until the lights go out

Улыбаясь, Чоноп сидел в кабинете следователя, закинув ногу на ногу. - Да они сами виноваты. Зачем они подталкивали меня к тому, чего мне не хотелось делать? Зачем они говорили то, после чего у меня не было другого выхода, кроме как убить их? Химчана было убить легче всего. Я заранее купил препарат, который в нужных дозах резко понижает давление и быстро приводит к остановке сердца. Именно его я и подсыпал ему в сок. А когда я подкараулил Гука, то такое бы не прокатило, вы сами понимаете. У меня был с собой пистолет, а зимой темнеет рано. Я стоял под навесом летней беседки и целился ему прямо в сердце, но чертов собачник спугнул меня. Какая жалость, - Чоноп тихо рассмеялся, - я, не знающий промахов в стрельбе, промахнулся. Глушитель щелкнул, его..ха-ха..возлюбленный упал, тихо проскулив от боли. Какая же это была восхитительная песня для моей души. Он скулил как жалкая шавка и задыхался. Не сердце, так легкое. Я прострелил ему лёгкое. Кровь струилась по белоснежному снегу и это было прекрасно. Енгук выглядел просто прекрасно. И я выстрелил ещё, пуская новые реки крови. И я бы выстрелил ещё и ещё, но, увы, мне пришлось скрыться. Чоноп прекрасно владел собой. Ни тени смущения, ни грамма неловкости. Ни страха, ни отчаяния. А ведь его уличили в совершении двух убийств. Поразительное хладнокровие. Неужели ему безразлична перспектива оказаться за решеткой? Он даже не отпирался, с легкой улыбкой рассказывая о своих действиях. Потом уже полиция поняла, что этот молодой юноша так глубоко погрузился в собственную ненависть, что был не способен ни на какие другие чувства. Эти другие чувства придут к нему позже, может быть, через несколько дней, проведенных в камере под арестом. Тогда он вынужден будет понять, что та жизнь, в которой он ненавидел и мстил, закончилась, и началась иная жизнь, совсем непохожая на прежнюю. Мун Чоноп решал собственные проблемы, попутно разрушая жизнь незнакомых ему людей, и нужно время, чтобы он это осознал. Тогда придет и страх, и ужас, и отчаяние. А пока он еще храбрится, играет в суперпарня, пытается показать, какие все кругом ничтожные и мелкие по сравнению с ним. Такие ничтожные и мелкие, что перед ними и признаться в убийстве можно. Конечно, признаваться он начал не сразу. Но прокурор его дожал. Рассказывал он о своих действиях долго и с удовольствием. И ему дали срок на 15 лет.

***

- Енгук-хён, как ты? - Дэхён сидел на краю кровати парня и чистил ему апельсин. - Врач сказал, что ничего серьезного с тобой не будет, так как ничего особенно жизненно-важного не задето, но ты всё равно какой-то бледненький у меня. - Дэш, бро, выстрели кто-нибудь в тебя, то ты бы тоже не был таким говорливым, щекастым и румяненьким. - Понял, понял, - Чон разложил апельсин по долькам и протянул блюдце Гуку. Енгук был грустный, угрюмый и какой-то пустой. Дело не в том, что из его тела вылилось много крови или он ощущал временами недомогания, а он просто скучал. Скучал по Химчану, с которым проводил в последнее время каждые дни, которого полюбил всем сердцем. Так искренно, так нежно. Он же хотел заменить ему всех его родителей, чтобы тот не чувствовал себя одиноким. Они же думали жить вместе. А Химчан теперь к нему даже и не заходит. Дэхен понимал тяжесть Гука. Ему очень сильно хотелось рассказать о том, почему Химчан не отвечает на его звонки и не заходит, но они с ребятами договорились молчать пока Бану не полегчает. В газете написали о смерти Хима, о его теле, найденном под аркой, но парни пытались пресечь все его попытки достать газеты или убежать поздним вечером из больницы. Они постоянно находились с ним рядом и пытались развеселить, но, как правило, всё тайное становится явным. Гука выписали. Прошел месяц со смерти Хима. Ребята уже не могли молчать и были вынуждены всё ему рассказать. Сидя в студии Гука, друзья выложили ему всю правду со всеми подробностями: и данные из газеты, и слова следователя, и свои мысли. Да. Неудачник Гук. Он опять потерял его, своего теплого и доброго Химчана. Но теперь уже потерял навсегда. Его не вернешь. Никогда больше не услышишь его смех, никогда не обнимешь, не увидишь улыбку, не поцелуешь губы, не прижмешься во сне. Гуку даже казалось, что он больше никогда не сможет ни кого полюбить. Но время неумолимо летит вперед.

***

Многие говорят что время лечит, возможно это действительно так. Со смерти Хима прошло несколько лет. Друзья исправно навещали могилу друга. Дэхен даже жертвовал свои чизкейки, боясь что Хим голодает там, а теплый Ендже как-то притаранил на могилу крепкий мокко, который так любил Химчан и просидел у него тогда с утра и до обеда, рассказывая как у него дела в универе и как он лихо написал диплом. Мелкий Джело постоянно жаловался ему на свои неудачи. Недавно он сломал уже десятый скейт, а с ним и правую руку. Экран телефона также был недавно реанимирован. Чжунхон долго тогда просидел, тряся разрисованным гипсом и рассказывая о том и о сем. Ведь после долгой разлуки так много хочется всего рассказать и показать, посмеяться и пожаловаться. Ребятам очень не хватало Химчана. Не хватало его улыбки и его доброты. До сих пор, выходя из дома, Гук поворачивает голову налево и смотрит Химу вслед. Вернее смотрел бы по сей день, если бы тот не умер. Едва заметно улыбнувшись, словно тот зашел за поворот, Гук кивнул сам себе и двинулся в сторону кафе. Ребята уже должны были собраться.