Не задавай глупых вопросов

Любящее сердце стоит больше, чем вся мудрость на свете. Чарльз Диккенс «Дэвид Копперфильд» Снейп ждал Драко снаружи, молясь, чтобы парень скорее вышел. Тот почти не заставил себя ждать и уже через несколько минут вышел полностью одетым в дорожной мантии. - Профессор, что с Гермионой? На секунду оторопев от того, что Малфой назвал его Ученицу по имени, да еще и сбитый с толку его осведомленностью, мужчина ответил не сразу. Он развернулся и последовал по направлению к выходу, заговорив лишь покидая подземелья: - С чего ты взял, что с мисс Грейнджер что-то случилось? - С того, что вечером мы провели обряд родства, и сейчас мой кулон так невыносимо горит, что я чувствую даже сквозь рубашку. И что такого произошло за пару часов, что сейчас она на грани смерти? Выругавшись про себя на такое неудачное стечение обстоятельств, он спросил: - То есть вы с мисс Грейнджер обменялись кровью? - Да, мы теперь фактически брат и сестра. Так могу я узнать, почему моя сестра умирает? У Снейпа у самого рука под кольцом невыносимо горела и мешала думать, но слова слизеринца заставляли его продолжать говорить. - Она попала под проклятие Долохова, когда мы спасали мисс Лавгуд. Все это время оно никак не проявляло себя, как мы думали, а сейчас заклинание распространилось слишком сильно, и мы уже не можем его остановить. Парень как споткнулся: - Вы хотите сказать, что она не выживет? - Я хочу сказать, что пока мы не знаем, как ее спасти. Зато в библиотеке твоего отца есть множество древних книг с похожими заклинаниями. Если я найду нужные, то у нас будет шанс ее вытащить. - Я взял портключ в подвалы их нового дома, отец спрятал книги там. - Тогда нам нужно поспешить дойти до антиаппарационной зоны. *** В небольшом темном помещении, заставленном множеством стеллажей, было прохладно и неожиданно сухо для подвала. Уж кто-кто, а Люциус точно знал, как ухаживать за древними фолиантами. - Драко, здесь работают старые поисковые заклинания? - Да, сэр. Эльфы все восстановили. - Тогда, - он положил руку на небольшой стол в углу, - мне нужны книги о проклятиях, при которых человек умирает от потери крови. На столе появилось четыре тома разной степени потрепанности, раскрытые на разных страницах. - Всего четыре? Однако мисс Грейнджер чрезвычайно повезло. В первых трех книгах нужных симптомов не оказалось, зато написанное в последней книге заклинание идеально подходило под описание Грейнджер. Увидев знакомую формулу наложения, маг успокоился. - Долохов не изобретает авторские заклинания, он заимствует давно забытые проклятия из старинных магических книг. - Значит, вы сможете ей помочь, сэр? - Драко, когда ты в последний раз видел в книгах до XVII века снимающиеся проклятия? - То есть оно необратимое? - Я такого не говорил, но снять будет непросто. Нужно найти очень редкое магическое существо, которое почти исчезло из Великобритании, и сварить зелье из его чешуи. - А разве нельзя просто где-нибудь купить чешую? - Нет, Драко, не в данном случае. Это разумное создание, оно даст чешую только тому, кто по-настоящему в ней нуждается. Торговцы такой чести не удостаивались ни разу. Да и в этом ингредиенте давно отпала необходимость, ведь всё, где он использовался, все сильные проклятия были запрещены и со временем забылись. - Я никак не пойму, о ком вы говорите? - Висмут Мудрый - Леденцовый Узорчатый Полоз. Это огромный Змей, обитающий глубоко под землей. Существо, наделенное необычайным умом, способное читать мысли и чувства, предугадывать движения, видеть суть вещей. К нему раньше шли за советом те, кого именовали Великими. Единственный, с кем Висмут может говорить на равных – это Сфинкс. Люди всегда боялись тех, кто знает больше них, поэтому одно время Висмутов истребляли, из-за этого им пришлось скрыться глубоко в пещерах. Они больше не рады людям, хотя и знают, что времена изменились. - Я слышу о них впервые. - Неудивительно. Их убрали из программы много лет назад и уничтожили всю доступную литературу по ним. Остались лишь древние писания, в которых Висмуты показаны лучшими друзьями королей, помощниками знахарей и мудрецов. Вот его-то и предстоит найти и убедить, что мне необходима помощь. - Я пойду с вами. - Нет. Ты вернешься в школу, найдешь Поттера и мисс Лавгуд и все им расскажешь. Если она придет в себя, ей может понадобиться ваша поддержка. Запомни, Драко, - зельевар за плечи развернул крестника к себе, - любая отрицательная эмоция может стать для нее последней, поэтому ваша задача не дать ей впасть в отчаяние. Не упоминайте при ней меня и мистера Уизли, не напоминайте ей о войне и не спрашивайте о произошедшем вечером. Если ее состояние изменится, твой артефакт подскажет. О любых изменениях немедленно сообщать мадам Помфри. Ты все запомнил? - Да, сэр. - Тогда, - он схватил перо, кусок пергамента и что-то на нем написал, - возвращайся в гостиную и дождись подъема, потом иди на завтрак, найди там этих двоих и отправляйтесь в больничное крыло. Записку отдашь мадам Помфри, иначе она вас не пустит. И не забудь заткнуть Поттера, если он начнет возмущаться. - Вот уж это я точно сделать не забуду. - И не ругайтесь при ней, если не хотите ее добить. - Хорошо, сэр. - Можешь идти. – Парень дизаппарировал. – Финли, ты мне нужен. - Я здесь, хозяин. - Перенеси меня к самой большой пещере Бен-Невиса. - Да, хозяин. Уже через секунду его по лицу хлестал сильный ветер вперемешку с мокрым колючим снегом. - Можешь исчезнуть, Финли, я позову, когда ты мне понадобишься. Посильнее закутавшись в мантию, он шагнул внутрь пещеры, зажег палочкой свет и осторожно пошел внутрь. Судя то тому, каким широким был проход, и как гладко было отшлифовано дно, Снейп понял, что не ошибся в выборе места. Он продвигался вглубь около часа, пока не вышел к огромному гроту, в котором, свернувшись на широком обтесанном камне, лежал могучий Змей. Несмотря на нелюбовь к животным, профессор не мог не признать, что Полоз был красив. Стоило ему ступить внутрь, как тот зашевелился и поднял голову. Могучее тело было покрыто разноцветной чешуей, серебристо-голубые глаза с любопытством уставились на мага. - Кто ты, человек, и почему тревожишь меня? - Я пришел просить твоей помощи, Мудрый Висмут. - Почему ты решил, что я с-с-стану помогать тебе? - Потому что ты никогда не отказываешь в помощи тем, кто действительно в ней нуждается. - Это верно, человек, но тебе придетс-с-ся доказать, что ты достоин моего с-с-совета. Зачем ты пришел? - Одна девушка была проклята заклинанием Сентио ингеро круор, она умирает. Спасти ее может только зелье из твоей чешуи. - Ты не лжешь, человек, но и всей правды не говоришь. Почему она была проклята? - Потому что спасала меня. - Почему она умирает? - Эм… Потому что была проклята? - Нет, человек, потому что ты с-с-спровоцировал действие проклятия, ты и другие близкие ей люди. Она умирает из-за тебя. Ты хочешь с-с-спасти ее, но почему? Кто она для тебя? - Она моя Ученица, я отвечаю за нее. - Ты с-с-снова не говоришь всей правды. Но я не буду вытягивать ее. Ты не знаешь главного ус-с-словия с-с-спасения. Без него зелье не подейс-с-ствует. Единс-с-ственное, что с-с-способно ос-с-становить С-с-смерть, это Любовь, человек. Ты понимаешь, о чем я говорю? - Ее может спасти только тот, кто ее любит? - Верно. - Но у нее никого нет. Хотя, есть подруга, которой она обязана жизнью, два названых брата… и родители! Ну конечно, можно найти ее родителей. - Ты глуп, человек. Любовь друзей может быть разрушена, любовь брата к с-с-с-с-сестре с-с-сильна, пока у того нет с-с-своей возлюбленной, любовь матери к ребенку безгранична, но разрушима заклятиями. Только любовь мужчины к с-с-своей женщине с-с-снимет эти чары. Ес-с-сли есть тот, кто способен причинить боль, то с-с-существует и тот, кто может залечить рану. Заклятие наложено мужчиной, полным ненавис-с-сти, значит, с-с-снять его должен мужчина, ис-с-сполненный любовью. Ты мог бы попытатьс-с-ся с-с-сделать это, ведь именно по твоей вине девочка пос-с-страдала. Но тобой движет не чувс-с-ство, и даже не с-с-совесть, а долг. Ты отверг эмоции, тебе с-с-словно плевать, умрет ли девочка, лишь бы это не пос-с-ставили тебе в вину, вот о чем ты думаешь. - Чувства – это ерунда, они мешают думать. - Нет, человек, ты опять неправ. Они зас-с-ставляют думать о том, о чем ты думать не хочешь, вот и все. Ты считаешь, что чувс-с-ства – это с-с-слабость. - Именно. - Ты ошибаешься. Чувс-с-ство – с-с-слабость, когда не умеешь с ним с-с-справляться. Ненавидеть не плохо, плохо не уметь с-с-скрывать свою Ненавис-с-сть, бояться не с-с-стыдно, с-с-стыдно признаваться в с-с-своем С-с-страхе; любить не с-с-страшно, с-с-страшно терять с-с-свою Любовь или ос-с-ознавать ее ненужнос-с-сть. Ты был отвергнут однажды, и теперь с-с-сам отвергаешь вс-с-ех, кто к тебе приближается. Только вот одно «но», Любовь - с-с-самая великая с-с-сила, с-с-существующая в этом мире. Одиночество – вот что такое с-с-слабость. А ты одинок. - Я не мог допустить, чтобы она осталась рядом со мной. - И ты с-с-сделал все, чтобы она тебя возненавидела, так? Глупет-с-с-с! Проделать такое с влюбленной девушкой! С-с-своими выходками ты разрушил не только с-с-свою жизнь, но и ее. Ведь именно ты довел ее до такого с-с-состояния, именно ты был ближе всего к ней, но отказывался замечать, что ей с-с-становится все хуже и хуже. Она такой человек, что если даже ей с-с-самый близкий друг или родственник заявит, что ненавидит ее, она ни на с-с-секунду не ус-с-сомнится в таких с-с-словах и с-с-смирится с ними. Она не с-с-способна поверить, что ее вообще можно любить. В этом ты на нее похож, с одним единс-с-ственным исключением. Тебе никогда не говорили, что ты любим, ты не знаешь, каково это, быть любимым. А она знала, ей говорили это много раз, а потом предавали. Она больше не хочет быть брошенной, ей проще отрицать саму мысль, что она кому-то нужна. И она одержима поис-с-ском человека, который признал бы ее, потому что она не может прос-с-стить и полюбить с-с-саму с-с-себя. Ты понял, что ты наделал? - Я ей не нужен, она видит во мне какого-то отзывчивого и наивного добряка, которого сама себе выдумала. Я не такой. Она влюбилась в идеал, коим я никогда не был. - Ты еще глупее, чем я полагал, человек. Девушка никогда не влюбляетс-с-ся в идеал, она идеализирует того, в кого влюбляетс-с-ся. Ей не нужен отзывчивый и наивный добряк, ей хочется, чтобы ты с-с-стал для нее таким. Тем, кто защитит, не дас-с-ст в обиду, кто будет во всем лучше нее, кто не позволит быть с-с-сильной, с кем она с-с-сможет чувствовать себя с-с-слабой. - Возможно. Но если все, что ты говоришь – правда, то почему же любимые люди продолжают умирать? Смерть никогда не спрашивает, любим ли человек, она просто уносит его. А тот, кто потерял любимого, ломается раз и навсегда. Лучше совсем не испытывать любви, чем потерять ее, а рано или поздно терять придется. Любовь убивает людей. - Никчемный человечишка, это говоришь мне ты? Тот, кто жив только благодаря жертве любящего с-с-сердца? Как ты с-с-смеешь не признавать Любви?! С-с-своим с-с-существованием ты дважды обязан девушке, рис-с-скнувшей всем ради тебя. Неблагодарный! - Я… Э-э-э… Откуда ты все это знаешь? - Ну, я же Мудрый Вис-с-смут, мне полагается все знать. - Но откуда? - А это, человек, уже не твоя забота. - Если ты все знаешь, то почему не зовешь меня по имени? - Ты тоже не зовешь меня по имени, человек. Имя – это еще одна древняя С-с-сила. Тебе станет легче, если я назову тебя С-с-северусом? Не думаю. Уходи, человек, ты не получишь моей помощи. - Но ведь тогда Гермиона умрет. - Да, и в этом будешь виноват ты. - Что мне сделать, чтобы ты помог мне? - Ответь, насколько с-с-сильно ты любишь эту девушку, и чем ты готов пожертвовать, чтобы ее с-с-спасти? - Ну, я… - Уходи, и не возвращайся, пока не найдешь верного ответа на мой вопрос-с-с. *** Снейп сидел в своем кабинете со стаканом огневиски в руке, которую ему снова и снова пополнял Финли, привычный к подобным приказам хозяина. Меган лишь недовольно качала головой, наводя порядок в его спальне. Эльфийка не выносила вида пьяного хозяина. Мужчина покачивал рукой, наблюдая, как переливается янтарная жидкость в стакане и размышлял. Поппи за несколько часов уже трижды отчиталась ему о состоянии Гермионы, после обеда заглянул Малфой, сказать, что Грейнджер не захотела их видеть, и мадам Помфри отказалась их впускать, несмотря на его записку: слишком боялась еще сильнее расстроить девочку. Сама же виновница событий сохраняла невероятное спокойствие – она свернулась в комочек, закуталась в одеяло и никак не реагировала на попытки медиковедьмы ее растормошить. Из-за пореза на горле она сохраняла молчание, ничего не ела, но и не пыталась никак это исправить. Из чего зельевар сделал простой и логичный вывод: она смирилась со своей участью и просто дожидается смерти. Нормально ли это для девчонки ее возраста? Ответ: нет. Другая на ее месте истерила бы, ревела в три ручья, жалуясь на горькую судьбу и несправедливый мир. Или строила бы из себя умирающую, требуя внимания и заботы от всех и каждого. Или пыталась бы сделать как можно больше всего, стараясь использовать каждую секунду ускользающей жизни. Что же не так было с Грейнджер? Нормально ли это для нее? Ответ… неясен. Он понял, что совершенно не знал ее, как человека, да и не стремился никогда узнать. В нерешительности он дошел до ее комнаты и остановился на пороге. Внутри было темно, и сквозь окно лился мерцающий свет луны. Она не была обычной девчонкой уже по интересам и потребностям. Тогда как любая девчонка завешивает комнату всякой ерундой, то эта расположила все очень удобно и рационально. На рабочем столе лежал ее военный дневник с изобретенными заклинаниями, и рядом стояла колбочка, видимо для ее синего огонька. Он такой огонек зажигать не умел, потому создал свечу, зажег ее, открыл последние листы рукописи и сколдовал проявляющее заклинание. С каждым днем становится все хуже и хуже. Не знаю, долго ли еще смогу скрывать проклятие от других. Благо, Мастер перестал обращать на меня внимание, и я могу не опасаться хотя бы его вмешательства. Сегодня царапина прорезала запястье. Думала, с ума сойду от боли. Если бы они хотя бы не горели так сильно. Мне с трудом удается подавлять чувства, чтобы кольцо Мастера не выдало меня ему. Мадам Помфри уже второй день пытается вынудить меня прийти в больничное крыло, пока мне удавалось избегать этого, но долго я бегать не смогу. Рано или поздно все откроется. И уж лучше бы поздно. Я прекрасно понимаю, они начнут носиться вокруг, пытаться спасти, обнадеживать, убеждать не отчаиваться, будут искать обратное заклинание и уговаривать меня потерпеть. А начнешь убеждать в бесполезности, поймут неправильно, так еще и жалеть станут. Ни один ведь не догадается, что плохо мне вовсе не из-за ран, это можно потерпеть. Мне очень тяжело оставаться одной, я просто каждой клеточкой ощущаю накатывающую усталость. Невозможно так долго терпеть и не сойти при этом с ума. Иногда так хочется встать, приложить руки ко рту и закричать во все горло, чтобы услышали, чтобы вернулись и обняли, чтобы не бросали. Я не могу больше быть одна. И мне наплевать, что меня не станет. Лишь бы не умирать в одиночестве. Не существует неизлечимых болезней. Все мы болеем лишь недостатком внимания самых дорогих людей. Да любая болезнь отступит, если рядом будет тот, кого любишь. Ничто не страшно, когда тебя обнимают друзья, когда ты нужен родителям, когда ты знаешь, что ты не один. Мне никогда не говорили «Я люблю тебя», я сама никогда никому такого не говорила (мама не в счет). И я не знаю, что люди вкладывают в эти слова. Но если бы мне когда-нибудь пришлось произнести их, это бы скорее всего значило «Не бросай меня». На этом запись обрывалась, а последняя строчка и оставшийся пергамент были сморщены от уже высохших пятен слез. Вот в чем дело. Ей действительно наплевать на себя, она просто устала от холода одиночества. Он прекрасно понимал, о чем она говорила, хоть и не со всем был согласен. И тут у него в голове всплыл ее вопль, когда она только пришла в себя после срыва осенью: Я больше так не могу. Я больше не выдержу. Мне страшно. Кто-нибудь, пожалуйста, останьтесь со мной. Я больше не могу быть одна… У меня больше никого не осталось! Простите меня! Кто-нибудь, помогите! Не бросайте меня! Я не смогу больше быть одна! Не выдержу! Кто-нибудь! А следом слова, произнесенные в полубессознательном бреду: - Вам плохо? - Мне страшно. - Почему? - Я больше не могу быть одна. Уже тогда она не переносила своей вынужденной изоляции, ей нужен был хоть кто-нибудь рядом. А он-то сам как с ней поступил? Как ее глупые друзья-гриффиндорцы, как помешанный на собственных чувствах подросток. И это он считал себя подлинным слизеринцем, умным и рассудительным? Да любой хаффлпафец на его месте повел бы себя разумнее. А ведь она сейчас снова одна. Его присутствие может, правда, еще сильнее навредить ей, но, судя по ее записям, ей хоть гриндилоу в собеседники, лишь бы одной не оставаться. Значит, и он сойдет. Мужчина хлебнул глоток отрезвляющего и довольно быстро дошел до подземелий, решив, что камин – это слишком шумно, да и Поппи может не пустить из соображений безопасности девочки. Зайдя за ширму, он удивился, не найдя на кровати ученицы. Лишь секундой позже он заметил ее сидящей на подоконнике, подносившей к губам стеклянную склянку. Еще секунда ушла на то, чтобы осознать, что налитое в колбу зелье – это не лекарство, а яд. И долю мгновения занял шаг до девушки, сопровождавшийся порывистым движением ладони, вырвавшим сосуд из ее руки. - С ума сошли? Мы изо всех сил стараемся сохранить вам жизнь, а вы так бездумно ее губите! – Увидев разочарование в ее глазах, он добавил, - Не отвечайте, думайте о том, что хотели сказать, я прочитаю. «Прошу вас, отдайте колбу. Так всем будет легче». - Неужели вам настолько не дорога ваша жизнь? «Моя жизнь уже давно ничего не стоит, у меня никого нет. Пожалуйста, верните зелье. Это мое право. Поверьте, нет ничего хуже, чем смиренно ждать конца». - Как вы можете! Вы молоды, нет нужды отчаиваться, когда в вас верит столько людей. Мы вытащим вас, просто доверьтесь. «Надоело, мне все надоело. Я хочу исчезнуть. Мне плевать, что будет потом». - Вы больше не одна, вас никто не оставит. У вас есть Поттер, Драко и Луна. Вы нужны им, сильнее, чем вы предполагаете. У вас есть я, в конце концов, и я вас не оставлю. «Бросьте, Мастер, вам до меня дела нет. Вы просто не хотите, чтобы вам приписали еще и мою смерть, опасаетесь за свое имя. Простите, но я не хочу бороться за жизнь из-за такой дурацкой причины. Мне больше не за чем жить, позвольте мне уйти». - Не позволю. Я нашел средство, которое снимет… «Да мне плевать на проклятие, как вы не поймете! Я хочу смерти! Я устала бороться за право жить! Мне надоело терпеть напрасные обиды и ждать, пока на меня, такую никчемную, обратят внимание. У меня нет никого, кто банально верил бы в меня, кому я была бы нужна просто так, а не ради чего-то. Уходите, профессор Снейп, дайте мне спокойно исчезнуть». - Тогда я буду в вас верить. Я вовсе не хочу, чтобы вы умирали. Вы стали дороги многим людям, вы нашли новых друзей, вернули старых. У вас два названных брата, которые перегрызут глотку любому, кто посмеет вас пальцем тронуть, подруга, которой вы теперь вроде старшей сестры. Разве вы можете их оставить, зная, как они будут страдать? У вас есть родители, хоть они и далеко и не помнят вас, но они живы. Память им можно вернуть, заклинание обратимое, если займется профессионал, так зачем же вы отказываетесь от жизни? Единственный ваш придет, никуда не денется. А пока, согласитесь скоротать время с мерзким профессором зельеварения, который совершенно не умеет выражать то, что чувствует. Вы мне не противны, мисс Грейнджер, ни в коем случае. Я никогда не стремился вас использовать, вовсе не хотел вас обидеть, но не верил, что такой отвратительный человек, как я, может быть рядом с таким светлым созданием, как вы. Я верю в вас. Верю, что вы способны на многое. Я хочу помочь вам. Знаю, я обманул вас, но, прошу, дайте мне шанс все исправить. Девушка неотрывно смотрела на него, в голове у нее был такой кавардак мыслей, что прочитать его делалось невозможным, пока она не сформулировала все в одну фразу: «Я уже не знаю, чему верить. Делайте, что хотите, мне все равно». Она сползла с подоконника, шагнула к кровати и плавно опустилась на нее, свернувшись в комочек. - Я вытащу вас, Грейнджер, чего бы мне это не стоило. – Как только он закрыл за собой двери больничного крыла, то сразу же позвал эльфа. – Финли, сюда. К той же пещере Бен-Невиса, сейчас же. Почти бегом преодолев расстояние до грота, он снова потревожил Великого Змея. - Ты вернулс-с-ся, человек? Быс-с-стро. С-с-слишком быс-с-стро. Проверим тебя еще раз. Нашел ли ты ответ, насколько с-с-сильно ты любишь эту девушку, и чем ты готов пожертвовать, чтобы ее с-с-спасти? - Я люблю ее больше всего на свете, и я готов пожертвовать всем, чтобы она осталась жива. - Вс-с-сем? Уверен? Если я скажу, что отниму твою жизнь, чтобы она выжила, ты с-с-соглас-с-сишься? - Да. - Если я с-с-скажу, что уничтожу твой дом ради ее спасения, ты все равно с-с-соглас-с-сишься? - Да. - А если я с-с-скажу, что сотру с лица земли всю эту с-с-страну, ты по-прежнему ответишь «да»? - Нет, ты этого не сделаешь. Ты мудр, ты никогда не принесешь в жертву страну ради одной жизни. А я не такой дурак, чтобы поверить в это. Да и она никогда бы мне не простила, узнав, какой ценой ей досталась жизнь. - Ты дейс-с-ствительно не так уж глуп, человек. Ты понял с-с-суть моего вопрос-с-са, ос-с-сознал ценность жизни этой девушки. Я разрешаю тебе с-с-снять с моей шкуры девять чешуек, этого должно хватить. И запомни навс-с-сегда, С-с-северус С-с-снейп, даже с-с-самые тяжелые болезни лечат не лекарства и знахари, а с-с-слова и доброта любимых. Даже С-с-смерть принимается легко, если с тобой близкий человек. И нет ничего с-с-сильнее, чем Любовь двух с-с-сердец, она ломает все границы и творит невозможное. Теперь иди, ты нужен ей с-с-сейчас-с-с. Она не протянет долго одна. Она больше никогда не должна быть одна, и это, человек, отныне твоя забота. - Я позабочусь о ней. Спасибо, Мудрый Висмут. Могу ли я что-нибудь для тебя сделать? - Ты правда хочешь отблагодарить меня? Что ж, отказываться от такого щедрого предложения я не стану. Когда закончишь со срочными делами, попробуй уговорить свое правительство создать мне что-нибудь, с чем я смог бы общаться с Египетским Сфинксом Сигулом, это мой старинный друг, мы не виделись уже несколько столетий. Хотел бы я как раньше рассуждать с ним о вечном и нетленном. - Я сделаю все, что будет в моих силах. - Прощай, человек. - До свидания, Мудрый Висмут. Аппарировав обратно к школе, Снейп чуть ли не бегом отправился в лабораторию, мысленно прокручивая в голове ход работы с зельем для Грейнджер. Около шести часов профессор метался по небольшой комнате, приготавливая ингредиенты и отмеряя их соотношение. Шесть часов непрерывной работы, и вот в его руках склянка, которая спасет жизнь Несносной Гриффиндорке. Он тот час же отправился в больничное крыло, и, выйдя из камина, увидел отодвинутую ширму и нескольких человек, загородивших ему обзор на девочку. Поттер стоял, слегка сгорбив спину и крепко сжав кулаки, на плече Малфоя лежала голова Луны Лавгуд; слизеринец мягко водил рукой по спине девушки, а мадам Помфри что-то тихонько бормотала себе под нос. Он сделал шаг вперед и потрясенно замер. На кровати лежала мертвенно-бледная Ученица, из приоткрытого рта которой стекала тонкая струйка крови, а отсутствие какого-либо движения могло говорить только об одном: опоздал.