***
Девушка чуть-чуть отодвинула тяжёлую портьеру и выглянула на балкон. К её бесконечной радости, тот был пуст, и Кларисса, облегчённо вздохнув, быстро проскочила туда. После духоты зала летняя ночная прохлада опьяняла, манила, окрыляла. Ветер легонько потеребил тёмные локоны, тронул ленты на платье, нежно коснулся лица девушки, донося до неё тягуче-сладкий аромат чайных роз и магнолий. Сад как будто спал, окутанный дремотной тишиной, и даже звуки музыки, приглушенно доносившиеся из бального зала, не нарушали этот покой. Кларисса подошла к балюстраде и оперлась на нее. Гладкий камень приятно холодил разгоряченные ладони. Взгляд девушки бегло прошёлся по мощёным садовым тропинкам внизу, по ровно подстриженным цветущим кустам, по раскидистой кроне кипариса, который рос совсем недалеко от балкона, и метнулся наверх, к небу, где, словно ухмылка, одиноко висел тонкий серп полумесяца. Несмотря на поздний час звёзд почти не было видно. Зато нижний город был как будто охвачен пожаром. В ночь летнего солнцестояния горожане старались зажечь как можно больше огней, будто призывая солнце задержаться подольше, и сейчас взору Клариссы открывалось целое море света, поглотившее всё подножие холма, на котором была построена Арни. А в этом море играла музыка, плясали и смеялись разноцветные маски, взрывались большие хлопушки, осыпая толпу конфетти, маленькими леденцами или даже монетками. По улицам разносились ароматы жареного мяса, свежего хлеба и фруктов, а вино, как говорится, лилось рекой... До юной девицы не доносились даже отголоски этого праздничного хаоса, царящего за стеной высокого города, но живое воображение продолжало рисовать яркие картины. Кларисса мечтательно вздохнула. Как же ей хотелось сейчас оказаться там, внизу! Скрыть лицо под маской какого-нибудь фантастического зверя, открыто смеяться и наслаждаться праздником вместе с остальными горожанами, а не здесь, во дворце герцога Нортрема, где каждое движение и каждое слово диктуется этикетом, а все разговоры сводятся к политике или новой моде. "Ах, леди Кэролайн, Вы сегодня так обворожительны!", "Баронесса, Вы слышали, что этой осенью в моду войдут кружевные чепчики? Да-да, такие, какие носят в долине Тамоа", "Милорд, не кажется ли Вам, что торговая политика троллей становится слишком агрессивной? И орден волчьих рыцарей снова требует устроить охоту на вампиров!". Девушка презрительно скривилась. Казалось, все эти благородные дамы и господа, собравшиеся сейчас во дворце, понятия не имели о том, что означает слово "веселится", а благодаря дяде этой возможности была лишена и она. - Кларисса, милая, вот ты где! - девушка едва не застонала. Обернувшись, она увидела герцога Нортрема. Дядя, как всегда, улыбался одними уголками губ, но блеклые серые глаза оставались холодными и будто неживыми. Кларисса вымученно улыбнулась и сбивчиво пролепетала: - Здравствуйте, дядя. Я вышла ненадолго. Мне стало дурно, - как бы подтверждая свои слова, девица тяжело вздохнула и коснулась рукой груди. Она сказала почти правду. Туго затянутый корсет, душный зал, в котором было не продохнуть из-за сильных и тяжелых ароматов парфюмов, свели бы с ума даже демона. Герцог сочувственно покачал головой. - Надеюсь, вам лучше, моя дорогая? - Да, благодарю за беспокойство. Сожалею, что заставила Вас волноваться, - Кларисса скромно потупила взор и подошла к мужчине. - Ну что вы, девочка моя, какие пустяки! Пройдёмте-ка обратно в зал. Юный граф Као весь вечер безнадёжно мечтает пригласить вас на танец, - герцог отодвинул портьеру и жестом пригласил девушку пройти в помещение. Ей же в тот момент больше всего хотелось упасть замертво или сбежать на край земли. Граф был юным разве что по меркам эльфов, но и в этом Кларисса сомневалась. Конечно, в светлых, цвета пшеницы волосах не было седины, да и морщины не тронули лицо с такими острыми чертами, что девушке невольно показалось, будто всё оно состоит из сплошных углов. Но в глазах Кларисса заметила то знакомое выражение, которое нередко ловила во взгляде дяди - выражение осознания и понимания всего, присущее только старикам. Люди с таким взглядом любят поговорить на жутко серьёзные темы, причём слушают больше себя, нежели собеседника. Эльфы, как оказалось, тоже. Стоило паре сделать несколько первых шагов менуэта, как граф завёл разговор: - Герцог организовал прекрасный бал, не так ли, прекрасная Кларисса? А правда ли, что Альбер Нортрем приходится вам дядей? - девушка лишь сдержанно кивнула. Она уже догадывалась, о чём сейчас заговорит её партнёр. - Удивительный человек! Чего только стоит его участие в десятилетней войне с троллями! А договоры с Орлиным герцогством и южанами-кочевниками? Думаю, они войдут в историю. Так много сделать за столь малое время! Кларисса только задумчиво хмыкнула. Возможно, для графа и в самом деле прошло мало времени, но для герцога Нортрема это была вся жизнь. Десятилетняя война имела место почти сорок лет назад, торговый договор с "орлами" - лет двадцать тому, ещё до рождения девушки. Это действительно была история. Рассуждения девушки прервала новая реплика эльфа: - Но по-настоящему большое достижение - его переговоры с небесным королевством. Поразительно! Неужели, навы и в самом деле хотят открыть торговый путь в Эвридию? - граф пристально посмотрел на девушку, ожидая ответа. Та, смутившись, опустила глаза и тихо пробормотала: - Возможно... Не знаю. Дядя не рассказывает мне о своих делах, не желает беспокоить, - а ещё герцог предугадал, что сотрудничество с обитателями летающих городов этим вечером станет второй актуальной темой для разговоров, после кружевных чепчиков, конечно. Ещё бы! Чтобы привыкшие к изоляции навы вдруг стали сотрудничать с "приземлённым" населением континента? Невиданно! И орден Волка, сборище рыцарей-фанатиков, люто ненавидящих навов едва ли не больше вампиров, молчит. О том, чего стоила эта договоренность, ходили разные слухи. Одни утверждали, что герцог отдал душу демонам, другие - что самим навам. Третьи утверждали, что так называемое небесное королевство заберет часть территорий Эвридии (о том, зачем тем, кто прекрасно чувствует себя в летающем городе, понадобились земли, почему-то, не говорилось). Вопросов было больше, чем ответов, а герцог Нортрем не спешил прояснять ситуацию. Эту тайну он хранил с едва ли не большей тщательностью, чем королева - тайну о количестве своих любовников. О последних хотя бы знали некоторые из приближённых к Её Величеству дам. К счастью Клариссы, граф не стал дальше расспрашивать девушку. Правда, он и не замолчал, но всё оставшееся время до конца танца девушке удавалось пропускать его слова мимо ушей. Кларисса с нетерпением ожидала, не пригласит ли её кто-нибудь ещё, что позволило бы хотя бы на время скрыться от навязчивого гостя, когда герцог жестом приказал музыкантам замолчать. - Дорогие гости, прошу пройти в сад. Вот-вот начнётся фейерверк. Девушка благодарно улыбнулась дяде и вместе с ним покинула опостылевший бальный зал. Они вышли как раз вовремя - в небо стремительно взлетела яркая точка и, почти долетев до луны, взорвалась тысячью сиреневых огней. За ней полетели другие: золотистые, как брызги белого вина, огненно-красные, кобальтово-синие. Тысячи и тысячи разноцветных искр загорались на фоне чёрного неба и, падая, гасли. Иногда складывались необычные картины, вроде цветов, или горящих фениксов, или драконов. Кларисса, как завороженная, глядела на эту эфемерную, неуловимую красоту. Огни были так близко, что их, казалось, можно было коснуться рукой. Девушка единожды даже протянула руку, чем вызвала сдержанный смех у своего дяди. К слову, Альбер Нортрем любовался, скорее, не фейерверком, а своими гостями. Внимательный взгляд его не упускал ничего и никого. Могло показаться, будто он видит и слышит всё, всякий шёпот и каждый взгляд, а напряжённо сомкнутые губы выдавали беспокойство. Но единственная, кто мог это заметить, стояла спиной к мужчине и, радуясь совсем как ребёнок, наблюдала, как вспыхивают и гаснут цветные огни.***
В камине весело потрескивал огонь, его отблески отплясывали безумные танцы на мягком ковре, на старомодной (если не сказать - старинной) мебели из резного тёмного дерева, на обитых перламутрово-серой тканью стенах кабинета. Несмотря на жаркое, засушливое лето, хозяин не изменил своей привычке перед сном сидеть в кресле у очага с бокалом вина. Сейчас вино стояло на небольшом столике, и неясный свет от камина и нескольких свечей создавал в нём кроваво-алые блики. Герцог Нортрем сидел лицом к огню, прикрыв глаза и склонив голову, так что несколько седых, почти белых прядей упали на покрытое паутиной морщин и старых шрамов лицо. Случайному наблюдателю могло показаться, будто мужчина спит, однако его чуть узловатые пальцы беспокойно барабанили по колену - привычка, выражавшая крайнюю обеспокоенность и задумчивость герцога. Часы за спиной мужчины пробили трижды. Бал закончился почти час назад, а в воздухе всё ещё витал запах гари, алкоголя и дикого смешения парфюмов. Не это ли мешало господину Нортрему уснуть, несмотря на усталость, огромной горой навалившейся ему на плечи? Быть может, старика волновала судьба его родины? Или юной племянницы? Клариссе только недавно исполнилось семнадцать, но на сегодняшнем празднике уже три представителя знатных фамилий выразили желание породниться с герцогом путём брака своих отпрысков с юной красавицей. Альбер Нортрем нахмурился, представив, как скажет об этом девушке. Кларисса была совершеннейшим ребёнком, как бы герцогу ни хотелось думать иначе, и вряд ли она обрадуется перспективе стать чьей-либо женой так рано. В этом возрасте девушки ещё склонны мечтать о принцах из далёких земель и о вечной любви. Жаль, что жизнь так быстро обманывает эти ожидания. Герцог тяжело вздохнул и огляделся. В кабинете царил полумрак, очаг создавал больше теней, чем света, равно как и свечи. Разглядеть хоть что-нибудь не представлялось возможным, хоть герцог в свои годы на зрение не жаловался. Мужчина уже хотел было встать и отправиться спать, как вдруг краем глаза заметил, как одна из теней шевельнулась. Герцог замер, пристально вглядываясь в тёмный угол. - Прошу прощения за столь поздний визит, Ваша Светлость, - чей-то голос насмешливо поприветствовал герцога. Старик дернулся, пытаясь взять нож с каминной полки, но его запястье перехватили и крепко сжали длинные пальцы. - Я бы не советовал Вам этого делать. Как и звать на помощь. Вы же не хотите потревожить свою дражайшую воспитанницу? Она так сладко спит в своей постели! Герцог стремительно побледнел. Сиплым от волнения голосом он едва смог выговорить: - Что ты с ней сделал, мерзавец?! Голос за спиной коротко рассмеялся. Колкий, неживой смех ранил больнее шпаги, острие которой незнакомец приставил к боку Нортрема. - Не волнуйтесь, юная герцогиня цела и невредима, спит в своей комнате и видит, должно быть, десятый сон. Однако Вам стоило предупредить её не открывать окна, когда Вы ждёте гостей. А Вы ведь ждали, не так ли? - незнакомец отпустил руку мужчины и, сделав несколько шагов, вышел на свет. Герцогу мимо воли подумалось, что это был вовсе не человек, а очень густая тень. Чёрные одежды без единого отличительного знака, глубокий капюшон скрывал лицо, и даже руки были в тонких кожаных перчатках, конечно же, чёрного цвета. Воспоминание о цепких пальцах на запястье вернуло мужчину к действительности: стоящая перед ним фигура была из плоти и крови. Незваный гость медленно опустил шпагу и сел в кресло напротив герцога. - Я наслышан о вашем гостеприимстве, Ваша Светлость. Бал удался на славу, поздравляю! Однако мне бы не хотелось занимать Ваше время больше, чем это необходимо. Итак... Где оно? Мужчина в чёрном наклонился к старику, однако тот и бровью не повёл. - Понятия не имею, о чём идёт речь. - Многоуважаемый герцог, уверен, что вы прекрасно поняли меня, - незнакомец раздражённо откинулся в кресле и чуть повернул голову в сторону камина, над которым была вывешена целая коллекция различного оружия. Кинжалы с рукоятями, инкрустированными драгоценными камнями, меч с лезвием, загнутым наподобие серпа, серебряная эльфийская шпага, короткий лук и стрела, метательный нож - сувениры и подарки от "друзей" из других государств. А в центре, среди этого дорогого, но, по большей части, бесполезного великолепия висел простой одноручный меч, из тех, которые вручают выпускникам военных академий или молодым лейтенантам. Навершие меча украшала бронзовая орлиная голова. - Это тот самый? В голосе мужчины послышалась не то затаённая печаль, не то с трудом сдерживаемая ярость. Герцог не ответил - его ночной гость не нуждался в ответе. Светло-серые, почти бесцветные глаза с некоторым равнодушным спокойствием наблюдали за тёмной фигурой, когда та резко вскочила и, сделав пару шагов по комнате, подобно ворону стремительно подлетела к герцогу и нависла над ним. - Я не собираюсь играть в Ваши игры, Нортрем, - человек в чёрном не говорил - зловеще шипел, как огромная разъярённая гадюка. Возможно, иной бы испугался уже одного только тона незнакомца, но Его Светлость воспринимал всё с хладнокровием заключённого, поднимающегося на плаху. - Где артефакт? - У меня ничего нет. Незнакомец презрительно хмыкнул и, вероятно, усмехнулся. - Я бы мог Вам поверить, но мы оба знаем, что Вы солгали. Союз с Алероной. Ха! Неужели Вы думаете, что мы не знаем, какова цена этого союза? И как вам только удалось убедить Его Величество отдать навам такую вещь? Итак... - Человек начал говорить медленно, растягивая каждый слог, и слова эти были похожи на тягучую ядовитую патоку. - Где шкатулка? Или, быть может, мне стоит позвать сюда Вашу прелестную племянницу? Кому, как не юной девушке, знать о красивых безделушках! - Не смей, подонок! - Герцог вскочил и схватил с каминной полки нож для бумаг. Отчаянный бросок на незваного гостя закончился лишь откинутым капюшоном. Лицо, открывшееся мужчине, было искажено гневом. Миндалевидные глаза неопределённого цвета сузились, бледные губы скривились в злобной ухмылке, а острый кончик носа нервно подрагивал, как и заострённые эльфийские уши. Эльф легко выбил из рук мужчины нож и без особого труда припечатал того к стене, схватив за горло. Герцог начал задыхаться, но длинные, куда длиннее человеческих пальцы и не думали отпускать его. Из последних сил мужчина просипел: - Не смей даже пальцем тронуть Клариссу! Ночной гость усмехнулся и немного ослабил хватку. Сложившаяся ситуация его как будто забавляла. - Не сравнивай меня с собой, старик! Я не детоубийца. А вот ты, интересно, успел ли уже забыть, как вместе со своими "благородными" рыцарями вырезал целую деревню? - За свои грехи я сам отвечу перед Древними. А ты? Сможешь ли ты, Норвин-Отступник, оправдаться на их суде? Эльф дёрнулся. Имя, с омерзением сорвавшееся с губ Нортрема, ударило его как пощёчина. Лицо Норвина стало похоже на каменную маску. Маску, которую, как огромная трещина, пересекал рваный шрам на правой щеке. Пальцы плотнее сомкнулись на шее герцога, вновь мешая дышать, с тихим лязгом шпага опустилась в ножны, а в свободной руке мелькнул нож. Блестящая сталь резко прошлась по запястью Его Светлости, разрывая полупрозрачную ткань рубашки и обжигая кожу. На белом шёлке проступило алое пятно, с каждой секундой всё больше расползаясь. На пол упало несколько капель крови. Альбер Нортрем побледнел, на лбу выступил пот, однако говорить он ничего не стал. Вместо него заговорил эльф. - Умереть быстро и с честью или медленно истечь кровью, корчась в предсмертной агонии? Ты видел, каково это. Ты знаешь, каково это. Не твой ли меч испил больше крови, чем все оставшиеся ещё в живых вампиры вместе взятые? Могу и твою драгоценную Клариссу позвать, чтобы она попрощалась с любимым дядей. Где шкатулка?! Нож снова полоснул по руке, на сей раз - по другой. У ног мужчин собралась уже небольшая лужа крови, и герцог готов был вот-вот потерять сознание. Впрочем, этого сделать ему не позволил Норвин. Эльф разжал пальцы, и мужчина сделал судорожный вздох. Где-то в конце коридора, ведущего в кабинет, послышались чьи-то шаги. Оба мужчины посмотрели на дверь: герцог - с тревогой, эльф - с азартом. Старик поднял трясущуюся руку и указал на портрет молодой женщины в скромном синем платье. Женщина была удивительно похожа на юную Клариссу. Почти шёпотом герцог произнёс всего два слова: - За портретом... Норвин перевел взгляд с герцога на портрет и удовлетворительно кивнул. Отпустив мужчину, он в два шага пересёк кабинет и отодвинул картину. В маленькой нише и вправду лежала небольшая деревянная шкатулка. Позолота на ней давно облупилась, да и некоторые из драгоценных камней, украшавших крышку, вывалились, но вещица всё равно поражала своей изящностью и тонкостью резьбы. Эльф с величайшей аккуратностью опустил находку в сумку на поясе и повернулся к хозяину кабинета. Герцог сидел, прислонившись к стене, и тяжело дышал. Его одежда вся была перепачкана кровью, а вот лицо было белее бумаги. Фигура в чёрном подошла к камину и, недолго думая, сняла меч из центра. Эльф несколько раз взмахнул мечом, будто пробуя его, а затем одним резким движением всадил клинок прямо в сердце Нортрема. Герцог дернулся и тут же обмяк. Серые глаза остекленели, запечатлев в себе последнее выражение - выражение покоя. Норвин склонился над убитым и, закрыв ему глаза, вложил в руку меч. Клинок, искалечивший одного и убивший другого, чуть звякнул, коснувшись пола. Эльф накинул капюшон и вышел из кабинета - через окно.***
Ночь темнее всего перед рассветом. Темнее и тише. Там, где ещё несколько часов назад всё тонуло в ярком свете факелов, фонарей, свечей и костров, где безумной какофонией гремела музыка, и смех, и грохот фейерверков, и звон разбитой посуды, сейчас царила глубокая, тёмная и глухая ночь. Месяц уже давно закатился за горизонт, да и без того тусклые звёзды тоже почти угасли. На улицах копошились тени: не то пьянчужки, ползущие домой, не то крысы, роющиеся в кучах мусора в поисках еды. С одной из крыш сорвалось нечто и, несколько раз хлопнув крыльями, исчезло в темноте. На город опускался туман, холодный и густой. Кто-то шёл по мощёной камнем дороге, шаги глухо отзывались в тишине. За углом раздался женский смех и тут же оборвался, сменившись тихим стоном. У городской стены послышался громкий храп - стражники, закрыв ворота на засов, крепко уснули. От них разило пивом и горелым маслом. Впрочем, это были далеко не худшие "ароматы". Холодный ночной ветер безжалостно разносил запахи гниющих овощей и фруктов, тухлого мяса, рвоты и испражнений и запах крови с характерным привкусом металла. А ближе к восточной части города в эту вонь примешивались ещё и запахи болотных газов и гниющей плоти - крыс здесь травили постоянно, а вот уборкой дохлых тел никто не озадачился. Где-то невдалеке моргнул огонёк. Один раз, второй, третий. Тень, шагающая, а точнее - почти летящая над мостовой, ускорилась. Огонёк при более близком рассмотрении оказался масляным светильником в руках заспанного и в целом весьма неопрятного тучного мужчины. Свободной рукой человек придерживал за поводья гнедого коня. Тот нетерпеливо топтался на месте и изредка тихо ржал. "Тень", приблизившись к этой паре, легко взобралась на коня и протянула мужчине кошелёк с, судя по весу, внушительной суммой. Человек забрал деньги, на грани подсознания отметив у незнакомца лишние фаланги на пальцах - отличительную черту эльфов. Всадник кивнул, и маленький отряд тронулся в путь: мужчина с фонарём шёл впереди, освещая дорогу, конь со своим неразговорчивым наездником мерно шагал чуть поодаль. Проводник петлял между лачуг с такими покосившимися стенами, что, казалось, они вот-вот повалятся на бок; проходил мимо лежащих под открытым небом людей, истощённых и едва живых, но с блаженной улыбкой на лице; обходил сточные канавы, хаотично вырытые то тут, то там. Чем дальше шли путники, тем больше грязи и нищеты было вокруг, хотя, подумать только, куда уже больше? Мужчина с фонарём вывел эльфа к городской стене. Здесь из-за постоянной влажности и испарений болота она была не столь крепка и непоколебима, как в других частях Арни. И здесь за заброшенным домом с проломленной крышей находился лаз, остаточно большой для того, чтобы мог проехать всадник. Человек дождался, пока эльф отъедет немного, и, развернувшись, пошёл обратно. Цокот копыт за спиной смолк, вместо него послышался металлический лязг и прежде, чем мужчина успел обернуться, его в спину с большой силой ударило нечто острое. От неожиданности перехватило дыхание, подкосились ноги. Человек отчаянно попытался сделать вдох, но вместо этого безвольно упал на землю. Из его спины торчала рукоять метательного ножа. Звякнул, разбившись, светильник. Масло ярко вспыхнуло, поджигая одежду и чуть тронутые сединой рыжие волосы. Из искривившегося рта тонкой струйкой потекла тёмная кровь. Испуганно заржал конь и, погарцевав на месте, шагнул в тень лаза. Топи у стен сверкающей столицы появились сравнительно недавно, чуть больше полувека назад, но рассказывали о них многое: и то, что это влюблённый в короля дух вод решала поселиться ближе к возлюбленному, и то, что это проклятье тролльей ведьмы. Ходил даже слух, будто Арни скоро уйдёт под землю, или её поглотит море (тут слушатели обычно ехидно ухмылялись - до ближайшего - Золотого - моря было не меньше пяти дней пути). Нередко можно было услышать о монстрах, блуждающих по болоту, и о неупокоенных душах, скитающихся там же. И мало кого волновало, что топь не столь велика, как её описывают, и что даже дети гораздо реже ранятся там, чем в самой столице. Городским легендам нужна была почва для роста и расцвета. Однако, легенды легендами, но ходить по болотам ночью не решались даже сумасшедшие. Желающих сгинуть в трясине не находилось. И всё же, этой ночью, в предрассветный час на болоте можно было заметить слабый голубой огонёк и чёрного всадника на чёрном коне. Суеверные, заметив силуэт, осенили бы себя защитным знаменем, если бы в это время нашлись бодрствующие. Но таких не было, и всадник проехал через зловещие топи незамеченным, после чего скрылся среди холмов. Уже близился рассвет, когда путник повстречал на дороге небольшой отряд: шесть воинов в чёрных доспехах и с эмблемой алого дракона на груди. Возглавлял их человек на белом скакуне. За спиной его развевался кроваво-красный (а в темноте - почти бордовый) плащ, лицо же скрывал шлем, украшенный перепончатыми драконьими крыльями. Тёмный всадник кивнул предводителю и подъехал ближе. - Ты добыл? - Голос рыцаря звучал глухо из-за шлема, но и шлем не мог скрыть властность и самоуверенность тона. - Разумеется, повелитель Эйр, - собеседник отвечал слегка язвительно, давая понять, что не подчиняется никому, кроме себя. Названный Эйром проигнорировал пренебрежительный тон и нетерпеливо забарабанил пальцами. Тёмный хмыкнул и извлек из сумки на поясе небольшую деревянную шкатулку. В холодном свете небольших шаров, прикреплённых к сёдлам собравшихся, драгоценные камни, украшавшие предмет, лишь тускло переливались, но это нисколько не умаляло красоты вещицы. Предводитель протянул руку и осторожно взял шкатулку, против воли вздрогнув при виде кисти своего подчинённого - не так-то легко привыкнуть к тонким и куда более гибким, чем человеческие, пальцам эльфов, да ещё и с четырьмя фалангами вместо трёх. - Итак, Норвин, шаг сделан. Обратной дороги не будет - этот мир уже рушится под нашими ногами. И скоро мы перевернём его! Эльф ухмыльнулся, но не ответил. Напыщенные речи человека его не вдохновляли. Люди вообще слишком много говорят для столь короткой жизни. Однако со шкатулки Норвин не спускал взгляда. Такой маленький предмет - и так много силы он таил! Магия, способная повернуть вспять само время, была в его руках. Была. А теперь находилась в руках самодовольного чародея, самопровозгласившего себя Сыном Дракона. Глупец да и только! Но у него была способность воспользоваться этими чарами, чего нельзя было сказать об эльфе. - Совсем скоро мы изменим сам ход истории. Совсем скоро. Королевства падут, древние силы преклонят колени перед нами, и будет создан новый порядок! О том, какое место уготовано в этом порядке ему, Норвин не спрашивал. Он сам выберет место, когда придёт время. А пока... Пока восемь мужчин двигались навстречу восходящему солнцу и казалось, что земля вокруг и в самом деле пылает.***
Кларисса спала очень тревожно и рано проснулась. Солнце ещё не успело встать, когда она в домашнем платье прямо поверх ночной рубашки вышла из своей спальни, ведомая странным, пугающим чувством. Не до конца осознавая, что происходит, девушка прошла в кабинет герцога. За ней, не менее взволнованная, чем сама Кларисса, шла служанка. Почувствовала ли женщина ту же тревогу или просто опасалась за здоровье юной госпожи? Девушка осторожно приоткрыла дверь, заглянула и, стремительно побледнев, отпрянула. Картина, что открылась её взору, ужасала. Альбер Нортрем сидел на полу напротив двери. Глаза закрыты, кожа отливала синевой, морщинистые руки, такие сильные, какими их помнила Кларисса, сжимали старый меч. Одежда Его Светлости была перепачкана кровью, а на груди зияла рана. Служанка едва успела придержать девушку, когда та, испуганная и отчаявшаяся, начала терять сознание. Пожилая женщина что-то крикнула, созывая остальную прислугу, но Кларисса, казалось, этого уже не слышала. Она с ужасом смотрела на тело дяди, не зная, что думать, что делать. Из-под ног как будто выбили опору, и девушка отчаянно пыталась ухватиться за что-нибудь. Примчавшиеся слуги накрыли тело белой простынёй, кто-то поднёс к лицу девушки нюхательную соль. Кларисса вздрогнула и непонимающе огляделась. - Госпожа, с Вами всё в порядке? Миледи Кларисса? Девушка резко отстранила чужую руку и, чуть пошатываясь, встала. - Герцогиня, - Кларисса попыталась проглотить огромный ком, стоявший у неё поперёк горла, но тот никуда не делся, продолжая сдавливать голос. - Теперь уже герцогиня.