Утро после

Эта идея мне не понравилась сразу. С утра я чувствовал себя крайне разбитым. Ещё более разбитым, чем обычно. Вообще, прилагательное "разбитый" не имеет градаций… Да, начнём с начала. Открываю глаза. Солнце до неприличия ярко и бодренько светит мне прямо в левый глаз. 6:28. Замечательно. Уже давно не приходивший ко мне сон, где я раз за разом набиваю морду боссу, улетает безжизненной дымкой, так и не принеся удовлетворения. День начинается не лучшим образом. Но пожалуй, лучше встать с кровати хоть с какой-нибудь ноги, а не убраться из неё, допустим, скатившись на пол головой вниз. В итоге, встав минут через семь с правой ноги и ощутив привычное покалывание ступней, почему-то затекающих с утра, я направился в душ. Перед глазами проплыла моя бывшая ванная комната, жёлтая, жуткая, насквозь провонявшая, но, тем не менее, сохранившая в себе поистине чудесные моменты моей жизни. Взять хотя бы тот, когда я узнал, что эй, и Мона Лиза потихоньку разрушается. Вот ведь был сюрприз… Во рту будто кошки нагадили. Пытаюсь найти свою зубную щётку, но хрен мне, а не щётка. Обнаруживаю её за трубой от умывальника. Я думаю, рука человека не бывала там с самой установки санузла. А мой рот мне всё ещё дорог… Впрочем, был и другой способ избавиться от этого ощущения: поесть. Я направился, было, на кухню, но на выходе меня встретило огромное тело. Я попытался протиснуться мимо, не встречаясь с ним взглядом. «Всё, что произошло этой ночью, в голове не укладывается…» …Да, Марла. Ты права, чёрт тебя дери. Не укладывается, и я сильно сомневаюсь, что уложится когда-нибудь вообще. На столе стоит чашка чая. Мстительно хватаю её и делаю несколько глотков, запоздало понимая, что чай, должно быть, чертовски горячий. Но моё нёбо ничто не обжигает, чай на вкус очень приятный, совсем не крепкий и не горький. Зелёный. Хм… а эта скотина неплохо заваривает чай. И пусть только попробует сказать что-то о том, что я без спроса его выпил. Пока я наслаждался чаем, то, что я назвал огромным телом, вернулось из толчка: полуголое, с блестящими капельками воды, стекающей с волос на плечи и спину. Крайне мило мне улыбнулось и возвестило о том, что о, как чудесно, что я проснулся и выпил специально для меня приготовленный чай. Я чуть не пустил этот чай носом. Ах, да что ты?! Специально для меня… как же ж мило, дорогой! Давай ещё начнём целоваться в щёчку на прощание и пересказывать всем последние сплетни, томно прикрывая ручкой ротик… что за блядство, я тебя спрашиваю!? Хотя, конечно, вслух я не проронил ни слова… Да ты, похоже, и не ожидал от меня реакции. Мои глаза метали молнии, а ты тем временем лохматил свои волосы, видимо, для того, чтобы они быстрее просушились. Ты куда-то собираешься? Отлично, катись. Смогу насладиться чаем, и ничто и никто меня не потревожит. Возвращаюсь в комнату с чашкой, ставлю её на прикроватную тумбочку и падаю ничком на мягкое бельё. Опять клонит в сон, даже наплевать на грёбаное солнце... Но встать и задёрнуть занавеску уже лень. Я даже забыл о божественном вкусе напитка. Солнце немного переместилось и теперь совсем не раздражающе опаляло мою щёку, ноги уже не покалывало, не двигался ни один мускул, и мои веки были плотно сомкнуты. А за ними зрачки впивались в ярко-красную пелену изнутри. Было слишком хорошо, чтобы о чём-то думать. Но счастье, как известно, долго не длится. Даже самый прекрасный и тихий день может испортить откуда ни возьмись прилетевший ливень и гром. Тайфун. Землетрясение. Стихийное бедствие? Господи, чем я заслужил себе это? Всё было бы неплохо, если бы мне не было так больно. Возникло ощущение, что внутри что-то разорвалось, и какая-то жидкость разливается по моему телу. А может быть, это был газ... боль быстро прошлась по нервным окончаниям, не вызывая чувства страха. Мне даже не было интересно, от чего она. Впрочем, я и так знал это наверняка. Тайлер-грёбаный-Дерден. Я уже застрелил тебя однажды. Почему ты возвращаешься ко мне? Снова и снова. У меня не было ответа. И мне было страшно от того, что, возможно, скоро он у меня появится. Твоя наглая ухмылка уже успела порядком мне осточертеть за эти несколько дней, что ты живёшь у меня. Чеширский кот, мать твою, и то был конкретней, чем твои туманные намёки. Что тебе от меня надо, я понял только вчера. Разозлился вначале. Но потом осознал, что не к случаю столько сил тратить на пустые эмоции. Тебе всё равно было плевать на то, что я чувствую. Ну а потом... Случилось что-то мне не понятное. Я не хочу ни думать об этом, ни вспоминать. Боли с утра я почти не почувствовал. О случившемся напоминали разве что тёмные, фиолетовые, почти чёрные отметины на моей шее. Надеюсь, они когда-нибудь сойдут. Ну, или пропитанная ядом слюна Тайлера Дердена убьёт меня меньше, чем через сутки. Я вроде был в стельку пьян вчера, но хотелось бухать именно сейчас. Трезвые мозги всегда принимают на себя последствия пьяного тела. В общем, мне хотелось чего угодно, но только не того, чтобы самодовольный ублюдок вроде того, что лежал сейчас на мне, давя костями на рёбра, издевательски и почему-то победно улыбался. И что же ты завоевал на этот раз, позволь узнать? Ответ читается в твоих глазах... Чёрт, а я даже не понимаю, что чувствую, глядя, как в них пляшут озорные огоньки... Жду, пока ты встанешь и уберёшь, наконец-то, свои кости от моего тощего тела. Хотя, в последнее время я немного разъелся. Ты кормишь меня много и регулярно. Может, боль стала меньше из-за жира? О боже... и о чём я только думаю?! Переваливаюсь на бок, и солнце будто с новыми силами впивается в мои глаза. Уменьшаю их до размера щёлочек. Всё равно ничего не вижу, но хоть сетчатка выживет. Ты говоришь что-то о том, что мне нужно вставать, одеваться и куда-то идти. Нет, я не слышу. Я уже почти привык к свету, считаю пылинки, неспешно плывущие перед носом. Ты не можешь оторвать меня... Не надо, пожалуйста. Чёрт. Ты таки скинул меня на пол... Тихо шипя и потирая задетое тумбочкой бедро, щурюсь теперь уже тебе в морду. Не особо ясно вижу, но почти уверен: ты своей улыбке не изменяешь. Бросаю что-то о том, чтобы ты шёл туда, где тебе будет хорошо без меня. Не особо надеюсь, что тебя устроит такой ответ, но попытаться же стоило... Из-за тени от штор, в которой я оказался, будучи сваленным на ковёр, казалось, что я очутился в кромешной тьме, и перед глазами замелькали чёрные мушки, видимо, предвещающие полное затмение сознания. Чёрт, опять понизилось давление, и я подумал, что буду выглядеть до нелепости жалко, упади я сейчас в обморок. Поэтому я решил, что упасть обратно на кровать будет более мужественно. Хотя в сущности, ничего я не решал, упал там, где стоял, да и всё. Повезло, что это была не тумбочка, со всё ещё стоявшей на ней кружкой недопитого божественного чая. Свалился я прямо на тебя, краем уплывающего сознания замечая какие-то попытки предотвратить моё неизбежное приземление на горизонтальную поверхность. Странно, на кровать же падаю, что тут ловить-то... Но почувствовав резкую рваную боль в нижней части лица, я подумал, что, может, твоей целью и не было спасать меня от падения. Возможно, ты хотел его ускорить. Зачем? На это уже времени не осталось. По итогу отделался я малой кровью. Она тоненько потекла из открывшейся ранки посередине нижней губы. Упал я как-то до безумия странно, в полусидячее положение. Я полусидел, полулежал, касаясь тебя левым коленом, слизывал сочащуюся кровь и наблюдал за твоим озадаченным взглядом, но потом вкус приелся, и вроде как пора было топать в ванную её смывать. А утро было таким обнадёживающим... Надо было идти, но я не двигался с места. Всё смотрел на тебя, а ты на капли, стекающие вниз, по кадыку, прокладывающие себе алую дорожку на драной, заспанной майке. Я бы сидел так вечно, а скорее всего, до тех пор, пока бы не заснул, но вдруг голова стала невыносимо тяжелой, и ей явно захотелось завершить начатое падение. К такому я готов не был. Глаза я открыл уже лёжа на твоём плече и медленно заливая кровью твою и без того пестрящую красным рубашку. Что ни говори, на белой простыне капли моей крови смотрелись бы куда эффектнее. Ты что-то шептал мне, очень тихо, будто посвящая в какую-то тайну, а я, как назло, ничего не мог разобрать. Или это было частью моего приходящего бреда? Проваливаясь в темноту, я размышлял о том, кто и, главное, на чём всё это будет стирать... Не знаю, сколько прошло времени, но, когда я открыл глаза, солнца не было и в помине. По крайней мере, глаза не болели, и щёки не жгло ярким светом. Было даже чуть-чуть зябко. Наверное, от этого я и проснулся. Ну, если я спал, а не тупо отключился из-за помутнения сознания. Тебя рядом уже не лежало, и то, как неприятно холодило бок, согретый теплом ещё минутой ранее прижимавшегося к нему тела, свидетельствовало о том, что ушёл ты совсем недавно. Голова нещадно болела, и я скрутил в кулаке край подушки, заменяя боль применением силы... Помогало не особо. А точнее, не помогало совсем. Я заметил тебя, прислонившегося к косяку рассохшейся двери, спустя минуту или даже две. Ты плюхнулся рядом, и боку снова стало тепло. Даже голова стала мучить меня чуть меньше. Сладкая дрёма застилала голос разума. Мне нестерпимо хотелось почувствовать тепло человеческого тела. Когда ты в очередной раз что-то спросил у меня, я в очередной раз тебя не услышал и испугался тому, что сейчас ты, как обычно, начнёшь трясти меня за плечи и кричать что пора куда-то вставать, зачем-то идти, во что-то одеваться, и прогонишь то волшебство, что разливалось по венам сладким ядом лени и покоя. Но нет, ты лёг на моё плечо и тихо дышал мне в щёку, настолько легонько, что даже волосы на моём виске почти не двигались. Я чувствовал, как в попытке устроиться поудобнее ты потёрся носом где-то в районе уха. А может, чуть выше. Ощущения пространства начали искажаться, потому что тепло твоего дыхания было важнее. Солнце опять выглянуло и снова окатило нас потоком сияния, тёплым и мягким, укрыв, как пледом. И я подумал , что этот день, наверное, совсем не реален. Его просто нет. Ведь я уже не мог сказать наверняка, когда я спал, а когда просыпался. Было непонятно, что твоя рука делает на моих рёбрах, а моя... я потерял её, судя по ощущениям, где-то в твоих волосах. Её не было видно, а мне было всё равно. Я повернул голову и увидел, как ты щуришь глаза, потому что свет падает на твоё лицо. Как трепещут неожиданно длинные ресницы (ты тоже пытался защитить сетчатку), и веснушки на щеках... когда они успели появится? А может, дело в том, что я никогда не смотрел на тебя... так близко... Тебе всё это шло. Лето, разливавшееся по твоему телу. И белая дымка зимы, что была на тебе так долго, уносила боль из глаз... и... ты казался самим совершенством на то долгое мгновение, пока трепыхались в солнечных лучах твои ресницы и в глазах распускались цветы. Потом почему-то твои ресницы ушли из фокуса, видимо, став чуть больше, чем должны быть. И я почувствовал, как моё тело куда-то повернуло. Ты сказал что-то о том, что я чересчур холодный для такого прекрасного утра и такого прекрасного тебя. Я уткнулся тебе в шею, и запах твоих волос напомнил мне давно забытый запах прогретой земли в лесу, запах сосновых шишек и травы. Запах солнца. Запах энергии Вселенной. Запах моего мира. Сейчас я не смог бы отпустить тебя, даже если бы захотел. Наверное, стоило всё же обнять тебя, ведь уже поздно было отрицать очевидное. На глаза попалась чашка с заваренным тобой чаем. Для меня. Больше не хотелось прогонять тебя. Не хотелось злиться за разбитую губу и синяки на рёбрах. Не хотелось, чтобы ты уходил. Ничего, на самом деле, толком и не хотелось. Но я был благодарен этому солнцу, которое больше не заходило за тучи, и этому запаху, который останется со мной навсегда. И ногам, которые больше, казалось, никогда не станут затекать. Я закрыл глаза и решил, что отныне это станет точкой отсчёта моей Вселенной. 0.0.0.0. Солнце, тепло, зелёный чай и ты как параметр моего пространства.