Завтра

День склоняется к вечеру. Мутное солнце, сжигающее все целый день даже через слой пыли, поднявшийся к нему, понемногу выдыхается из сил, слабеет, но еще не сдается, словно говоря, что будет досаждать еще несколько часов. Глупое солнце. Ноктис едва разлепляет глаза, из груди вырывается не вздох – хрип, который заставляет Цэлума открыть рот шире и скривиться от несильной, но досадной боли: разбита губа, треснуло три ребра. Одно немного ниже сердца, еще два – над печенью. За последние двое суток он спал всего три часа, и не сразу различает звуки выстрелов где-то в паре километров от его местонахождения. Принц – теперь уже король – поднимается на ноги с трудом, скрипя зубами. Он устал, выдохся. Изранен целиком и полностью. Пот, стекающий по телу под самой удобной формой, что была на складе Люциса, попадает в раны, царапины, ссадины, растравляя их и делая невыносимыми. Война идет давно. Немного больше года, но Ноктису кажется, что целую вечность. Он и рад бы бросить все, послать к чертовой матери, но не может. Первое время ему даже было весело. С каждой маленькой победой в малозначимой битве он гордился собой, начинал считать себя великим полководцем. Ему нравилось, когда они могли отдохнуть, даже отметить победу. Все чествовали его, хвалили, тешили его самолюбие. Однако так было недолго. Армия противника нанесла сокрушительный удар и практически заняла королевский замок Цэлумов. Его едва отстояли, но защитить почти половину земель государства не смогли: их плотно заняла вражеская армия, которую сейчас с трудом – клочок земли за клочком – отвоевывали его солдаты. Тогда Ноктис понял, что должен выйти сам наравне с теми, кто сражался за него. Его, конечно, берегли больше, чем других, но новоиспеченный король умудрялся сам вступать в бой, убивать врагов и калечиться. Королем-воителем ему пришлось стать, когда отец умер, и их бывшие союзники, узнав о смерти Цэлума-старшего, ринулись с войсками на страну в надежде заполучить последний кристалл. Ноктис не хотел власти, не хотел править, брать на себя ответственность за всех и каждого, но он делал это. Сквозь стиснутые зубы и сжатые кулаки, но делал. Сейчас он должен был идти вперед и узнать, как идут дела, но у него не было сил. За год он устал настолько, что не хотел уже видеть никого, не хотел что-либо делать. Он мог бы отправить одного из своих «помощников» справиться о делах, ведь их было не так уж мало: главнокомандующий Леонес и стоящие после него Гладиолус, Промпто, Фанг, Игнис, Клэр... Они командовали солдатами каждый в своих участках, каждый в своей части фронта, и Цэлум представить себе не мог, что делал бы без них. Но сейчас он не мог видеть, наверное, никого из них. Ноктис вышел из палатки, взяв немного оружия: три ножа, две «беретты», автомат и, оглядевшись, опустился на импровизированную скамейку у только что разведенного костра. Глядя в огонь, он понимал, что внутри него что-то решается. Прислушавшись к себе, молодой правитель понял, что завтра все изменится. Он сдаст оружие и флаг. Сдастся сам и отдаст кристалл изошедшим от алчности ядом королям. Он перестанет бороться, опустит руки – ведь все равно нет смысла. Солдаты видят в нем почти равного, такого же смертельно уставшего и грязного мужчину. Завтра Ноктис бросит все попытки восстановить мир в своей стране, вернуть молодых и старых солдат домой. Завтра плюнет на судьбы тех, кто доверял ему. Завтра перестанет пытаться добиться гордой Клэр Фэррон, что бросилась в самую гущу боя в первый же день так, словно рождена была для этого. Он все это сделает завтра: он устал. И будь что будет. По жестким пересохшим губам Ноктиса скользнула горькая усмешка, и принц поднялся на ноги. Сегодня он будет делать то, что должен, то, что нужно делать. Остальное будет завтра. Ноктис поправил нож, заткнутый за голенище ботинка, и пошел на звуки выстрелов, на ходу отпивая воду из фляги, висевшей до этого на поясе. Он знал, что будет завтра. Но завтра не наступает никогда. Каждый новый день – уже сегодня.