"Сестры" и сестра.

Небуле все еще больно, и эта боль туманом застилает глаза. Она привыкла просыпаться среди ночи от кошмаров, где лица врачей точно маски монстров, где гудят у виска острые инструменты, где кости битым фарфором хрустят и сыпятся, пока кровь от страха стынет в жилах. Просыпаться - просыпается, и не кричит, не плачет. Без единого писка не спит всю оставшуюся ночь, сверля угасшим взглядом стену. Она теперь живая только наполовину, а на другую - металлическая. Но, если залезть ей в душу, там уже ничего не осталось, кроме покрывшихся коррозией ненависти надежд, отголосков мечтаний и чего-то еще: остаточного осадка человечности где-то на самом дне. Стены корабля серые и неприступные, воздух будто ненастоящий, звуки ударов и вскриков доносятся из другого измерения, никак не ближе. Время от времени становится тяжело дышать, трудно говорить и открывать глаза. И жить иногда тоже совсем не хочется. Но она живет. Если это можно назвать жизнью. Её мускулы деревенеют, крепнут, ежедневные тренировки высасывают все силы. Небула, как и остальные сестры, учится стрелять из всего, из чего только можно стрелять, дерется ножами, мечами, голыми руками. Убивает так же. Они все убивают - маленькие девочки режут глотки, не моргая. Их "отец" доволен. Гамора сидит, прислонившись спиной к тёмно-серой панели и всхлипывает. Глаза у неё красные, ресницы дрожат, коленки трясутся. Жалкое зрелище, ничего не скажешь. У неё не должно быть милосердия - его нужно вывести, избавиться как от дурной привычки. Гаморе тяжело убивать детей, женщин... Ей вообще убивать тяжело, пусть она и дерется лучше, чем все остальные, и пользуется расположением Таноса к их зависти. Небула понимает очевидное: Гамора хочет домой, Гамора хочет к маме, вот только ни дома, ни мамы у неё больше нет. Это всё, конечно, очень печально, ну, для неё, но если она не хочет закончить как её планета и раса, то лучше нюни не распускать. Небула не понимает только то, какое ей до всего этого дело. Но, видимо, раз пока остальные "сестры" продолжают воспитывать из себя машин-убийц, она подходит к Гаморе, что-то это да значит. Тренировочный костюм весь мокрый от пота и слез. На лице живого места нет и следы, оставшиеся после модернизации в полукиборга, еще не зажили до конца. Гамора встречает презрительно-пустой взгляд Небулы удивлением, тревогой, совершенно не понимая, что происходит. Она ждет, пока тренеры придут и высекут её, задав пару электрошоковых уроков вдогонку, но убивать "тренировочные манекены", приведенные с захваченного ксандрианского торгового корабля Гамора не собирается, пусть и знает, что они уже не жильцы - не она, так один из тысячи прислужников "отца" выпустит несчастным кишки. Предсмертные хрипы и презрительный девичий смех одной из "сестер" раздались одновременно, отскакивая от начищенных холодных стен. Небула ненавидит "сестер" также, как и "отца". Ей плевать на кровь, родство и прочую чушь. Ненавидеть приемную Гамору почему-то сложнее. Она, зеленая маленькая чужачка, слишком слабая и слишком сильная, и это сочетание не вяжется ни с чем в их маленьком мире ярости, жестокости и истребления. Гамора сидит тихо, не зная, чего ожидать, стоит ли защищаться от удара или бежать. Небула протягивает ей руку. - Ты жалкая. Я презираю тебя, Гамора. Ты сдаешься, когда можешь бороться. Если сидеть тут и обливаться соплями, ничего не изменится. Вставай. Нам нужно вернуться и продолжить. Ладонь у Небулы холодная, словно она вся целиком из сверхпрочной стали. У Гаморы рука тёплая и влажная. Девочка поднимается на ноги, а внутри у неё всё опускается и падает вниз. Она должна сбежать от Таноса. Она должна быть готова бороться. Она должна повиноваться, пока это значит "жить". - Хорошо, сестра, - нервно бросает ей Гамора перед тем, как вернуться в строй. Что нашло на Небулу? Кто знает. Уж точно не она сама. Ей свойственны злость и боль, разжижающие нервы, но никак не сочувствие. Впрочем, если придется убить сестру Гамору - она убьет не раздумывая, не колеблясь ни секунды. Но ей будет немного жаль. Совсем чуть-чуть.