Будни Маэстро

— Я на кухне! — прокричал Майк, когда услышал, как захлопнулась входная дверь. Маэстро сидел на полу, откинувшись на кухонный стол, и смотрел в потолок. Его руки лежали на коленях, отчего мокрые джинсы пропитались кровью. Маэстро оказалось мало той посиделки, которую устроила группа после съемок клипа Castle of Glass, — он позвонил Теду Страйкеру, чтобы продолжить торжество уже у себя дома. Все началось после того, как пьяный Страйкер уже в готовности уснуть прям за столом, вызвал такси и поехал отсыпаться домой. Шинода, будучи в состоянии не лучше Теда, решил прибраться на кухне. И закончилось все тем, что Майк сломал все, что только можно было сломать: разбил несколько тарелок, не успев донести их до раковины, снес с сушилки чистую посуду, в попытках убрать в шкаф недопитый виски, вывалил оттуда еще несколько бутылок, которые со звоном разлетелись вдребезги по полу. Он стоял и смотрел, как спиртное перемешивается, растекаясь большой лужей, — и это его убаюкивало, что он потерял равновесие и упал на пол. Не будь он вусмерть пьян, то почувствовал боль от вонзившихся в ладони осколков от бутылок. Но сейчас он смог только хохотнуть, пытаясь сфокусироваться на ранах. И то у него получалось из ряда вон плохо. С трудом поднявшись, испачкав при этом дверцу шкафа кровью, он проковылял к столу и с огромным трудом набрал номер Беннингтона. Он знал, что друг не оставит его в таком состоянии. Что придет на помощь. И когда на том конце трубки он услышал недовольное бормотание Честера, что он его отвлекает от просмотра фильма, Майк смог выдавить из себя пьяное: «я слишком ужрался, приезжай», — и осел на пол, не сбросив вызов. Ему оставалось только ждать и постараться не уснуть, только вот алкоголь в его организме был серьезно настроен на то, чтобы отправить Шиноду в царство Морфея. Но Маэстро не сдавался: как только он чувствовал, что проваливается в сон, то сжимал кулаки, от чего, как казалось Майку, в его руки впиваются сотни пираний. Это помогало. Потом он стал изучать потолок, Маэстро казалось, что эта белая пелена то стремится к нему с желание придавить его, то отдалялась, зазывая его с собой. И он бы мог часами наблюдать за этим пьяным волшебством, если бы он не услышал, как открылась входная дверь и обеспокоенный голос Честера. Он хриплым голосом позвал Беннингтона; за то время, пока он так сидел, во рту дико пересохло, а сил, чтобы подняться и попить воды совершенно не было. — Майк, что за… — но Беннингтон не закончил свой вопрос, когда увидел своего друга на полу всего в крови. Ему показалось, что его сердце совершило кульбит и вот-вот остановится от увиденного. Честер подлетел к Майку и сразу начал его осматривать. — Не трогай руки, — промямлил Шинода, замутненным взглядом наблюдая за действиями Честера. — Тебе никогда не казалось, что на потолке тут можно нарисовать картину… принеси мне краски, пожалуйста, у меня столько идей! — такого воодушевления в голосе Маэстро Честер давно не слышал. Майк снова уставился в потолок, будто там действительно было что-то интересное. — Проспаться тебе надо, — вопреки словам Майка, он взял его руки и увидел рассеченные ладони. В каких-то ранах еще торчали куски стекла. Беннингтон взглянул на лицо Майка: на лбу, правой щеке и на носу была кровь, но Маэстро это совсем не волновало, как и раны на его руках. Он лишь завороженно смотрел на потолок, что-то тихо бормоча. Честер поджал губы и осторожно стер с носа Шиноды кровь. Его злило, что Майк в крови, что он умудрился пораниться, что он не смог его остановить или помочь. Маэстро удивленно перевел опьяненный взгляд на Честера. — Я могу нарисовать картину руками, — Майк поднял руки в жесте «сдаюсь». В этом было бы что-то зловещее, не будь он настолько пьяным. — Ты тут и так шедевр искусства устроил, художник, — поднявшись с пола, Честер помог Майку встать и потащил его на диван в гостиной. — Какой же ты тяжелый… — пропыхтел он, усаживая Маэстро. Тот сразу запрокинул голову и уставился в люстру широко распахнутыми глазами. Честер бросил оценивающий взгляд на Шиноду и направился в ванную за аптечкой. Он знал, что раз Майк напился, то жди беды, только в этот раз Шинода переплюнул самого себя. А когда Майк делал это со Страйкером, то все беды увеличивались в масштабе в несколько раз, но вот чтобы кто-то из них в итоге отказывался травмированным — это было в новинку. После таких посиделок Майк звонил на следующий день, прося привезти пива, чтобы справиться с похмельем. И такие звонки была ближе к вечеру, а не к утру. Взяв аптечку, Честер вернулся в гостиную. Майк сидел все так же на диване, только уже забросил ноги на журнальный столик. Анна всегда ругалась из-за этого, но выбить дурную привычку из своего мужа она не могла. Усевшись рядом с Майком, Честер открыл аптечку и вытащил оттуда бинты, вату и перекись. — Как ты так умудрился все разнести? — поинтересовался Беннингтон и взял руки Майка. Хотя он прекрасно знал, что тот ничего вразумительного не ответит в таком состоянии — этот вопрос скорее был риторическим, да и Шинода похоже совсем его не слушал, полностью погрузившись в созерцание бедной люстры. Честер не особо любил играть во врача, но иногда ему приходилось быть таким супергероем. Когда Талинда куда-то отлучалась, а дети умудрялись пораниться, то ему приходилось обеззараживать раны перекисью и замазывать зеленкой — это было пределом его познаний в медицине. И сейчас Майк был очень похож на ребенка, который совсем не любил врачей - когда Беннингтон осторожно вынимал пинцетом из ран осколки, тот строил разные гримасы, изредка шипя от возникающей боли. Когда дело дошло до того, что надо обработать раны, Честер мысленно раз сто попросил у Шиноды прощения, зная, насколько отвратительно и болезненно это будет. Но это было необходимо, чтобы избежать заражения. «Хотя сколько тут спирта было-то, — подумал Беннингтон, смотря как Майк сжал трясущиеся кулаки и тихо матерился, — но ты молодец». — Давай Майк, последний рывок, — протянул Честер с долей грусти в голосе, — осталось забинтовать. — Лучше отрежь их, — Шинода явно еле сдерживался, чтобы не закричать. И опьянение от таких ощущений начало сдавать свои позиции, уступая место боли, — ты кислоту вылил, что ли? — Всего лишь перекись, — пожал плечами Честер, аккуратно забинтовывая правую руку, стараясь как можно меньше приносить дискомфорта, — не дергайся, а то еще больнее будет. Майк ничего не ответил, только зажмурился. Как только Честер закончил забинтовывать руку, Маэстро поднес ее к губам и тихо подул на нее, в бессмысленной надежде, что это может хоть как-то успокоить нахлынувшую боль. Беннингтон приступил к левой руке, и тут Шинода не стал сдерживать слез: когда он случайно дернулся, Честер сильно нажал на одну из ран и поспешно начал бормотать извинения, стараясь как можно скорее забинтовать руку. — Готово, — спустя некоторое время победоносно произнес Честер, откладывая моток бинта на стол. Посмотрев на лицо Майка, у него сжалось сердце. Пятна крови на щеках Маэстро были рассечены следами от слез, к губам прижата забинтованная ладонь. Беннингтон растерялся, не зная, что можно сделать, чтобы успокоить друга. Пьяного больного друга. Но решение быстро пришло ему на ум: он подтянул Шиноду к себе и крепко обнял, уткнувшись носом тому в макушку. — Меня вырубает, — пробормотал Майк куда-то в шею Честеру и попытался выпутаться из объятий. Но сил у него хватило только на то, чтобы упереться локтями в грудь Беннингтона и обреченно вздохнуть. — Побудь моей подушкой? — Ладно, алкоголик, — закатив глаза, Честер выпустил Майка из объятий и помог тому улечься на диване, а сам сел у подлокотника, уложив на колени голову друга. — Спи уже. — Ты мой герой, — пробормотал Майк, удобнее устраиваясь на коленях у Честера. — Я тебе раньше говорил, что ты мой герой? — Было дело, — со смешком ответил Беннингтон, поднеся забинтованную ладонь Майка к губам, и поцеловал ее. Через бинты Майк явно ничего не почувствовал, тем более что он пьян. Но Честер чувствовал, что ему нужно это сделать. И когда Шинода уснул, он тихо добавил: — Но точно не герой для человечества.