Его последний шанс.

Отяжелевшие, до недавних пор веки, внезапно, затрепетали. После длительного пребывания во сне, темноволосая девушка наконец-то нашла в себе силы прийти в сознание. Её последние воспоминания смутно сплывали одно за другим. Вот она небрежно, второпях, бросает нужные вещи в заранее приготовленную сумку, хватает ключи от машины и уже мчит вдоль слабо освещаемого шоссе. Всего секунда невнимательности, выезд на встречную, резкий поворот вправо и её машины, вместе с ней, летят в кювет, предварительно перевернувшись три раза. Жуткая, нестерпимая боль приходит почти сразу, где-то сбоку вспыхивает яркое пламя и едкий, отравляющий дым попадают в легкие, забивая дыхательные пути. Она задыхается, кашляет и со всех сил пытается выбраться из этой чертовой машины, западни, в которую она по своей же глупости и попала. Когда девушка сдается и уже почти теряет сознание, смирившись с неизбежным, мучительным концом, слева от нее возникает какое-то движение. Чьи-то мускулистые, теплые руки прикасаются к ней, и тянут за лодыжку. В этот, напряженный и отчаянный, момент она понимает, что спасена. Елена с ужасом рисует картину последних произошедших событий, открывает веки и осматривает помещение, давая глазам привыкнуть к полумраку. Комната кажется ей знакомой: мало мебели, окон и света, хотя она более чем уверенна, что за окном сейчас ясный день. Обычно в таких убежищах живут одинокие, замкнутые в себе люди. Кровать, на которой лежит Гилберт, твердая и пахнет сыростью, отчего у девушки возникает желания быстрее встать с нее. Приподнявшись на локтях, она чуть было не вскрикивает когда слышит голос своего «спасителя»: - Проснулась, милая? – вкрадчиво, звучит с темного угла. Присмотревшись, Гилберт замечает сидящего в кресле мужчину. Такое знакомое до боли в сердце, и до дрожи в руках, дорогое ей когда-то лицо, но в тоже время совершенно чужое и отвратительное для нее. - Сайлас, - почти шипит Елена, сжимая кулаки. - Единственный и неповторимый, дорогая. Рад, что ты меня ни с кем не спутала, - сделав акцент на последних словах, бросил мужчина, поднимаясь с кожаного кресла. – Как самочувствие? – с наигранным беспокойством в голосе, спросил медиум и, подойдя ближе к девушке, грубо притянув её за шею к себе, продолжил, - Вижу, что все хорошо, - выдыхая теплый воздух в лицо Елены, молвил он. - Чего ты хочешь? – собравшись с мыслями, прохрипела брюнетка, пристально глядя в глаза ведьмака. - Для начала – благодарности. Я все-таки спас твою, никчемную, жизнь, - усмехаясь, произносит мужчина, убирая руку с хрупкой шеи Елены. - Лучше бы ты позволил мне умереть, - касаясь ноющего места на коже, где только что были пальцы мужчины, в ответ бросает Гилберт. Смех, громкий и беспечный срывается с губ Сайласа. - Умереть? Это в который раз-то, «мисс готова отдать жизнь за все и всех вокруг»? - Где мы? – стараясь не паниковать и не обращать внимание на усмешки мужчины, задает вопрос Гилберт. - В моем пристанище, тебе здесь разве не нравится? – улыбаясь, спрашивает Сайлас, прожигая до костей Елену своими серо-зелеными глазами. - Скажем так это не лучшее место для отдыха. Что ты собираешься со мной сделать? - А чего бы ты хотела? – приседая на кровать и снимая тяжелую кожаную куртку с плеч, спрашивает медиум. - Хотя нет, подожди, я могу узнать это и без слов. Секундой позже, голова девушки начинает кружиться, и мысли, будто бы уплывают из её сознания в сознание сидящего напротив нее мужчины. Он слышит их, слышит каждую тихую, отчаянную мысль из её разума. Они потоком вливаются к нему в голову, давят и заставляют вздрагивать раз за разом. Сейчас ей безумно страшно, она думает о том, какие изощренные пытки припас для нее ведьмак, в её голове всплывает масса идей о побеге, но она чувствует, что каждый из них заранее обречен на провал. И самое ужасное для нее то, что она никак не может привыкнуть к его лицу, к облику мужчины, которого она однажды любила и которого, по всей видимости до сих пор люби… - Прекрати это! Убирайся с моей головы! - замахнувшись на Сайласа, шипит Елена, но её ладонь резко перехватывает грубая рука ненавистного ей мужчины. - Так, так, так, - усмехается он, скаля белоснежные зубы, - так значит твои чувства к «моей тени» еще не до конца угасли? Да, милая? Она краснеет и, сжимая губы в тонкую полоску, пытается вырвать руку из крепкой хватки Сайласа. Но он в свою очередь не спешит отпускать девушку, а наоборот притягивает её ближе к себе, заключая в крепкие объятия. Она слышит, как тихо и равномерно бьется его сердце, как грудь вздымается и опускает при каждом вдохе, как его руки делают замкнутый круг на её талии. - Чего ты хочешь? – Елене кажется, что она уже раз сто задала ему этот вопрос. Ей сложно дышать, что-то давит ей на легкие, не давая воздуху в них поступать. - Банальный ответ, моя дорогая, - выводя незамысловатые круги на спине девушки, шепчет он, - но мне нужна ты, удивлена? - приподняв лицо девушки за подбородок, проговаривает Сайлас. Словно очарованная она посмотрела в глаза этому беспощадному, мужчине, который с особым трепетом касался её лица своими хоть и шершавыми, но такими теплыми и нежными пальцами. Его слова, словно током, пронзили её, обескуражили и заставили усомниться во всем происходящем. Нет, она не намерена плясать под его дудку, хватит этих представлений, финал уже близко. - Что ж, - прочистив горло начала Елена, - послушай меня внимательно. Ты, наверное, огорчишься, услышав мои слова, но я не умею врать, никогда не умела. Ты омерзителен мне, противен, я презирая тебя каждой частичкой своего тела, я ненавижу тебя. Ты не Стефан, у вас нет ничего общего с ним, кроме этой внешности, но даже с ней ты никогда не будешь, таким как он. И я лучше умру, чем буду с тобой. - Вполне предсказуемо, мисс Гилберт. Но признаюсь тебе честно, я и не ожидал, что ты сама впадешь в мои объятия. Хорошо, что я не гордый и сам могу взять то, что мне полагается - усмехается мужчина, и резко накрывает губы девушки своими. Конечно же, он тщательно скрывал, что её слова, пропитанные ядом, звонко ударили, словно плеть по открытому, незащищенному участку его самолюбия. Прорвались к его душе и разгорячили его, разозлили и теперь он, во чтобы то ни стало, добьется своего. Добьется её, с обоюдным согласием или без него. Грубо целуя упирающуюся со всех сил Елену, он не переживал, что причиняет ей боль, оставляет болевые следы на хрупком девичьем теле, ему лишь хотелось утолить ту жажду, что столетиями не давала ему покоя. Ему было под силу заставить её прекратить эти напрасные, пустые сопротивления. Одним движение Сайлас опрокинул девушку на спину, не оставляя свободного места между их телами. Правой рукой мужчина, прижал обе руки Елены к твердой поверхности, а левой он принялся расстегивать пуговицы на легкой, шелковой рубашке девушки. Она не могла упираться, и тем более дать ему отпор. Слишком уж силен был ведьмак. Борясь с отчаянием, Елена просто зажмурила заплаканные глаза покрепче, надеясь, что этот ужас закончиться быстрее. Увидев то, что девушка перестала, сопротивляется, мужчина ослабил свою хватку и начал целовать её иначе – мягче, осторожнее, пытаясь вложить в этот поцелуй какой-то скрытый, понятный только ей смысл. Его огонь, после сказанных Еленой слов, горел уже не так сильно, не так беспощадно. Обида никуда не пропала, а просто билась в его сердце слабее. Последний раз коснувшись теплых губ девушки он, посмотрев ей в глаза, шепнул: - Я не злодей, Елена, я обычный мужчина, такой как сотни тысяч вокруг. Я хочу быть нужным, хочу быть важным для кого-то, - он говорил так тихо, прерывисто и будто бы забывал делать необходимый вдох. - Прошу тебя, взываю к тебе – притворись хотя бы на час той, кому я небезразличен. Не успел он придумать, что сказать еще, как Елена, потянувшись к нему, поцеловала, наделив этот поцелуй всем трепетом, лаской и нежностью, на которую она была способна. За окном уже стемнело и заметно похолодало, но пламя двух сердец еще долго будет греть не хуже чем жаркое, июльское солнце.