, – жестоко сказал он и прищурился. – Как ты себя чувствуешь? Твоя нога все еще болит? – требовательно спросил он.
Его серые глаза оторвались от лица девушки и посмотрели на ее ногу. Гермиона подняла брови, услышав приказной тон в его голосе, но все равно решила ответить:
– Не так сильно. Не беспокойся, – тихо произнесла она.
– «Не так сильно»? – недоверчиво переспросил Том.
Он тут же потянулся к юбке и немного задрал ее, чтобы взглянуть на повязку под ней. На этот раз на бинтах не было красного пятна, и Том мягко проскользил пальцами по белой повязке. Его сердитый взгляд вернулся к лицу Гермионы и остановился на ее глазах.
– Если рана снова заболит, то ты сразу же вернешься в Больничное крыло, – приказал он.
Гермиона взглянула в его глаза и снова увидела беспокойство, такое замечательное, но в то же время опасное, и эта эмоция очень скрашивала его прекрасные серые глаза, которые раньше всегда излучали лишь холод. Девушка закусила губу. Она знала, что эта привлекательная вспышка может обернуться концом для будущего, которое они обеспечили вместе с друзьями, но с другой стороны, эта мягкость была для нее спасением. Гермиона все еще пыталась сопротивляться, понимая, что находится в опасности, но с тех пор, как друзья навсегда покинули ее, гриффиндорка чувствовала себя потерянной и просто сломленной. Она невероятно боялась, а выражение в глазах Тома походило на маяк надежды. Оно защищало ее от всех ужасных воспоминаний, беспощадно рвущих ее на кусочки.
Девушка продолжала смотреть в серые глаза и медленно, нерешительно подсела ближе к их обладателю. Рациональная часть ее разума приказывала ей остановиться, но другая часть, словно отчаявшаяся душа, ищущая тепла, направляла ее вперед. Гермиона не смогла этому сопротивляться и наклонилась к Тому, осторожно обвив руками его шею и намертво прижавшись к нему. Девушка закрыла глаза и положила голову ему на грудь, а его сильные руки обняли ее в ответ, еще сильнее прижав к телу. В крепких объятиях Тома вся боль и сомнения тут же позабылись.
Том был сбит с толку, держа в своих руках Гермиону. Всего минуту назад с ней все было в порядке, но вдруг на ее лице снова появился этот необъяснимый взгляд. Юноша вновь увидел проблеск отчаяния и горя, которые иногда полностью овладевали гриффиндоркой. Уже не в первый раз он задался вопросом: что же причинило ей боль? В ее карих глазах горела невыносимая печаль, словно напоминая о прошлом и о том, что с ней произошло. Но что именно?
Том нежно обнимал Гермиону, а его магия яростно бурлила внутри. Слизеринцу необходимо узнать, что сломило девушку. Теперь Гермиона принадлежит ему, и он не позволит кому-то навредить ей. Но в этот момент, когда она почти отчаянно вцепилась в него, все, что ему оставалось – это лишь обнимать ее.
Через какое-то время Гермиона разорвала объятия и посмотрела на него. В ее глазах все еще скрывалась печаль, но теперь в них появилось кое-что еще – неуверенность. Гермиона всегда испытывала это чувство в его присутствии из-за своих сомнений в их отношениях. Казалось, что у нее внутри происходила битва. Часть девушки хотела быть вместе с ним, а вот другая все еще ненавидела его. Видимо, Гермиона до сих пор не решила, какую часть ей слушать. Но для Тома это неприемлемо. Для себя, а значит, и для Гермионы, он уже все решил: она принадлежит ему, и он не собирается отпускать ее.
Староста протянул руку и дотронулся щеки девушки. Наклонившись, он нежно ее поцеловал. Она замерла, но потом, к его удовольствию, он все же почувствовал ее ответную реакцию. Гермиона может сколько угодно бороться или пытаться сопротивляться, но он никогда не даст ей оставить его. Она принадлежит ему.
Гермиону снова потрясли собственные действия. И как только Том отпустил ее, она поспешно вскочила на ноги, смотря на него. Что на нее нашло? Опять?
– Я… я должна идти… – заикаясь, проговорила она.
Гермиона быстро отвела взгляд, увидев его мягкую улыбку. Потом схватила дрожащими руками сумку и отвернулась от Тома, намереваясь уйти от него как можно быстрее. Но успела сделать лишь несколько торопливых шагов, когда услышала его дразнящий голос:
– По-моему, ты кое-что забыла.
Гермиона остановилась и медленно повернулась обратно. Том все еще беспечно сидел за столом, весело смотря на девушку, а на его губах играла ухмылка. Он указал взглядом на книгу по домоводству, зажатую в его протянутой руке, и немного помахал ей, отчего ухмылка на красивом лице слизеринца стала еще шире. Гермиона поколебалась, но все же вернулась к нему и потянулась за фолиантом. И когда она схватила его, ее пальцы слегка коснулись теплой руки Тома. В животе тут же запорхали бабочки. Гермиона крепко сжала книгу и сердито засунула ее в сумку. Девушка уже собралась развернуться и уйти, но перед этим ее взгляд невольно упал на Тома. В его глазах до сих пор сияла мягкость, и Гермиона поняла, что тонет в них. Ей нужно быстрее уходить, пока она не сделала еще какую-нибудь глупость.
Но как только созрело это решение, гриффиндорка вдруг осознала, что наклоняется к юноше. Ее рука зарылась в его шелковистых темных волосах, и, не успев остановить себя, Гермиона оставила поцелуй на его губах.
Она сразу же отскочила от него, пораженная внезапным порывом и сладким головокружением. Девушка покрепче схватила свою сумку и практически вылетела из библиотеки, больше не взглянув на Тома, иначе она бы увидела на его красивом лице триумфальную ухмылку, когда он смотрел ей вслед.
Завернув в следующий коридор и стараясь убежать подальше от темноволосого слизеринца, Гермиона услышала чей-то окрик:
– Гермиона! Вот ты где!
Она обернулась и увидела подходящих к ней Лонгботтома, Уизли и Люпина. Лица ребят выражали беспокойство.
– Мы искали тебя, – воскликнул Уизли, переводя дыхание. – Где ты была? Я ждал тебя перед кабинетом.
– Правда? – Гермиона старалась говорить удивленно. – Я тебя не заметила и ушла.
– Ну мы же договорились, что ты не будешь ходить в одиночку, – раздраженно сказал Лонгботтом.
Гермиону немного нервировало беспокойство, мерцающее в его глазах, ведь девушка знала, что их чрезмерная опека безосновательна. И это лишний раз напомнило ей, насколько сильно изменилось поведение Тома, которое ее очень пугало. Хотя сейчас она была больше напугана собственными действиями и своими неуместными чувствами. Гермиона просто не могла доверять Тому.
– Надеюсь, он не нашел тебя? – Взволнованный голос Лонгботтома прервал ход мыслей гриффиндорки.
Она растерянно уставилась на него и спросила:
– Кто?
Марк покачал головой.
– Риддл, конечно. Тебе стоит быть более осторожной. Он же опять тебя преследует, – серьезно ответил он.
Гермиона нахмурилась. Вот как ей нужно реагировать?
«Отчасти он прав», – подумала она с каким-то ненормальным весельем. Но быстро одернула себя, ведь во всей этой ситуации нет ничего смешного.
– Послушай, – успокаивающе начала она, – я не думаю, что он пытается мне как-то навредить.
Но ее слова не достигли их ушей, парни продолжали смотреть на нее с тревогой.
– Нельзя быть такой беспечной, – спокойно сказал ей Люпин.
– Да, – мгновенно согласился Лонгботтом, – этот злой мерзавец что-то планирует, поверь мне. Ты бы слышала сплетни, которые он снова о тебе распустил. Хотя, лучше не стоит.
Он прав: она совершенно не хотела их слышать. И девушку вновь начала грызть совесть, ведь половина этих слухов – чистая правда.
– Не волнуйся, – произнес Люпин. Видимо, он по ошибке принял ее потрясенный вид за страх, и теперь пытался ее утешить.
– Да, все будет хорошо, – подбодрил Лонгботтом и, приобняв за плечи, весело заявил: – Все, пойдем на Трансфигурацию, иначе мы опоздаем, и нас накажут.
Гермиона улыбнулась. Ей и вправду не нужно еще больше отработок.
– Кстати, – по пути к кабинету начал Уизли, – как прошли Бытовые Чары?
Гермиона скривилась, будто проглотила целый лимон.
– Пфф, даже не спрашивай. Мне бы хотелось бросить этот дурацкий предмет.
– Если ты будешь так думать, то никогда не сможешь найти мужа, – сказал Лонгботтом, в точности подражая голосу Леджифер.
– Может тебе жениться на Леджифер? – Гермиона хихикнула.
Глаза Лонгботтома расширились от ужаса.
– Не шути о таком, Гермиона.
Но потом он преувеличенно схватился за грудь и выдохнул:
– Ах, ты даже не представляешь, как я томлюсь по этой прекрасной женщине.
Гермиона немного оторопела, но спустя мгновение все дружно рассмеялись.
– Ага, точно, – удалось произнести ей сквозь смех.
Когда они подошли к кабинету Трансфигурации, Гермиона уже не сердилась на своих друзей. Конечно, их постоянный надзор сильно раздражал, но им всегда удавалось рассмешить ее, независимо от того, как ужасно она себя чувствовала.
Гриффиндорка зашла в класс, и ее взгляд сам по себе мгновенно упал на Тома. Он уже сидел на своем месте. Очевидно, дойти до кабинета ему удалось гораздо быстрее, чем ей. Он же не выбежал из библиотеки сломя голову, и потом не слонялся бесцельно по коридорам Хогвартса. Слизеринец элегантно развалился на стуле, свесив за спинку одну руку, и выглядел совершенно непринужденно, излучая вокруг себя превосходство.
Но стоило Гермионе подойти чуть поближе, как она увидела небольшие отличия от его привычной позы. Прямо сейчас он казался очень напряженным. И ей не пришлось долго гадать, из-за чего. Это был первый урок Трансфигурации после каникул. И Том просто люто ненавидел Дамблдора. Теперь Гермиона даже могла понять, почему: именно Дамблдор вынуждал юношу возвращаться в отвратительный детский приют. А еще он забирал палочку Тома. Девушка до сих пор считала, что если бы слизеринец рассказал ему всю правду о Картере, то профессор никогда бы не стал отправлять его туда. И Гермиона все еще не выяснила, зачем Дамблдор отбирал его палочку. На это должна быть причина.
Девушка подошла к столу в первом ряду и нерешительно улыбнулась Тому, а его серые глаза, увидев ее, немного смягчились. Она села перед ним и начала вытаскивать из сумки перо с пергаментом. В этот момент дверь кабинета открылась, и вошел Дамблдор, как всегда экстравагантно одетый. Гермиона чуть усмехнулась при виде мантии цвета лайма, который совсем не подходил профессору.
– Добрый день, мои дорогие студенты, – радостно поприветствовал всех Дамблдор, когда подошел к своему столу. – Я надеюсь, что вы отлично провели каникулы и в ваших головах еще осталось немного знаний. Хотя я пойму, если ваши мозги все же использовали возможность избавиться от ненужной информации, – добавил профессор с озорным огоньком в глазах.
– Может ли кто-нибудь вспомнить, какое заклинание мы узнали на последнем уроке? – спросил он.
Рука Гермионы по привычке взлетела вверх.
– Да, мисс ДеСерто? – Дамблдор повернулся к ней.
– Мы изучали заклинание Конферо, профессор, – быстро ответила она.
– Правильно, мисс ДеСерто. – Дамблдор ей улыбнулся. – А вы можете напомнить, для чего оно используется?
Гермиона кивнула, и отчеканила:
– Это заклинание применяется для передачи магии.
К настоящему времени Гермиона уже немного узнала об этом важном заклинании. Все-таки именно Певерелл изобрел его и посвятил ему целую главу в своей рукописи. Но Гермионе скрепя сердце пришлось признать, что она поняла в лучшем случае лишь половину из того, что он написал.
– И снова верно, мисс ДеСерто. Пять баллов Гриффиндору. – Дамблдор подмигнул ей.
Остальную часть урока профессор объяснял теорию заклинания Конферо. Гермиона сразу же заметила, что он говорил только о простой связи между заклинанием и передачей магии. Это она уже знала из рукописи Певерелла. Видимо, Дамблдор посчитал более сложную часть теории слишком трудной для студентов, и гриффиндорка не могла винить его за это, потому что сама не смогла этого понять.
– Итак, после такой нудной лекции давайте применим заклинание Конферо на практике, – наконец-то объявил преподаватель.
Он взял небольшую коробку со стола и передал ее Люпину.
– Я хочу, чтобы каждый из вас взял по одной вязальной спице и попытался передать в нее немного своей магии. Не расстраивайтесь, если не сразу добьетесь результата, ведь заклинанию Конферо нелегко научиться, – обратился ко всему классу Дамблдор.
Люпин вытащил спицу и протянул коробку Гермионе. Она тоже взяла одну спицу и, нахмурившись, уставилась на нее. В прошлый раз у нее не получилось это заклинание. Девушка искоса глянула на Люпина, который уже приступил к заданию. Но разочарованный взгляд на его лице говорил, что пока его попытки безуспешны. Гермиона тихо вздохнула, положила спицу на стол и согнула запястье, тут же почувствовав в руке палочку.
– Конферо, – тихо прошептала она, взмахнув палочкой.
Ее магия мгновенно потекла к спице. Поток неустойчиво мерцал, и удержать его было невероятно трудно. Стоило девушке на секунду отвлечься, как передача волшебства тут же прервалась. Гермионе уже стало казаться, что сделать это просто невозможно: пытаться направлять свою магию в нужном направлении, словно ловить рыбу голыми руками. Та всегда ускользала.
Но гриффиндорка не собиралась сдаваться и решила попробовать еще раз. Хотя на этот раз она сначала вызвала свою магию и только потом произнесла заклинание. Девушка полностью сконцентрировалась на своем волшебстве и вдруг опять заметила странный импульс, постоянно окружающий Хогвартс. Она очень удивилась этому, ведь раньше он не ощущался внутри замка. Но сейчас она чувствовала, как он протекал через все, включая ее магию. Было так странно понимать, что все, и она сама, находилось под влиянием внешней силы, не поддающейся контролю.
Гермиона продолжала сосредотачиваться на своем волшебстве и опять наткнулась на Старшую Магию, единственную, не затронутую импульсом замка. Гриффиндорка всегда испытывала волнение, ощущая внутри себя древнюю силу. Она была чужой. Но девушка все равно была рада, что хоть что-то было не подвластно необъяснимому импульсу. Гермиона осторожно попробовала овладеть Старшей Магией. Гриффиндорка потянулась к ней, пытаясь почерпнуть от нее силу. Но Старшая Магия была столь же неуловима, как и всегда.
Гермиона снова отступила от нее, но та внезапно всколыхнулась в девушке. Магия двигалась, толкалась и вдруг резко возросла. Гермиона не смогла остановить ее, и Старшая Магия полностью обернулась вокруг ее тела. Это продолжалось лишь несколько секунд, но этого хватило, чтобы Гермиона почувствовала, как полностью отделилась от устойчивого импульса магии Хогвартса. Старшая Магия окружила ее, будто отгораживая от защиты замка. Но прежде, чем гриффиндорка успела понять, что происходит, древняя сила рухнула, отпустив ее. Она постепенно исчезала, пока вновь не скрылась в магии Гермионы.
– Ты в порядке? – Девушка услышала взволнованный голос.
Гермиона повернула голову и посмотрела на нахмурившегося Люпина. Он ведь ничего не заметил?
– Да, – ответила она и успокаивающе ему улыбнулась.
Сидящий рядом с ней Лонгботтом тут же сказал:
– Не перенапрягай себя. – Потом парень наклонился к Гермионе поближе и лукаво шепнул ей: – По-моему, передача магии вообще невозможна.
Гермиона усмехнулась. Как бы Лонгботтому этого ни хотелось, он все равно ошибался. Ведь иначе у нее не возникло бы проблем с тем, что внутри нее поселилось необычное волшебство. Улыбка девушки угасла, и она с тревогой посмотрела на Дамблдора. Он же не ощутил Старшую Магию? Но профессор стоял в другом конце кабинета и что-то объяснял студенту. Гермиона выдохнула. Она повернула голову и облегченно увидела, что Том тоже не смотрел в ее сторону. Вместо этого он злобно уставился на Дамблдора. Спица просто так валялась на его столе, Том даже не соизволил достать палочку. Видимо, выполнять задание он не собирался. Хотя, слизеринец был единственным, кому удалось его выполнить еще до каникул.
Гермионе повезло. Ни Дамблдор, ни Том не заметили ее небольшую проделку со Старшей Магией. Объяснить им, откуда у нее появилась такая необычная сила, было бы очень трудно.
Девушка отвернулась и дрожащей рукой положила свою палочку на стол. Она больше не собиралась пробовать заклинание Конферо, чтобы снова не вызвать Старшую Магию. Пытаться овладеть этой силой на уроке очень глупо, ведь каждый может это увидеть. Старшая Магия никогда не вела себя так непредсказуемо, и для Гермионы это стало неожиданностью.
«Что же сейчас произошло?» – отчаянно задавалась вопросом девушка.
Неужели эта волшебная сила каким-то образом возрастает? Или же девушка просто смогла получить к ней больше доступа? Задумчиво смотря на свою черную палочку, Гермиона подумала, что ей необходимо и дальше читать рукопись Певерелла. Она решила начать следующую главу сегодня ночью.
***
В этот же день Гермиона со своими друзьями спустились на ужин, но зайти в Большой Зал было проблематично из-за целой кучи студентов, столпившихся перед доской объявлений. Обычно именно там вывешивали оповещения о следующем матче по квиддичу или походе в Хогсмид. И судя по взволнованному шепоту, сейчас там появилось что-то очень интересное.
– На что они уставились? – спросила Гермиона, встав на цыпочки и пытаясь разглядеть что-нибудь из-за плеча Лонгботтома.
Услышав ее вопрос, парень повернул голову.
– Уроки аппарации, – прочитал он, и в его голубых глазах загорелся взволнованный блеск. – Шестикурсники допускаются к тестам.
– Как здорово! – воскликнул Уизли, широко улыбнувшись. – Наконец-то мы научимся аппарировать. Разве не круто?
Гермиона улыбнулась гриффиндорцам. Они так обрадовались этой возможности, их лица просто светились энтузиазмом. Девушка вспомнила, как на шестом курсе тоже была в восторге от уроков аппарации. Гермиона не могла не улыбнуться, вспомнив, как Рон лишился половины брови, когда сдавал экзамен. Но на второй попытке ему все же повезло. Хотя образ рыжего парня без кусочка одной брови так и застыл в ее памяти. Тогда их жизнь была беспечна, и они просто наслаждались каждой минутой. Хотя в то время Гермиона считала совсем по-другому: ей казалось, что за каждым углом ее поджидают трудности и невзгоды, а школьная жизнь насыщена сплошными переживаниями. И – улыбка исчезла с лица девушки – темная угроза уже висела на горизонте.
– С чего вдруг такое лицо? – Лонгботтом отвлек ее от ненужных мыслей. – Как думаешь, уроки будут очень сложные?
Гермиона посмотрела на него и снова улыбнулась, представив, как он будет выглядеть без брови.
– Вот тебе-то уж точно не стоит бояться провала, – сказал ей Уизли, когда они возобновили путь в Большой Зал, оставив толпу студентов позади. – Ты такая же всезнайка, как и Люпин. Разумеется, у вас все получится.
– Слушай, ты, – воскликнула Гермиона притворно угрожающим тоном, – я не всезнайка!
Лонгботтом положил ей руку на плечо и весело произнес:
– Он прав, Гермиона. Хватит отнекиваться. Твоя ботанская сила хотя бы позволит тебе в мгновение ока узнать, как аппарировать.
Девушка как раз собиралась ему возразить, когда услышала за спиной холодный голос:
– Она ничего не добьется, если вы все время будете крутиться рядом с ней.
Гермиона обернулась и увидела Тома, стоящего всего в нескольких шагах от них и излучающего ауру власти, а его ледяные глаза впивались в Лонгботтома.
«Это плохо», – разочарованно подумала она.
Она знала, что Том и Марк ненавидели друг друга. Краем глаза девушка заметила, как Лонгботтом застыл, но его правая рука дернулась, готовясь выхватить палочку. Гриффиндорец слишком вспыльчив и в приступе гнева мог поступить очень опрометчиво.
– Тебя это не касается, – яростно прошипел Лонгботтом.
На лице Тома появился хмурый взгляд. Хоть староста был более сдержан, но его тоже можно было легко вывести из себя. И Гермиона очень не хотела, чтобы стычка между ними повторилась, поэтому она умоляюще посмотрела на Тома. Заметив ее немую просьбу, его глаза немного смягчились, но вернувшийся на блондина взгляд снова ожесточился. Девушка закусила губу, увидев на его лице злое выражение.
– Меня это как раз касается, – протянул Том. – Видишь ли, я староста, и мне бы не хотелось снимать баллы с ДеСерто за пустую трату времени инструктора по аппарации.
– Что ты хочешь сказать этим, Риддл? – сердито процедил Лонгботтом. – Что Гермиона глупая?
Взгляд Тома переместился на гриффиндорку, и она увидела в его глазах неожиданный озорной блеск, но парень быстро повернулся к Лонгботтому, продолжая над ним насмехаться:
– Я уверен, что ДеСерто не слишком-то умна, чтобы научиться аппарировать. И даже думаю, что она будет настолько глупа, что попытается аппарировать через непроходимую защиту Косого Переулка. Тогда она расщепится.
Губы Гермионы дернулись, пытаясь скрыть усмешку. Да, через защиту Косого Переулка было невозможно проникнуть. Но это не помешало ей схватить Тома и аппарировать вместе с ним во время рождественских каникул. Тогда ему стало очень интересно, как ей это удалось, и, похоже, это любопытство до сих пор не угасло.
– Не говори глупостей, Риддл, – снисходительно сказала Гермиона. – Все прекрасно знают, что невозможно аппарировать в Косой Переулок.
Том сердито прищурился. Но Гермиона не купилась на это, ведь в его серых глазах продолжали плясать веселые огоньки. Парень просто наслаждался ядовитым подшучиванием.
– Пфф, может и так, – издевался он, – но в тебе не так много здравого смысла, поэтому я ни капли не удивлюсь, если ты все же попытаешься сделать это.
– Прекрати оскорблять ее! – зашипел Лонгботтом, заслонив собой Гермиону.
Том изящно поднял бровь, и на его лице вспыхнула злобная ухмылка.
– Тебе не удастся постоянно защищать ее, – самодовольно произнес староста.
Он взглянул на Гермиону, и мягкость в его глазах убеждала ее, что для защиты ей не нужен Лонгботтом. Том еще раз ухмыльнулся грифиндорцу и, развернувшись, ушел уверенным шагом.
– Гадкий мерзавец! – разбушевался Марк, наблюдая, как слизеринец подходит к Большому Залу.
Том вошел внутрь, пытаясь успокоить бурлившую внутри него сердитую магию, и медленно подошел к слизеринскому столу. Староста не мог наблюдать за тем, как Лонгботтом обнимает Гермиону. Ему тут же захотелось бросить в ублюдка очень темным проклятьем. Как посмел этот гриффиндорец прикоснуться своими грязными пальцами к собственности Тома? Идя вдоль стола к своему месту, парень прошел мимо Лестрейнджа и с радостью увидел на его лице выражение ужаса. Слизеринец даже прятал свой взгляд, лишь бы не встретиться с жестокими глазами Тома. Остальные последователи тоже смотрели на него с тем же страхом в глазах.
«Они уже знают, что происходит с теми, кто переходит мне дорогу», – удовлетворенно подумал Том.
Ему необходимо побыстрее убедить Гермиону, что она принадлежит только ему, и тогда больше не придется осторожничать с ее так называемыми друзьями.
Подойдя к своему месту, слизеринец сел за стол и взглянул на вход в Большой Зал. Гермиона только что показалась в дверях. Его глаза опасно сузились, увидев, как она в окружении гриффиндорских идиотов подходит к столу своего факультета. Все было бы гораздо проще, будь она в Слизерине. Дурацкая система разделения! Но никто и ничто его не остановит от достижения намеченной цели. Том смотрел на ведьму, садящуюся на свое место, и в его глазах горел алчный блеск. Он ведь уже добился прогресса, не так ли? Мысли Тома вернулись к произошедшему в библиотеке. Гермиона была так зла, ей хотелось с кем-то поговорить. И она пошла искать его. Девушка не отправилась к своим идиотским друзьям, а хотела поговорить именно с Томом.
На лице слизеринца появилась самонадеянная улыбка.
Но самое важное – это то, что Гермиона сама поцеловала его. Возможно, она до сих пор не уверена в Томе и потрясена своими действиями, но инициатором поцелуя была именно она. Ее нужно просто еще немного подтолкнуть, и тогда она уступит.
– Привет, Том, – прошептал шелковистый голос ему на ухо.
Том повернул голову и нахмурился, увидев Мелани Николлс, садящуюся рядом с ним. Эта тупая шлюха начала по-настоящему раздражать его. Том уже пожалел, что когда-то соблазнил ее. С тех самых пор она вечно крутилась рядом, пытаясь обратить на себя внимание. Может быть, ему просто проклясть ее? Или еще лучше – поручить это своим последователям, тогда ему не придется тратить время.
– Добрый вечер, Мелани, – староста ответил вежливым голосом, который не отражал его зловещих мыслей.
Он снова отвернулся, пытаясь ее игнорировать, и устремил взгляд на Гермиону.
– Наверное, ты в ужасе от распространяющихся слухов,– надоедливый голос Николлс вновь разрушил его сосредоточенность.
Том неторопливо повернулся к девушке и увидел, как та с отвращением уставилась на стол Гриффиндора.
– Только посмотри на эту дуру, – воскликнула Николлс и поморщилась. – Бьюсь об заклад, ДеСерто сама распустила эти сплетни.
Староста медленно выдохнул, чтобы снова успокоить свою взбушевавшуюся магию. Она умоляла освободить ее. Предпочтительно в виде темного проклятья, направленного на Николлс.
– Как будто ты когда-нибудь станешь встречаться с кем-то вроде нее, – надменно продолжала Николлс.
«Вообще-то я не могу поверить, что слушаю тебя», – яростно подумал Том, смотря на темноволосую слизеринку.
Николлс вдруг положила руку ему на плечо и, наклонившись, прошептала на ухо:
– Может быть, сделаем что-нибудь и докажем всем, что ты не тратишь время на эту уродину.
Ярость Тома достигла пика, когда не высказанное Николлс «а проводишь его со мной» повисло в воздухе. Ее намек был слишком прозрачным. Девушка выпрямилась, но все еще цеплялась за его руку, а Тому так и хотелось скинуть с плеча ее ладонь.
– Даже не знаю, – протянул Том, едва скрывая в голосе насмешку. – Разумеется, ты самая красивая девушка в Хогвартсе. – Парень чуть не рассмеялся, увидев тщеславный взгляд на лице Николлс, но все же продолжил: – Но ведь ДеСерто тоже хорошенькая, разве нет?
На мгновение Николлс застыла, но потом, к раздражению Тома, начала идиотски хихикать.
– Ты чуть было меня не провел, – выдохнула девушка ему на ухо, еще крепче вцепившись в руку.
Теперь Том очень сильно разозлился и захотел остаться с ней наедине. Тогда он бы смог с ней кое-что сделать, и это совсем не то, на что она намекала.
---
Гермиона все еще радовалась тому, что перепалка между Томом и ее друзьями не переросла во что-то более серьезное. Она вошла в Большой Зал и подошла к гриффиндорскому столу, ощущая на себе любопытные взгляды, но не обращая на них никакого внимания. Если люди хотят верить в эти глупые слухи, то она ничего не сможет с этим поделать. Гермиона села рядом с ребятами и начала ужинать, а ее мысли вернулись к уроку Трансфигуации. Произошедшее очень встревожило ее. Почему Старшая Магия вдруг так необычно себя повела?
«А есть ли хоть что-то «обычное» в этой чертовой магии?» – раздался в голове ехидный голос.
Гермиона вздохнула. Это волшебство просто непредсказуемо. Ее успокаивало лишь то, что Старшая Магия становится такой необузданной только после того, как девушка пытается прикоснуться к ней. Это означает, что Гермиона хоть немного способна влиять на нее. Она не могла допустить, чтобы в ней находилась неуправляемая сила. И все же Гермионе необходимо дочитать рукопись Певерелла, хотя сейчас гриффиндорка уже начала сомневаться, что та поможет ей. Текст так и не стал легче для понимания, и Певерелл до сих пор еще не упомянул Старшую Палочку.
Гермиона попыталась подавить зевок и стала осматривать Большой Зал.
Ее мысли о Старшей Магии тут же испарились, а глаза сердито прищурились, когда ее взгляд упал на стол Слизерина. Том сидел на своем обычном месте, но причиной ее гнева был совсем не он. Гермиона уставилась на девушку, сидящую рядом с ним, с темно-каштановыми длинными волосами и безупречной фарфоровой кожей. Слизеринка выглядела невероятно красивой. Гермиона поджала губы и пыталась обуздать свою ярость, наблюдая за шатенкой.
Прямо сейчас эта девушка оживленно беседовала с Томом. Староста что-то ей сказал, и от этого слизеринка глупо захихикала. Вдруг она наклонилась к Тому и положила свою руку на его плечо. Гермиона крепко сжала вилку, когда глупая ведьма что-то прошептала на ухо юноше.
Что она ему говорит? И почему для этого ей нужно к нему прикасаться?
– Гермиона? – Обратился к ней чей-то голос.
Гермиона повернула голову и посмотрела на Уизли.
– Что? – рассеянно пробормотала она, снова взглянув на слизеринский стол.
– Так ты придешь? – спросил ее Лонгботтом, сидящий рядом с Уизли.
– Куда? – Гермиона до сих пор пропускала мимо ушей половину их слов.
«Кто эта дура?»
– На матч по квиддичу, конечно, – воскликнул Лонгботтом.
Гермиона повернулась к друзьям. Скоро состоится матч по квиддичу? Она даже и не знала этого, и потому почувствовала себя немного виноватой. Ведь Лонгботтом с Уизли все-таки состояли в гриффиндорской команде.
Она улыбнулась им.
– С кем вы играете?
– Ох, Гермиона! – Уизли вздохнул и разочарованно растрепал свои волосы. – Мы говорим об этом целыми днями!
Девушка усмехнулась. Парни и квиддич уже практически стали словами-синонимами.
– Простите, – с усмешкой в голосе произнесла она, – я вся во внимании. – Она подперла голову руками и пристально уставилась на них. – Так с кем вы играете?
Сидящий рядом Люпин мягко рассмеялся. Он, как и Гермиона, не большой поклонник квиддича.
Лонгботтом бросил другу предостерегающий взгляд и ответил ей:
– Мы играем со Слизерином.
Гриффиндорка подняла брови.
«Конечно, как же иначе». Она мысленно закатила глаза.
– Ты должна прийти и поболеть за нас, – продолжил Лонгботтом и посмотрел на нее щенячьими глазками.
Гермиона хихикнула.
– Ладно, ладно, я приду.
– Но если ты не знала, что мы играем со Слизерином, то почему только что с такой неприязнью на них пялилась? – вдруг задал вопрос Уизли.
– Пфф, будто для этого нужен повод, – заявил Лонгботтом, посмотрев на стол Слизерина. – Мы размажем их!
Гермиона снова усмехнулась и тоже перевела взгляд на другой конец Большого Зала. Но ее улыбка быстро стерлась с лица, когда она заметила, что слизеринка до сих пор сидит рядом с Томом и что-то шепчет ему на ухо.
«Кто она такая?»
– Жаль, что Лестрейндж не будет играть, – начал жаловаться Уизли.
Гермиона отвернулась от девушки и снова посмотрела на рыжего.
– Он не играет? – невинно спросила она. – Почему?
Гриффиндорка прекрасно понимала, почему Лестрейндж не будет играть. Она видела его перевязанную руку и знала, как именно он получил травму, точнее, кто ее нанес. Но ей хотелось услышать оправдание, которое придумал Том.
– Этот идиот повредил руку во время тренировки, – недовольно произнес Уизли.
– А почему ты хочешь, чтобы он играл? – снова спросила Гермиона. – Он что, ужасный игрок?
– Нет, нет, на самом деле он очень хорош, – Уизли откинулся на спинку. – Он тоже загонщик, и я хочу отомстить ему за то, что на последнем матче он отбил бладжер в Марка.
– Да, – сердито прорычал Лонгботтом, – по его вине я сломал руку.
– Ну, по его и Эйвери, – услужливо вставил Люпин.
– Точно! – Лицо Лонгботтома снова оживилось. Он резко повернулся к Уизли и злобно предложил: – Ты можешь запустить блаждером в Эйвери.
– Заметано! – Уизли засмеялся.
Гермиона улыбнулась и снова взглянула на слизеринский стол. И на Тома. Гриффиндорка чуть не задохнулась от ярости, стоило ей увидеть, как Том встал со своего места, а шатенка прижалась к нему, обхватив его руку обеими ладонями. Кипя от гнева, Гермиона наблюдала, как они вместе выходят из Большого Зала.
«Куда они пошли?»
Поужинав, Гермиона направилась в спальню, а ее мысли все еще крутились вокруг слизеринской шатенки, что даже заглушали дурацкую болтовню ее соседок, идущих рядом с ней. Ей пришлось пообещать Лонгботтому, что она больше не будет ходить в одиночку, иначе он бы не отпустил ее в башню факультета вместе с девушками. Они шли по коридору, и Гермиона заметила компанию слизеринок, среди которых стояла та самая шатенка. И на этот раз она не цеплялась за Тома, что очень обрадовало Гермиону.
– Кто это? – спросила она Розу.
– Кто? – переспросила соседка своим писклявым голосом.
– Вон та длинноволосая шатенка.
– А, ты имеешь в виду Николлс? – вставила Люсия.
Гермиона повернулась к гриффиндорке и вопросительно подняла брови.
– Это Мелани Николлс, – разъяснила Люсия. – Пятикурсница.
– Понятно, – понизив голос, сказала Гермиона и мрачно уставилась на слизеринку.
– А почему ты спрашиваешь? – спросила Роза с блеском в глазах.
– Просто поинтересовалась, – коротко ответила Гермиона. Но любопытство взяло верх, и она добавила: – Я видела, как она разговаривала с Томом.
Соседки странно на нее уставились, и гриффиндорка нахмурилась.
– Так ты уже называешь его Томом? – взбудораженно воскликнула Роза.
– Ну вообще-то это его имя, – прищурившись, напряженно произнесла Гермиона.
– Ты ревнуешь? – поддразнила ее Люсия.
Они опять начали раздражать Гермиону, и она уже пожалела, что начала этот разговор.
– Нет, – огрызнулась она. – Так что насчет Николлс?
– Ну да, ты же ничего не знаешь, – начала Роза, – ведь это происходило в прошлом году, до того, как ты приехала в Хогвартс. Мелани Николлс была девушкой Риддла.
– Да, но они расстались, – добавила Люсия. – Хотя она до сих пор пытается его вернуть.
Глаза Гермионы сузились, смотря на слизеринку.
– Его девушка? – переспросила она низким и угрожающим тоном.
К счастью, соседки не заметили в ее голосе тьмы.
– Ага, да ты только глянь на нее, – заныла Роза. – Она же просто шикарная. И очень красивая. Все парни хотят с ней встречаться.
– А все девушки хотят встречаться с Риддлом, – с тоской сказала Люсия. – Понятно, почему эти двое сошлись.
Гермионе пришлось согласиться с ними: Николлс действительно настоящая красавица. Не слишком высокая, со стройной фигурой, красивыми волосами и тонкими чертами лица.
«Девушка Тома?»
– Но они ведь расстались? – тихо переспросила Гермиона, чтобы не передать свою заинтересованность.
– Ага. Риддл бросил ее, – напыщенно ответила Роза. – Но Николлс хочет его вернуть, и это ни для кого не секрет.
– Так ты ревнуешь, Гермиона? – снова поинтересовалась Люсия, выжидающе уставившись на Гермиону.
– С чего мне ревновать? – фыкнула Гермиона, продолжая испепелять взглядом Николлс.
Потом она резко развернулась, чтобы больше не видеть шатенку, и возобновила путь в гостиную Гриффиндора. Ее соседки последовали за ней, завалив ее ненужными комментариями по поводу их беседы. Когда она наконец-то оказалась в спальне, то ее терпение уже было на исходе. Гриффиндорка прошла в ванную, умылась и переоделась в пижаму.
С последним и недовольным «Спокойной ночи!» Гермиона легла в постель и задернула шторы, тем самым обрубив любые попытки вовлечь ее в разговор.
Какое-то время она просто лежала на кровати и сердито пялилась на бордовые занавески, пытаясь абстрагироваться от болтовни сплетниц.
Ее мысли вернулись к событиям в Большом Зале. Она все еще видела перед мысленным взором, как Николлс вцепилась в Тома, как что-то шептала ему на ухо, при этом бросая ему соблазнительные взгляды. И парень ничего не сделал, когда эта соплячка намертво прижалась к нему. В Гермионе снова пробудился гнев, а магия яростно забурлила. Почему он не проклял ее? Или ему понравились прикосновения Николлс?
От внимания Гермионы не ускользнуло и то, с какой влюбленностью шатенка смотрела на Тома. В прошлом году они встречались. От этой мысли гнев девушки только усилился. Но ведь Том не хотел к ней возвращаться? Или все же хотел? Все-таки Николлс невероятно красивая.
Гермиона перевернулась, пытаясь лечь на левый бок, но резкая боль в бедре напомнила ей о порезе, полученном вчера. С ее губ сорвался тихий стон боли, и она тут же перекатилась на правый бок, чтобы не опираться на пораненную ногу.
Боль отвлекала ее от мыслей и предоставила возможность получше изучить свои эмоции. Гермиона по-прежнему была в ярости. Но она не могла понять, почему ее так задел этот инцидент? Если Том хотел общаться с Николлс или ощущать ее прикосновения, то Гермионе не должно быть до этого никакого дела. Том свободен и может делать все, что хочет.
Но потом гриффиндорка вспомнила, с какой мягкостью смотрели на нее его серые глаза. И она поняла, что не хочет, чтобы он так же глядел на Николлс. Гермиона зажмурилась, и перед ее глазами начали мелькать картинки: как Том нежно обнимает ее в библиотеке, как целует ее. Она сердито провела рукой по лицу и снова открыла глаза.
Для нее очень много значили проявления заботы и беспокойство, которое она иногда видела во взгляде Тома. Но значило ли это что-нибудь для него?
Гермиона глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Неужели так плохо, что Том переключил свое внимание? Она ведь именно этого и хотела. Близость между ними слишком опасна. Несмотря на свои мысли, Гермиона продолжала злиться, представляя, как Николлс сейчас сидит в слизеринской гостиной вместе с Томом.
«Может даже лежит в его объятиях», – подумала она почти со страхом.
Это просто смешно. Нужно все выкинуть из головы и перестать сходить с ума. Поэтому Гермиона потянулась к небольшой книге, которую заранее достала из чемодана и спрятала под пижаму, чтобы соседки ничего не заметили. Она посмотрела на потрепанную кожаную обложку и со вздохом открыла ее. Но сейчас девушка читала больше для того, чтобы отвлечься от ненужных мыслей, а не потому, что ей была интересна рукопись.
Гермиона прочла уже несколько страниц непонятных объяснений Певерелла, как вдруг снова наткнулась на его личную заметку.
В последние недели уходящего года мои братья решили навестить меня. Мы не виделись с ними почти три года и отпраздновали наше воссоединение со всеми изысками, на которые была способна моя скромная обитель. На следующий день я с превеликой гордостью показал братьям мои работы. Все уже знали о моем увлечении создавать магические предметы, но никто из них так и не проявил углубленного интереса к этой волшебной отрасли, считая ее недостаточно признанной.
Но когда их глаза увидели мои творения, то братья сразу же осознали скрытое в них могущество. Род Певереллов всегда славился сильными волшебниками, и поэтому они, такие же великие маги, как и я, могут распознать настоящий шедевр, лишь взглянув на него.
Глубоко впечатленные моими достижениями, они поклялись вникнуть в мастерство создания магических объектов. Я был весьма доволен их умением распознавать гениальность и рад, что они захотели следовать по моему пути. Но я все равно знаю, что всегда буду превосходить их.
Именно это знание подтолкнуло меня согласиться на турнир, предложенный моим братом Олеандром. Мы встретимся ровно через год и один день, и каждый из нас должен предоставить свой созданный волшебный объект. Мы сравним наши творения по силе и мастерству, и наградим лучшего.
Я абсолютно уверен, что выиграю это состязание.
