Мой дохлый принц

Мой дохлый принц... Я до сих пор люблю вспоминать то время, когда мы ещё были вместе. Ты знаешь, пожалуй, эти месяцы - самое худшее и, одновременно с этим, самое лучшее, что со мной случалось. Ты вдохнул в меня жизнь, вдохнул без спроса и разрешения, так просто, что я и не был против. Ты помог мне. Помог мне выбраться из своей скорлупы и создал для меня новую, где есть только ты. Я не гений, и никогда не понимал, почему меня так называли. Я - оболочка, которую ты заполнил собой. Я - змея, танцующая под твою дудку. Я - марионетка, управляемая твоими пальцами. На самом деле, я просто художник, чьей музой ты был. И, о да, наш союз был поистине великолепен, я знаю. Мой дохлый принц, ты знаешь, я до жути банален и скучен. Но я сумасшедший, и это моя визитная карточка, мой пропуск в мир богемы, где таких как ты - миллион, но, при этом, нет ни одного похожего на тебя. Мой дохлый принц, я знаю, ты помнишь нашу первую встречу. Очередная подпольная выставка. Громкий джаз. Люди и запахи. Среди них я. Плюгавый безумец, изголодавшийся по вдохновению и музе. Ты - почти эльф, тощий и статный, знающий себе цену. Одним словом - принц. Ты ненамного выше меня, но этого не замечаешь за твоей статью и заразительным нарциссизмом, благодаря которому тебя нельзя не полюбить. В нашу первую встречу я запомнил твою кричащую худобу, которую я не смогу забыть еще долго. Тонкие запястья, ухоженные длинные пальцы с бесчисленным количеством колец, почти прозрачные длинные волосы, осанка, грация - всё это вызывало только одно желание - творить. Писать тебя жирными мазками, марая холст. Писать бледными красками, подчеркивая твои особенности. Жить тобой. Помню то электричество, что пробежало между нами. Ты болтал тогда с очередным творцом, посягающим на право сделать тебя своей музой. Наверное, мой настойчивый взгляд привлек тебя. Ты посмотрел на меня. Один раз, второй. На третий раз ты уже не слушал своего собеседника, а бесстыдно разглядывал меня, такого непримечательного и серого в этой толпе ярких личностей, что я до сих пор удивляюсь, как ты смог меня разглядеть. Помню, как ты равнодушно отошел, оставляя несчастного в недоумении, и подошел ко мне, сияя всем своим превосходством надо мной. Но это не смущало. Тебе хотелось подчиняться, я желал воспевать тебя и хвалить, зная, что в ответ я увижу, в лучшем случае, твои вздернутые уголки губ, за которые хотелось бороться. Нам не нужно было слов: только пару мгновений прямого контакта глаз - и мы уже идем, сначала медленно и неторопливо, потом быстрее и нетерпеливее, расталкивая обкуренных зевак. Мы пошли в мою скромную квартирку, в которой ты был чем-то инородным, чужим, ярко выделяющимся. Я почти дрожал, до конца не осознавая, какое существо попало ко мне в постель. Я до жути боялся того момента, когда увижу тебя без одежды, казалось, я просто растворюсь, растаю от того, что предстанет передо мной. Всё было чудесно, головокружительно, как во сне. Твои худые ляжки, тонкие голени с легким намеком на волосы, гладкий торс с выпирающими ребрами и ключицами. Твоя шея, изгиб спины, сладкие стоны, влажные губы, сочащийся смазкой член... С тех пор мы были не разлей вода. Везде вместе, в любое время суток. Мы почти не разговаривали - ты только загадочно улыбался, а я жадно внимал тебе. Я знал, что тебя зовут Доминик, до сих пор от этого имени у меня сладко щемит в районе поясницы. Но я любил называть тебя Принцем. Дохлым Принцем. Моим Дохлым Принцем. Ты жутко бесился от этого "дохлый", но ты ничего не понимал. Не понимал, с какой любовью я поклонялся твоей дистрофичности. Всё в тебе было каким-то инопланетным: все эти бесчисленные кольца, браслеты, хрупкие диадемы. Я даже не спрашивал, откуда они - не хотел лишний раз даже попытаться представить, сколько художников ты вдохновил, во скольких слепцов ты вдохнул жизнь, скольких потерянных ты спас. Я поклонялся тебе и твоей красоте. Твоей внешности, твоей походке, голосу. Знал бы ты, как он звучит... Он становился даже прекраснее от того, что слышался так редко. Ты был как наркотик. Я забывал об ЛСД и прочем дерьме, когда ты был рядом. Был лишь чистый кокаин, чистое наслаждение и ты, такой же чистый и порочный одновременно. Я боялся спрашивать, откуда ты вечно тащишь эти пакетики, я не хотел знать. Дорожка, другая, один взгляд на тебя, и я уже стою у мольберта, дергано вожу кисточкой, смачно черпаю краски, а ты лежишь напротив, под кайфом, как и я. Еще прекраснее, чем обычно. Томный взгляд, раскиданные по подушке волосы, пальцы, с наслаждением сминающие шелковые покрывала... Я помню это так четко, словно и не принимал тогда ни грамма. Мой дохлый принц. Мои награды и похвалы - только твои заслуги. Только благодаря тебе в моих работах появилась суть, идея. Я, наконец-то, нашел себя. Спасибо тебе за это. Мой дохлый принц! Сколько боли и смятения ты принес мне тогда! Сколько ненависти вызвал во мне потусторонний запах на тебе и красные метки на теле! На тебя невозможно было злиться, но я был зол. Твое невинное личико и непонимающие глаза до сих пор, как картинка, всплывают в моей памяти при мысли о тебе. То, как ты лежал, спокойно и с достоинством, равнодушно глядя на меня, даже и не думая оправдываться, молчал, а я нависал над тобой, не в состоянии вымолвить ни слова. Это вызвало во мне мощнейшее негодование. Ты же знаешь, ты как вино - опьяняешь и заставляешь терять рассудок. Я так привык, что ты только мой, что у меня и мысли не могло возникнуть о том, что тебе нужно больше. А тебе постоянно было мало. Ты вечно голоден и морально, и физически, насыщение для тебя - непозволительная роскошь, мечта, идеал, к которому ты стремишься и который так отчаянно пытаешься достичь. Но никогда не сможешь. Я просто не знал тогда, что дать тебе! За те убогие цепочки, что я дарил тебе, продавая свои картины одну за другой, я получал только твою усмешку и еще одну гарантию на то, что эту ночь ты проведешь со мной. Ты правда был наркотиком. Самым сильным, что я пробовал. Ты знаешь, до чего довел меня. Вечные взгляды на часы, ожидание, хождение по комнате, истерики и бесконечный страх. Страх, что сегодня я останусь один. Страх, что дверь не скрипнет, и ты не войдешь, как ни в чем ни бывало. Что не станешь медленно раздеваться, демонстрируя свои метки на молочной коже. Я уже грезил о твоей сладкой дырке, пусть и растраханной не мной, но хотя бы на несколько жалких часов принадлежащей мне. Другие? О чем ты! Ты прекрасно знал, что в моих мыслях только ты. Ты! Ты дурачил меня, издевался. Один раз я не выдержал, когда ты также нагло лежал подо мной и молчал, когда я орал из-за новой бархатной ленточки на твоей шее с дорогим камнем посередине. Я ударил тебя. В первый раз. Я никогда не забуду твой испуганный взгляд. Не забуду, как поспешно ты вскочил, чтобы убежать, но я повалил тебя обратно на кровать, бил, сначала шлепая, а потом почти изо всей силы, жадно, все больше распаляясь. Помню, как впервые увидел твои слезы, как горько ты прикусывал губу. Зря. Это была только новая, увеличенная доза твоего наркотика, это заставляло меня хотеть большего. В последующие разы я уже не мог остановиться. Даже тогда, когда ты решил сделать тайм-аут и проводить все дни напролет только со мной. Я бил тебя. Бил нещадно, просто так. В постели и вне. Помню, как ты сидел на краю кровати, рассматривая новый фиолетовый синяк на бедре, похожий на космос. В эти минуты я был игрив, был искренне рад этим новым меткам, словно это был мой очередной шедевр. Я целовал тебя в макушку, пахнущую медом, и смотрел вместе с тобой, поглаживая. Я знал, что ты боялся. И это опьяняло. После твоих вылазок я награждал тебя все новыми затрещинами. Единственным моим правилом было не быть тебя по лицу. Не бить по такому прекрасному лицу, которое становилось еще краше от того выражения боли и страха, что застывало на нем все чаще. На моих картинах ты становился еще прекраснее. Любой другой сказал бы, что не видит в ней тебя, но я точно мог сказать, какая часть картины что изображает. Я все чаще вливал в них черные, синие, фиолетовые цвета. Цвета твоих временных поражений и моей душевной слабости. Цвета твоих горьких гримас сквозь слезы, когда я заставлял тебя улыбаться. Цвета хрупких, раскрашенных синяками конечностей. Мой дохлый принц! Я не мог, не мог не сделать этого! Твое измученное тело так и просило этого! Нового! Более сильного! Я взял нож. Я помню твои испуганные глаза. Помню, как положил камешек твоего нового ожерелья прямо на стыке ребер, посередине. Даже помню, что это был лунный камень, что он отливал голубо-сиреневым, сиял перламутром с серыми дымчатыми сгустками. Помню, как занес руку, как ты замер в ужасе. Как тяжело сначала входило лезвие ножа, задев камешек, проходя сквозь кость, и как мягко потом оно уходило вглубь, хрустя, повреждая внутренности, как наплывами вытекала темная густая кровь. Помню твой бешеный взгляд, твое лицо с исказившейся на ней гримасой немого ужаса. Помню, как быстро потухли твои глаза. Как ты откинулся назад в агонии и затих. Я не удержался. Эта картина была самой правдоподобной и живой из всех, что я когда-либо писал. Именно к этому я стремился все это время. Натура была поистине великолепной. Восхитительный контраст алой крови и твоей почти прозрачной сереющей кожи. Густая жидкость окрашивала тебя все сильнее, стекая по груди, рукам и капая на ковер. Твои расслабленные ладони еще никогда не казались мне такими утонченными, а волосы такими безжизненными, как будто они учахли вместе с тобой. Твоя стихия - беззащитность, жертвенность, и я навсегда погрузил тебя в неё. Мой дохлый принц. Это моя исповедь, моё восхищение тобой и признание тебе. Я знаю, ты не злишься на меня. Спасибо, что подарил мне долгожданное успокоение, которое я искал уже давно, спасибо, что даровал мне мою лучшую работу, которую бы я никогда не создал сам, без твоей помощи. Спасибо за те моменты, что вдохновляли и окрашивали мою жалкую серую жизнь. Отдаю тебе свою дань и честь. *** Мне становится слишком больно, мой принц. Кровь течет всё сильнее, наплывами, густо. Больно. Чувствую, как кружится голова, становится трудно дышать, сердце стучит в груди, отбивая свой бешеный ритм. Смотрю на своё изрезанное предплечье с глубоким порезом вдоль испещренной вены. Кидаю взгляд на тебя, по-прежнему безжизненно лежащего рядом со мной на софе. У меня так не хватило ни смелости, ни времени унести тебя отсюда. Это зрелище слишком роскошно, чтобы рушить его глупыми условностями. Силы покидают меня. Заваливаюсь почти на тебя, марая собственной кровью. Смотрю в твои пустые стеклянные глаза. Тянусь ближе, содрогаясь как сумасшедший. Перед глазами плывут белые пятна, я почти ничего не вижу. Кажется, что весь мир давит на меня. Мне страшно. Целую в едва приоткрытые сухие губы. Теперь ты действительно со мной. Мы вместе. Навсегда. *** У каждого из нас свое назначение. Моё - написать свою лучшую работу и зачахнуть, твое - помочь мне в этом. Нам не из-за чего обижаться друг на друга. Мы выбрали это осознанно. Ты знаешь это. И мы справились с этим на все сто. Так должно было быть по плану. И мы его выполнили. Но как жаль, что вместо музы на один раз, я нашел того, кто стал ею до конца моих дней, того, без кого я не могу жить. И все это ты. Я понял это слишком, слишком поздно, мой дохлый принц. И в этом моя главная слабость. Ведь я не учел, что в погоне за своей лучшей работой, я лишусь того, кто приносил в мою жизнь вдохновение, без которого я - просто пустышка. Спасибо, мой дохлый принц, что подарил мне новый смысл существования, который я так опрометчиво потерял.