***
- Ваня, придумай мне рифму. "Если в шоке Америка...". Что застыл, помогай Великому придумывать! - "У России истерика". От смеха, конечно же. - О! Какая мы хорошая команда. Видишь, я признал это! - Ага, это мне говорит тот, кто пытался меня захватить. - Ой, Россиюшка, не бей, не бей только по моему прекрасному лицу, лучше уж по печени, которую я все равно пропил! - Отпусти мои колени и пойдем обедать, чучело пернатое. На тебя вообще невозможно обижаться. - Вот, давно бы так! А за чучело Великий еще отомстит. Людвиг, застывший у стены, невольно улыбнулся.***
- Ик! Ва-а-ань, а давай мир захватим? - Гил, ты пьян, иди спать. - Не-е, Ванька, я серьезно... Ты ж, ик, сам хотел, чтоб все с тобой объединились! - А ведь правда, идея неплохая. - А я что говорю! Великий плохого не посоветует! Э-э, ку-уда? - Хватит с тебя на сегодня, Калининградская область. - Сам ты... область. Бутылку отдай! Великий был, и есть, и будет Пруссией. - Конечно, только спать иди. - Ке-се-се, ну уж нет! Ты так просто от меня не отделаешься! - Ладно, Великий пьяница, раз "спать" отменяется, давай план по захвату обсуждать. Кто будет первым? - Франция! Он ближе, не считая Запада. Правда, ик, там еще Польша, но его можно "тотально четко заманить пони". - Значит, Франция. Мгм... Точно, его мы заманим девушкой. - Ксе-е, Брагинский, где ты найдешь такую? - Да хоть Беларусь! - Ик, В-ванька, а ты точно уверен? Твоя Беларусь - страшная ба... женщина! - Вот именно, моя. Ради меня все сделает. Если хорошо попросить. - Хм... твоя. А я твой? - Гил, повторяю, ты пьян. - Не-не, ты скажи! Значит, она - твоя, а я нет? - Немец, ты что, обиделся? - Нет. Отвяжись, свинья русская! - Хорошо-хорошо. Гилберт Байльшмидт, я торжественно заявляю: ты - мой. Доволен? - Нет... Докажи. - Докажу. Едва заслышав звуки поцелуев, Людвиг заворочался на кровати, зажав уши подушками.***
На следующее утро явился Америка, которого Германия вызвал в срочном порядке. - Хай! Неважно выглядишь, Людвиг. От войны до сих пор не отошел, что ли? - Нет. Это все ты, со своим "Давайте разделим Германию и Пруссию!". Я требую обжалования приговора. - А что? Что не так-то? - Сам послушай. Сейчас начнется. И действительно, как по заказу, из-за стены послышался громкий хриплый голос. - Доброе утро, страна! Гони мой завтрак, русский! - Отстань. - Злой ты, Иван. Пожалуюсь Западу, как ты со мной обращаешься... - Не дави на жалость, оккупант окаянный. Дай поспать. - Уже проходили "оккупантов", повторяешься. - Слушай, Гил, не перестанешь надоедать, я встану и возьмусь за свой кран, но тебе от этого легче не станет. - Опоздал, дружище, краник твой спрятан, и ничто мне не помешает. Я все равно заставлю тебя встать! - Идиот. - Свинья! - Фриц. - Козел! - Я тебя люблю. - И я тебя, коммуняка. - А мне такое каждый день слушать приходится, - буркнул за стеной Людвиг шокированному Джонсу. - Э? Ну так, это твои соседи, ты и разбирайся! А у меня геройские дела! - только Америку и видели. Германия вздохнул.***
- Гил! Я придумал для тебя прозвище! - Какое еще? - Жук навозный, вредитель колхозный. - Что-о-о? Как ты назвал Великого Меня?! За стеной послышался топот ног, хохот России и рычание Пруссии. Людвиг взвыл, как раненый зверь. Когда же это все закончится? - Ты ничего не слышал? - прислушался раскрасневшийся от бега Иван, поваленный цепким пруссом. - По-моему, это с той стороны стены. - Да не обращай внимания, видимо, Запад опять "клубничкой" развлекается. - ухмыльнулся Гилберт и потянулся к губам русского.