Жизнь постоянно дарит нам людей. Случайные встречи глаз, соприкосновения рук, подслушивание разговоров. Все это случайно становится нашей историей. Случаи творят нас. © Александра Малкова
Она
— Уверен, Вы будете выглядеть великолепно! — в эти слова продавца-консультанта верить хочется, но в то же время умом понимаешь, что сейчас его главная цель — впихнуть очередной незатейливой дурочке это невероятно дорогое платье от Джованни. Впрочем, если он действительно считает меня дурочкой, то мне его жаль, ведь это далеко не так. Вертясь в кругах так называемой элиты современного украинского общества, я научилась многому, прежде всего — разбираться, что стильно, красиво или хотя бы приемлемо, а что — нет. И, справедливости ради, должна отметить, что я действительно буду выглядеть великолепно. Это поистине роскошное вечернее платье было выполнено из полупрозрачного шифона глубокого синего цвета. Немного напоминает тот, на фоне которого возникают эти устрашающие белые буквы и цифры, обычно означающие, что ваш компьютер поражен вирусом. К счастью, на мне этот цвет смотрелся не так панически. В этой модели представлялась завышенная линия талии, проходящая под драпированным лифом с вырезом сердцевидной формы. Область декольте, которая являлась моей гордостью (все-таки четвертый размер без единой операции — это вам не просто так), прикрывал прозрачный тюль в тон платью, усыпанный бисером и стразами серебряного цвета. Эдакая накидка, прикрывающая плечи и не делающая акцент на уже ранее упомянутом четвертом размере, ведь в этот важный для меня вечер не хотелось предстать перед десятками людей в образе какой-то развязной девицы. Не то чтобы я в другое время выглядела таковой, но все же подобное особенное мероприятие требует не менее особенного наряда. И это платье подходило как нельзя лучше: богатый декор, спускающийся по центру лифа и эффектно выделяющийся на фоне благородного синего цвета, круглый вырез под горло, расклешенная длинная юбка, образовывающая многочисленные складки и небольшую линию разреза выше колена. Легкий намек на пуританский стиль и максимум женственности — именно то, что мне было нужно. — Уверена, Вы знаете, о чем говорите, — мое лицо озарила довольная улыбка, и, взглянув на зеркальное отражение моего сегодняшнего консультанта в вопросах моды и стиля, я поняла, что тот доволен не меньше. И все же отличный ход — брать на подобную должность мужчин. Ведь куда более приятно слышать такие штамповые фразочки, как «эта кофточка сидит на Вас превосходно!» или «юбка будто специально для Вас сшита!» от представителя мужского пола, причем довольно симпатичного. В голове даже промелькнула безумная мысль оставить ему свой номер телефона, но, слава богам, моя благоразумность еще не была абсолютно вытеснена сладким томящим предвкушением от предстоящего вечера, что, разумеется, порождало легкое сумасшествие. По крайней мере, у меня всегда так и было. Да и не отчаялась я еще до такой степени, чтобы бросаться в постель к первому встречному, который, ко всему прочему, родился позже меня лет на 6-7. Не так уж и значительно, но факт остается фактом: не люблю мужчин младше меня. Отношусь к ним недоверчиво и с явным скептицизмом. И, что уж греха таить, считаю их… недостойными. Поэтому я затолкнула секундное желание проснуться с этим, по сути, еще мальчиком в одной постели и вместо этого всего лишь попросила помочь мне расстегнуть платье, чтобы после совершения всех этих манипуляций иметь возможность забрать его аккуратно упакованным, перед этим выложив за него не просто кругленькую, а круглейшую сумму денег. Знала бы мама — упала бы в обморок, гарантирую. А после того, как мы с папой привели бы ее в чувства, она бы одарила меня тем самым взглядом, обладателями коего обычно становятся личности с явными расстройствами психики, и сказала бы что-то вроде следующего: «Доня! Да лучше бы ты на эти деньги новой посуды накупила!» Ох, мамочка, ничего-то ты не понимаешь. Но оно даже к лучшему — не хочу втягивать ее в эту пучину, в которой сама же и погрязла. Мир популярности и славы. Наивному и восторженному это покажется более чем привлекательным. Человек же более благоразумный понимает, что здесь тоже, как и во всем остальном существующем в нашем мире, — две стороны. Словно медаль, то, чем я живу с недавних пор, имеет воплощение красоты, яркости, богатства, изящества. Но в то же время это — океан лицемерия, обмана, предательства, скандалов. За невинной светской беседой о новинках моды кроется такое количество насыщенной, вязкой ненависти, что ее можно было бы на хлеб намазывать вместо меда. Стоит только отойти, чтобы взять себе бокал шампанского, — и тебя уже обсудили с ног до головы: новое платье, прическа, маникюр, татуировка, родинка… Во внимании — любая мелочь. Порой даже страшно становится, когда понимаешь, насколько много люди о тебе знают. Поэтому и приходится зачастую делать из себя того, кем ты не являешься на самом деле. Чуточку изысканности, немного фальши, чуть больше улыбки, щепотку пафоса и, конечно же, побольше дорогого цвета и яркости на теле — и вот идеальный образ. Вот тот человек, та, можно сказать, личность, которая не станет изгоем общества. Таких любят. Не уважают, но такие вызывают симпатию, заставляют ощущать себя в безопасности. Потому что убеждаешься: он — такой, как ты. А значит, такой, как и все. Ужасно то, что на первых порах я полагала, что смогу перебороть все это. Так сказать, сломать систему. Я часто в свой жизни ошибалась, но это, пожалуй, было мое самое глупое заблуждение. Нет, я не стала особенной. Не стала мятежницей, бунтаркой, о которых снято так много фильмов и исписано тысячи страниц книг. Не получилось. Я пыталась бороться, пробовала возражать, протестовать, спорить. Меня практически сочли сумасшедшей. В свои двадцать пять я еще сохраняла в себе наивного ребенка, верящего в чудо. Чудеса случаются, это факт. Я не раз становилась свидетельницей и даже участницей такового. Но вот так, одним махом, усилием всего одного человека, который тогда еще был никем, совершить чудо невозможно. Не бывает такого в жизни. А позже, когда появляются силы, возможности, помощь, — уже не надо. Потому что ты сам стал частью этого спектакля, где у всех равнозначные роли. К счастью это или же к сожалению — вопрос другой, и каждый ответит на него по-своему. Я так и не стала героем нашего времени. Я даже не встретила такого. Посему нет другого выхода. И я была вынуждена надеть костюм и играть свою роль. Пусть мне часто это не нравилось, пусть иногда отчаянно не хотелось говорить и делать под чью-то диктовку. Но получалось неплохо. Пожалуй, я даже стала одной из лучших. Цинизм и сарказм — мои главные помощники. Цена успеха, как правило, очень высока. А потому, прежде чем чего-то добиваться, следует спросить себя: а что я готов отдать за это? Сколько могу заплатить? Вероятно, это все звучит слишком печально. Что еще более вероятно, так оно и есть. Многие это понимают, но стараются не думать об этом. Никому не нравится чувствовать себя виноватым — это съедает. К черту совесть — в моде виски с колой и танцы до утра. Не считаться ни с кем, любить только себя. Так лучше. Это помогает. И мне тоже. Хотя иногда, признаться, я ненавидела себя за свой выбор. И никого из родных не хотела посвящать в подробности этого безумия. Им не обязательно знать, чем я заплатила за свою мечту. Тем не менее, сейчас я не жалела абсолютно ни о чем! Кому какое дело до дерьмовой сути современного общества, когда на носу такое событие? Да я сейчас благодарна даже тем, кто когда-то поливал меня грязью. Ведь вряд ли кто ответит мне, как бы сложилась моя судьба, если бы десять лет назад та нервная старушка не споткнулась о мою ногу и не полетела навзничь. Как результат — масса новой информации о себе и пополнение словаря нецензурной лексики. А вдруг именно она поспособствовала становлению той личности, которой я все же чаще горжусь, чем стыжусь? Не исключено. Настроение — в почетном звании «превосходнейшее». Мне хотелось петь, танцевать и обнимать каждого прохожего. Останавливало лишь то, что я уже опаздывала к своему стилисту. Вообще, как я считаю, не существует ничего идеального, но сегодня я должна была максимально приблизить к данному понятию свой внешний вид. Важный вечер, очень важный. И долгожданный. А красота, как и любовь, не терпит отлагательств. Интересно, к чему это я вспомнила про любовь?..Он
— О нет, только не велюровые скатерти! Пожалуйста, что угодно, но только не этот чертов велюр! — еще бы пару слов — и уже и без того до предела взвинченная девушка сорвалась бы на истошный крик. В принципе, понять ее можно, ведь в плане, разработанном еще неделю назад, было четко указано, что скатерти должны быть льняные. Мне ли не знать, ведь я поставил свою подпись под этим планом. К чему такая неприязнь к этому пресловутому велюру? Мне порою дико хотелось это узнать, но уже через несколько секунд я понимал, что это — ерунда, и переключал свое внимание на что-то другое. Мало ли какие причуды у людей бывают. К тому же это еще не самое страшное, вполне терпимое, а потому и беспокоиться не вижу смысла. — Да вы издеваетесь надо мной! — не обременяющий слух шум суеты вновь разрезал женский крик — куда менее приятный, если быть откровенным. — Это же абрикосовый цвет! Ну, видите? А я какой заказывала? Персиковый! Понимаете вы или нет?! Персиковый! Бедные официанты. Они-то ни в чем не виноваты — всего лишь приносили то, что просила эта истеричка (прощу прощения за грубость, но другого эпитета подобрать не могу в данном случае). А все предметы сегодняшнего антуража были заказаны и благополучно сложены в кладовке уже давно. И, скажите теперь мне на милость, кто виноват, что не проверил все это заранее? — Костя! — конечно же, кто бы сомневался, что нести это тяжкое бремя придется мне. — То есть, Константин Юрьевич! Подойдите сюда на минуточку, будьте так любезны! Ничего не поделаешь, придется идти на расправу к этой женщине. Сейчас я в который раз сказал себе «спасибо» за то, что примерно четыре года назад вовремя остановил развитие наших романтических отношений. На первом же свидании. Как знал. Вполне возможно, что, поступи я по-другому, сейчас бы имел психически неуравновешенную жену. А так в наличии — всего лишь та же психически неуравновешенная подруга и менеджер моего ресторана. Знаете, если задуматься, то эта женщина все равно добилась своего — пилит мне мозг практически каждодневно. И кто еще скажет, будто девушки — милые и нежные существа? Да давно уже доказано, что это — бред сивой кобылы в лунную ночь. По крайней мере, мною доказано точно. — Катюша, милая моя, — моя типичная тактика в поведении с разъяренной подругой: начать с ласкового обращения, сделать комплимент по поводу новых туфель или сережек, подарить очаровательную улыбку, «предназначенную лишь для нее одной», а уж потом переходить к сути дела, по совместительству являющейся причиной ее вспышки агрессии. Но, как всем известно, не всегда бывает так, как мы того хотим. И сейчас был явно именно тот случай. — Даже не думай! — Катя подняла вверх свой тонкий пальчик с новым ярким маникюром и едва не ткнула мне им меж глаз. Это определенно означало попытку остановить мои тщательно продуманные и подкрепленные не одним годом практики действия. — Знаю, что ты собираешься сделать! Ничего не получится. Черт возьми. Сколько раз говорил себе: «Костя, дурень ты эдакий, ну нельзя подпускать женщин к себе так близко. Да им вообще доверять сродни самоубийству! Побереги собственные нервы». Но все равно наступал на одни и те же грабли. Сближался, открывался, доверялся… Получал очередного друга из категории женского пола, а остальные друзья — мужчины, естественно — просто диву давались, почему я этим не пользуюсь? Я и сам не раз у себя это спрашивал, но так и не находил подходящего ответа. Может, мне отчаянно хотелось нарушить стереотип, утверждающий, будто дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. И я его нарушал, снова и снова, причем весьма удачно… До тех пор, пока кто-то из них в меня не влюблялся, и все тщательно построенные — по крайней мере, мной — дружеские отношения не катились ко всем чертям! Вот и с Катей произошло точно так же. Но, к счастью, мы смогли переступить через это и пойти дальше, причем не разными путями, а практически вместе, рука об руку. Еще четыре года назад я и представить себе не мог, что она может быть таким верным другом, талантливым работником, незаменимым помощником. Я благодарен ей за всю ту поддержку, что она оказывала мне на протяжении нашей дружбы. Жаль, что остальные не смогли сыграть по этому же сценарию. Впрочем, не мне их за это винить. И все же, женщины, как вы все-таки любите все усложнять… — Ладно, ты меня раскусила, — я был вынужден сложить оружие перед ее неподражаемым талантом дедуктивного мышления. — Но я абсолютно не вижу причин для паники, которую ты тут устроила! — Ты, должно быть, шутишь! — охнула моя подруга, чуть ли за сердце не схватившись. — Только посмотри на эти скатерти! Это же совсем не тот цвет, который мы заказывали! И вот снова эта неподражаемая женская способность. Хотя я бы даже назвал ее суперспособностью. Ну чем, скажите мне на милость, отличается персиковый цвет от абрикосового? Да ничем, в том-то и дело! Но нет же, ей нужно к чему-то придраться! Такое ощущение, что у нее, как и у миллионов других женщин по всей планете, стоит какой-то пунктик, обязательный к выполнению ежедневно и звучащий примерно так: «Усугубить и без того усугубленное, тем самым заставив окружающих меня ненавидеть». Другого объяснения уже просто нет. Но сказать об этом Кате — значит подписать себе смертный приговор, который придет в действие в ту же секунду в виде долгой, а главное, громкой лекции о том, как, почему, где и когда я был неправ. А предстоящий вечер был слишком важным, чтобы позволить себе подобное «удовольствие». — Солнышко, — в ход снова пошла моя тактика, но теперь придется некоторые пункты опустить, — впереди — то, к чему мы долго и усердно готовились. Я понимаю, что тебе хочется, чтобы все было идеально, но, поверь мне, этого не будет. Поэтому сделай глубокий вдох, выдох, снова вдох и снова выдох. Удивительно, но она без единого слова возражения последовала моим напутствиям и задышала глубоко и плавно, от чего ее грудь начала подниматься и опускаться так же изящно — деталь, которую я, как мужчина, не мог не заметить. И нет, меня не смущает то, что она — моя подруга. — Умница. Не трать время на эти глупости. Иди и займись остальными, не менее важными делами. Я на тебя надеюсь. Катя лишь покорно кивнула. Ну, вот же, может ведь, когда захочет! — Кстати, — я спохватился, когда моя подруга, а так же моя правая рука уже сделала пару шагов от меня, — перестань называть меня по имени-отчеству. И так все знают о наших близких отношениях. Не будь ребенком. Она пролепетала что-то вроде «хорошо, больше не буду» и поспешила скорее ретироваться, но все же от меня не укрылся факт появления на ее щеках румянца. Я позволил уголкам своих губ немного приподняться: обожаю, когда женщины краснеют из-за меня. Поддерживает веру в то, что остались еще в наше время скромницы. Я позволил своему взгляду провести уходящую вглубь зала рыжеволосую девушку. Должен отметить, что выглядела она восхитительно в своем классическом костюме мятного цвета с обтягивающей ее красивые бедра юбкой и черными босоножками на высоких каблуках, придающими ногам и телу в общем дополнительные процентов 40 стройности. Впрочем, она всегда выглядела безукоризненно, сколько ее помню. Была уверена, что чем человек лучше выглядит снаружи, тем, соответственно, он лучше внутри. У нас была масса дискуссий по этому поводу, ведь я с ней категорически не согласен, но достучаться до мозга этой чудной рыжей головки и изменить ее мнение мне так и не удалось. — Я так и не понял, — мысли о хорошем внешнем виде моей подруги прервал мужской голос, исходящий слева от меня. Я повернулся и увидел официанта, которому не повезло сегодня попасть под гнев Екатерина Николаевны. — В чем разница-то? Я слегка засмеялся и похлопал его по плечу, от чего тот вначале вздрогнул — видимо, не ожидал такого внимания от шефа. Босса. Начальника. Именуйте, как хотите, мне никогда не было до этого особого дела. — Не заморачивайся, дружище. Ни одна прелестница никогда не поймет, почему мы, мужчины, не можем отличить банановый цвет от лимонного. Для нас существует только белый, черный и семь цветов радуги. Все остальное — напрасные выдумки женщин. Он одобрительно закивал, очевидно, соглашаясь со мной. Да, действительно, мужчины не были настолько сведущи в цветовой палитре. Но вот я благодаря частому и довольно-таки тесному — и это вовсе не в сексуальном плане — общению с женщинами — был. А потому запросто мог ответить, какой из лаков лилового цвета, а какой — лавандового. И я даже не знал еще толком, благодарить или ненавидеть за это представительниц совсем не слабого пола.