И только имя твоё я в кармане ношу

И только имя твоё леденцом за щекой Одинокий путь мой скрасит долгой зимой, И вот я снова один, теперь уже навсегда, Сам себе господин и покорный слуга.

      Сидя в полупустом баре, с недопитым бокалом дорогого виски, я размышлял о своей жизни. Возможно я подлец, негодяй, бесчувственный и не умеющий любить человек, но что делать мне, если никто из них, а их было десятки, сотни, тысячи - не смог меня зацепить? Как их звали? А разве у таких, как они бывают имена? Разве глупым, бесцветным, ничего не представляющим из себя оболочкам нужна такая индивидуальность, как имя?       Я звал их по-разному, до абсурда просто и безвкусно, до тошноты, до неприличия банально. Зайки, рыбки, детки, малышки, киски – их было столько, вот таких - безликих, безымянных, ненужных мне. Я был с ними неделю, иногда чуть больше. Они были влюблены в меня и закрывали глаза на все мои выходки, а я… а что собственно я? Я просто получал то, чего хотел, я просто пользовался тем, что предлагали мне бесплатно, отдавая всё, что у них есть. Хотя, что может быть у бездушных кукол? Быть может, частичка душевной теплоты, которая растворялась в моём хладнокровии? В любом случае, они уходили от меня другими людьми. Были и те, у кого не было даже этого огонька. Я называл их просто сучками или дешёвками, как правило, с такими я сталкивался нечасто, просто проводил с ними всего одну ночь. Ночь, которая ничего не значила в моей жизни, а им помогала заработать денег. Меня могут осуждать и винить в излишней жёсткости, но разве это плохо? Это обычная благотворительность, это просто круговорот денег в природе. За всё в нашей жизни приходится платить по счетам. Рано или поздно, будь то Бог или Дьявол, выпишет тебе чек, плата за который будет твоя никчёмная жизнь.       Я продолжал жить так изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, но потом я встретил её. Что я почувствовал тогда? Кажется, это было непонимание и, возможно, капелька удивления. Девочка-ураган, живая, яркая, просто другая. Она привыкла отдавать себя без остатка, никогда не требуя ничего взамен. Она хотела окружить меня заботой, теплом, лаской, уютом, любовью, а я… я просто позволял ей это. Мне хотелось сломать её, вывернуть наизнанку. Я, словно злой гений, маньяк, безжалостно ковырялся в её внутреннем мире, потому что хотел понять то, что было ново, то, что было пока скрыто от моего разума. Моей целью было разобрать её по частям и узнать, как работает этот непонятный мне механизм.       Я пытал её два месяца, целых восемь недель, шестьдесят долгих дней и пятьдесят девять бессонных ночей. Я выпивал её до капли, вытирал ноги об её веру, разрушал её надежду, нетронутой оставалась только любовь, именно любовь, не влюблённость или простое увлечение, как у всех, кто был до этого, а то высокое и светлое чувство, всепоглощающее, всепрощающее, такое странное и незнакомое мне. Я пытался выкорчевать его из её сердца, но оно засело так глубоко, так плотно. Тем не менее, я видел, что ей становилось всё тяжелее, я перекрыл ей кислород, не позволял дышать, не позволял жить, а лишь существовать рядом с таким, как я. Холодным, бездушным, скупым на комплименты. Она была очередной «зайкой», очередной безымянной картинкой, но в этой картинке жила душа. Я помню тот день, когда моя игрушка сломалась, хрясь и всё… разбилась от моих жестоких и беспощадных рук, и тысячи осколков разлетелись по квартире – это были слёзы, слёзы её души.       Когда она уходила, она шокировала меня ещё больше. Вогнала в ступор одной только фразой, такой странной своей просьбой… Все другие просили денег, просили позвонить, просили последнего секса, просили… да что угодно, но только не того, что попросила она, в последней наш совместный вечер.       Развернувшись на пороге и заглянув в мои глаза, она прошептала, так тихо, что я едва разобрал её последнюю мольбу:       - Ятен, просто скажи моё имя…       Четыре слова врезались в мою память, и засели там. Обычная фраза, такая простая и одновременно такая сложная.       Ты не стала дожидаться ответа, а просто тихо притворила за собой дверь и ушла, ушла навсегда, а у меня на губах застыло твоё имя.       Я наивно полагал, что сломал тебя, растоптал и выбросил на помойку, но это было не так. Ты, даже не подозревая об этом, поступила со мной гораздо хуже. Ты заставила меня задуматься, заставила помнить о тебе. Ты ушла, оставив свой след в моей душе, ни о ком из тех, других, я не вспоминал так, как о тебе.       Единственное, что я не мог позволить тебе сделать – это победить до конца. Это было игрой, такой упоительной сладостной игрой, в которую я продолжал играть до сих пор, уже без тебя. Это была моя игра, и я должен был победить в ней.       Я так и не назвал твоё имя, так и не попробовал его на вкус, так и не услышал это мелодичное сочетание букв, даже про себя я так ни разу и не произнёс его, но я так хотел этого, грезил этим, желал больше всего на свете. Чёрт возьми, я хотел закричать его, хотел почувствовать лёгкую вибрацию этих шести букв, хотел насладиться его солоновато-горьким привкусом, который оно оставит у меня во рту. Но я не сдался, я не назвал, не проронил ни звука. Молчал, как партизан, прятал его в укромные места, в самые потаённые уголки сознания, скрывал от любопытных глаз и только в такие вот минуты слабости, бесполезные ночные посиделки в баре, с бокалом алкоголя и сигаретой в руках, я доставал его из своего потайного кармашка и силился произнести. Но я не мог позволить, чтобы оно смешалось с этим перегаром, с грязью и пороком, нет, не здесь, не сейчас, возможно, когда-нибудь, однажды, в другой жизни оно сорвётся с моих губ и улетит к адресату, к той, которая, уверен, любит и ждёт до сих пор.       А сейчас, здесь, в этой реальности я убираю его ещё дальше, чем оно было до этого, встаю из-за барной стойки и отправляюсь к очередной безымянной девице. Ты не победила, не смогла. Произнести твоё имя – это всё равно, что признать то, что ты что-то значишь для меня, произнести его, это всё равно, что сказать, что ты индивидуальность и личность, но ты пустое место, ты никто, слышишь, никто... (МИНАКО…)