***
Целый месяц я действительно сходил с ума. Ночью я не мог заснуть, всё время в ноздри ударял запах Саши, будто он был рядом, голова кружилась, а желание его обнять или поцеловать становилось всё сильнее и сильнее. При этом я не подавал виду, что что-то испытывал к омеге, старательно прятал всё это за маской безразличия и грубости с издёвками. Я и правда больше всех уделял внимание Саше: особенно ядовито комментировал все его действия, ошибки и специально называл его «новичком-недомерком», хоть он и быстро освоился, привык ко всему происходящему и даже пытался отвечать на мои издевательства. Но ничего не получалось, потому что я его ещё в первый день предупредил — нельзя хамить и грубить мне. Меня никогда не привлекали омеги из моего клуба, даже если у них был чертовски сладкий запах. В голове у меня была одна цель — научить их всем прелестям самообороны и спорта, но никак не заводить с ними романы и уж тем более каждый день думать о них. Да, почему-то именно с Сашей, именно с этим омегой мне хотелось быть мягким и добрым, не хамить и не язвить, ухаживать и помогать, но всё получалось в точности наоборот. Не понимаю, как он всё это терпел? Всё-таки мои подколы — это вам не шуточки. Они язвительны, но тем и прекрасны, что помогают понять свою ошибку, только в более грубой и навязчивой форме. Я не мог долго быть рядом с Сашей. Если с ним находился больше часа, а наши занятия примерно столько и шли, то его запах одурманивал меня, инстинкты альфы тут же просыпались, желающие овладеть мальчишкой и никому не отдавать. Помечать его метками и нежно целовать — всё делать, чтобы ему было приятно и хорошо. Я давно понял, что влюбился в этого омегу, но не знал, любит ли он меня в ответ. Наверное, нет. Когда-то я услышал разговор между Юрой и Сашей. Это были первые дни моих уроков с объектом, кхм, симпатии, тогда он ещё вживался в нашу компанию. Потому-то они с Юрой обсуждали их и, конечно же, меня. Сначала они, как я понял, говорили про остальных участников клуба, рассказывали, кто кому нравится или не нравится, над кем я больше всех измываюсь. Как бы старательно я не прятал свои чувства за подколами и язвительностью, можно было заметить, что больше всех от меня получал издёвок именно Саша. Из их разговора я понял, что он считал меня омега-ненавистником, а сам он мне как бы «приглянулся», потому-то над ним и издевался больше всех. Как будто я его ненавидел просто за то, что он омега, хотя на самом-то деле люблю… И что мне теперь делать? Как понравиться тому, кто считает тебя садистом? Как вообще сделать так, чтобы он обратил на меня внимание? Полагаю, никак. Я давно уже смирился с тем, что не быть нам парой или хотя бы любовниками на службе. Плюс ко всему — ему, по всей видимости, нравился кто-то, ну, а мешать кому-то я бы не стал. Если уж ему действительно нравится другой, то рушить чужое счастье незачем. Эх, а ведь чувства мои некуда убирать, кажется, придётся искать замену. Я покачал головой и встал с кровати. Братишка ещё спал. Вчера терапевт сказал, что у Мишки всё снова в норме, и больше ему не нужно постоянно ходить к врачу, но желательно раз в год навещать. Впрочем, и личная жизнь брата тоже подверглась изменениям: он нашёл себе хорошего, на мой взгляд, друга-бету и наконец-то у него появился новый парень, который понравился мне не то чтобы сразу, потому что у меня всё ещё остались подозрения и боязнь, будто брата снова бросят. Короче говоря, жизнь братишки потекла по новому руслу, и я дал себе обещание, что больше он не будет жить в каких-то опасных районах с не менее угрожающими альфами. Кстати, мои подопечные тоже взрослели. Когда-то они не хотели подчиняться мне, плохо выполняли упражнения и редко слушали теорию, но сейчас они как-то сдружились, повиновались мне во всём. И я очень счастлив насчёт этого. А между тем мы медленно, но верно приближались к спаррингам между омегами и альфами. Я уже говорил про этих альф. Они были в разы больше моих подопечных, но меня это особо не волновало. Главное — научить, а всё остальное лишь пустяки. И сегодня, как всегда, собираясь с утра на работу, мой брат очень подозрительно смотрел на меня, хмыкал и что-то бормотал себе под нос. Я сначала подумал, что он разгадывал кроссворды, потому что тот был ярым любителем их, а на столе как раз-таки лежал целый сборник. Естественно, я подумал, что он разговаривал сам с собой, точнее, делился мыслями вслух. Но, услышав, как Мишка что-то бормотал про любовь, сразу ощетинился. — Что-то не так? — немного обеспокоено спросил я. Миша кивнул и перевёл взгляд со стола на меня. — Скажи мне, когда у тебя в последний раз были хоть какие-то романтические отношения? — Миша наклонил голову набок и прищурился. Я немного задумался. И правда, когда в последний раз вообще провожал кого-то до дома? Кажется, примерно год назад у меня были какие-то связи, но потом всё резко оборвалось. Да, давно это было. — Не помню точно, но, наверно, год назад. Не больше. — Я хмыкнул и вопросительно уставился на брата, который сидел и хитро улыбался. — А что такое? — Пора тебе находить пару, а то умрёшь в муках и страданиях, так и не узнав прелестей жизни с омегой. А поверь, их очень много. — Братишка мне подмигнул. — К тому же у моего парня есть друг в твоём клубе, и он сказал ему, что ты над одним несчастным мальчиком, мягко говоря, издеваешься больше всех, делаешь ехидные подколы, а бедняга думает, что так срываешь свою злость и ненависть на нём! Действительно бедняга, потому что не знает, что мой… — Заткнись, — зашипел я и сжал рукой рот брата. Уж я-то знаю: если дело касается любви, мой братишка может часами твердить о том, что мне нужно обязательно признаться в чувствах объекту моей симпатии, предложить выйти замуж, и зажили бы мы с этим человеком счастливо да долго. Нет, я не против этого всего, но только с Сашей и ни с кем больше, но это мечты, не более, а потому особо в них не верил. — Игорь, ты мне помог, а теперь я хочу тебе помочь, — прошептал Миша и сжал скатерть. — Как-никак, я твой брат и омега, значит, я могу тебе давать какие-то советы, помогать и… — Нет, — я грубо прервал Мишу, — всё не так, как ты думаешь. Сам знаешь, не могу я без издёвок, придирок и подколов, на твоей же шкуре проверено. Меня бросали именно из-за этого! — А запах и шрамы? — И это тоже… В общем, я ему не пара, поэтому давай забудем про этот разговор раз и навсегда? — устало выдохнул я. Миша кивнул, взял со стола сборник с кроссвордами и пошёл в свою комнату. Между прочим, неделю назад наступило лето. В клубе я уже работал около года, а посему знал, что летом, если очень сильно перенапрячься, можно потерять сознание или, на худой конец, может сильно закружиться голова. Таких случаев на моей практике было достаточное количество, и все они проходили очень болезненно. К сожалению, кондиционеры не помогали. Я очень беспокоился, что с моими омежками могло что-то случиться. Насколько мне известно, у Ильи — самого младшего подопечного, ему было всего шестнадцать лет, — и без жары голова могла заболеть, причём это сопровождается потерей сознания и всякими приступами. За него я боялся больше всего. Не дай бог скорую нужно будет вызывать. А у самого старшего омеги, которому было примерно столько, сколько и мне, Жени, тоже могли случаться такие приступы. В общем и целом, лето теперь было моим самым нелюбимым временем года. Плюс ко всему — сам я переносил жару не лучше. Я, тяжело вздохнув, вышел на улицу и тут же почувствовал на коже лучи солнца. Чёрт, ещё и солнечные очки забыл надеть. Очень сильно припекало, что только усугубляло всё. Обычно я включал музыку в своей машине на полную громкость и ехал себе преспокойно, потому что очень любил такую атмосферу. Однако сейчас, когда жара буквально сводила меня с ума, а пот тёк градом, я не хотел ни слушать своё радио, ни водить машину вообще. В такую жару нужно идти на пляж, запасаться бутылками с холодной водой и где-нибудь в теньке загорать. Но мне нужно в обязательном порядке приехать на занятия, ибо четверо из моих учеников заплатили всю сумму вперёд, нужно не только сейчас быть в клубе, но и доучить их до конца. К моему несчастью, наши занятия скоро закончатся. Всего три или два упражнения в спаррингах и всё. Мне будет тяжело отпускать моих подопечных, больно я привык к ним, а что уж говорить про Сашу, которого, возможно, не увижу больше никогда… Сердце тут же сжималось, в горле появлялся ком, и мне хотелось обнять и прижать этого белобрысого идиота, не отпускать и любить. Я подпрыгнул на сиденье: кто-то позвонил мне на мобильник. Чёрт, моё и так больное из-за Саши сердце чуть ли не ушло в пятки. Я взял трубку, и один из моих помощников-альф грустно заговорил: — Привет, босс, — недовольно выдохнул парень. — Твою мать, сколько раз тебе говорить, я Игорь! По слогам проговорить? — раздражённо фыркнул я и хотел было бросить трубку, но помощник, не обращая внимания, говорил дальше: — Наш Паша заболел, и нам некем заменить его, прости… — Последние слова Денис, так звали парня, произнёс очень робко. И не зря. Сколько раз я этим олухам-альфам говорил, чтобы летом они не перетруждались, пили больше воды. Но нет же, зачем нам слушать других? — Я вас всех убью, — прорычал я и сжал настолько сильно мобильник, что послышался несильный хруст. — Я вам говорил, что… — Простите нас, Игорь, он не со зла. Ну заболел человек, ну что теперь, апокалипсис устраивать? Поняв, что брякнул лишнего, Денис ойкнул. Я же отключил трубку и бросил со всей своей силой и злостью телефон на заднее сиденье автомобиля. Голова немного закружилась, и в глазах потемнело. Благо, я быстро с этим справился и, уже не так сильно нажимая на газ, продолжил ехать дальше. Может показаться, что переживал я из-за какого-то бреда, но нет. В спаррингах очень важен другой партнёр. Конечно, я мог быть этим самым партнёром, но, сравнивая мои силы и тех альф, это будет не то что не честно, а слишком тяжело. Может, это хорошо, но у подопечных, кажется, нет опыта в таком деле, потому-то и несправедливо. Доехав до здания клуба, я неохотно вышел из машины и направился в его сторону. Чёрт, я опоздал на десять минут. Наверное, все уже пришли, и вскоре начнутся спарринги. Ох, как же я хочу убить Пашу! Сколько раз предупреждал, причём и их тренера тоже, так нет же, зачем меня слушать? — Доброе утро, сэр! — хором выкрикнули омеги. Я махнул рукой, давая понять, чтобы они присели на маты. Словно дрессированные псы, они послушались и уставились на меня с неким удивлением и интересом. Ну конечно, кому не интересно попробовать что-то новенькое в своей жизни. — Итак, — сухо произнёс я, — сегодня у нас не просто какая-то теория или чересчур лёгкая практика между собой. Сегодня у нас с вами долгожданные спарринги между омегами и альфами. Хочу предупредить, это достаточно сложно — с первого раза уложить на лопатки соперника, возможно, вам не удастся, поэтому не огорчайтесь, вставайте на ноги и идите дальше в бой. Представьте, что это действительно ваш насильник, который может быть во много раз жёстче, но всё-таки старайтесь. Это очень серьёзный шаг, ведь немного практики в спаррингах — и вы уйдёте в реальный мир, а он очень груб и несправедлив. Кто знает, что ждёт вас там, но я искренне надеюсь, что вы будете в полном порядке. Всё то время, пока говорил свою «пламенную» речь, я смотрел неотрывно в глаза каждому моему подопечному. Знаете, очень смешно наблюдать за тем, как взгляд медленно, но верно из шутливого и лёгкого становится серьёзным и тяжёлым. Выражение у каждого было удивлённое и немного грустное. Ну конечно, я никогда не говорил им такого, тем более не затрагивал темы про реальность и что их ждёт дальше. Однако сегодня, в жаркий летний денёк, сказал всю эту речь, хотя её следовало произнести на последнем нашем занятии. Скорее всего, на моем лице не выражалось ни единой эмоции, в душе же — совсем наоборот: всё было будто не на своих местах, сердце стучало с такой скоростью, словно оно сейчас выпрыгнет из грудной клетки, что-то всё время сжималось в районе живота. Также я заметил, что у моих омежек на лицах играла грустная улыбка, а что уж говорить про несчастного Юру, который, как мне казалось, больше всех боялся уйти из этого клуба. Печалило меня ещё то, что своего любимого я больше не увижу. Я ухмыльнулся и грустно взглянул на Сашку, который опустил голову вниз. Сейчас он выглядел очень растерянно. Чёрт, как же мне хотелось подойти к нему и прошептать, что я буду с ним вечно. В моей голове прозвучал щелчок, над головой, будь я каким-нибудь героем из мультфильма, засветилась бы лампа. Точно, забыл сказать про заболевшего альфу! Я же… — Забыл сказать ещё кое-что, — грубо прозвучал мой голос, — вас всего шестеро, альф, как вы заметили, пять. Увы, один идиот заболел, а значит, мне придётся его заменять. Никто не хотел быть в паре со мной. Ах да, я слишком жесток. — Итак, скажу ваши пары, — я достал из кармана листок блокнота. На самом деле, там ничего не было написано, нужно же было для вида перед ними что-то показать. — Павел с Эриком. — Я кивнул в сторону рыжего альфы, и тот подошёл к своему партнёру. — Илья с Николаем. — К нему подошёл русый парень. — Эмиль с Кириллом, Женя с Борисом… — Я на минуту замолчал. Юра и Саша нервно сглотнули и переглянулись. Конечно, никто из них не хотел быть со мной. Но в этом и была фишка — Юру я поставлю с другим альфой. Хоть пару уроков побуду с Сашей, а там что будет, то будет. — Юра с Геной и новичок-недомерок со мной, — язвительно произнёс я. Юра похлопал по плечу Сашу, выдохнув еле слышное: «Есть!», кто-то зашептал про удачу. Плевать. Я просто хочу побыть с этим омегой. — Покажу вам, как нужно действовать. — Выговорив это, я взял за руку Сашу и твёрдо посмотрел на него. Он был похож на маленького беззащитного щенка. Я стал объяснять правила остальным, при этом показывая всё на примере. Все бросали грустные взгляды на Сашу, я же показывал и объяснял дальше. Единственное, что меня напрягало, так это то, что он начал принюхиваться ко мне. Чёрт, что-то страшно… Конечно, в голову полезли мысли, будто он наконец-то заметил, так сказать, распробовал мой запах и понял, что я не только обделён красотой, но и плохо пахну. Природа, увы, наделила меня резким запахом, который омегам был не по душе. Мне самому хотелось избавиться от этого зловония, а именно таким я его считал, но разве против природы попрёшь? Приходится жить с ним «бок о бок». Саша тем временем всё больше и больше раздувал ноздри, а потом и вовсе дёргал головой. Я невольно сглатывал ком в горле, вот только почему-то в голову начали лезть странные мысли — или это из-за жары, которая была фактически невыносима, или это действительно из-за моего запаха. И то, и то могло быть верным, но это никак не смягчало сложившуюся ситуацию. Остальные же пары были настолько увлечены спаррингом, что даже не заметили нас. Им было всё равно, что я, вообще-то, перестал комментировать их действия. Уж настолько были заняты, что это просто подозрительно и невероятно. Саша схватил меня за руку, ошарашенно взглянул мне в глаза и тяжело задышал; я хотел спросить, всё ли с ним в порядке, наплевав на многое: и на нежность, на которую, как я думал, не способен, и на показание некоей слабины. Омега всё стоял и внюхивался, и меня это пугало. В меня как будто кто-то выстрелил из пистолета, и до мозга наконец дошло то, чего я боялся больше всего — он испугался меня. Меня… Чёрт, кошки так и скребли по душе, появилась злость и ненависть, но не к нему, а к себе. Да, я часто перегибал палку, да, я неоднократно делал едкие комментарии в адрес Саши, но это всего лишь мой метод тренировки. Раньше я никогда не задумывался, а собственно, могут ли бояться меня другие омеги? Ведь внешность и так отталкивающая, запах противный, характер ужасен. Неужели мой омега боится меня? — Хэй, тренер, мы сделали упражнение, — еле слышно проговорил другой альфа. И снова меня настигло осознание — даже альфы меня боялись. Почему? Да потому что я их напугал. Благодаря моему характеру и методу я всё только усугублял. — Эй? — Ты что стоишь, идиот? — зашипел я, как ни странно, не на альфу, а на Сашу. Тот несколько раз моргнул и удивлённо посмотрел на меня. — Это упражнение — самое лёгкое, и ты стоишь, как истукан? Значит так, Николаев, сегодня безоговорочно приходишь ко мне на дополнительные занятия. Не придёшь — ух, я не знаю, что сделаю. Понял? — рычу я, не обращая внимания на других. Остальные альфы и омеги уставились на меня, хлопая ресницами. Хотел-то я на самом деле сказать нежные, ласковые слова, как-то пожалеть, прошептать, чтобы он не боялся меня, а наоборот, принимал. Однако чёртова злость на самого себя задурманила мне мозги, потому я и зарычал, чуть ли не повысив голос. — Садись на маты и сиди смирно, — сузив глаза, проговорил я, делая вид, что мне очень противен этот омега. Он неуверенно убрал свою руку с моей, сделал пару шагов, чтобы сесть подальше от нас, а я продолжил наши занятия. — Отдохнули? А теперь нужно идти дальше…***
Я сидел и стучал пальцами по деревянному столу. Чёрт, зря я отпустил этого гадёныша домой! Точно не придёт, ведь испугался своего тренера. Господи, почему я такой идиот? Будь проклят тот, кто придумал это слово «любовь». К счастью, сейчас в зале не было никого и стояла кромешная тьма. Дабы мне был виден хотя бы стол, я включил настольную лампу, свет которой освещал лишь его половину. Когда мои занятия заканчивались, я всегда писал в журнале некий отчёт, что помогал мне запомнить, у кого что хуже получается, на чём я зациклю своё внимание на следующем уроке, кто сколько в день может сделать приседаний, отжиманий и так далее. Этот журнал, конечно, вёл не только я, но и другие тренеры. Сейчас, пересматривая его заново и заново, чтобы хоть как-то отвлечься от всё нарастающего волнения, заметил, что Сашка-то достаточно серьёзно подошёл ко всем занятиям, ещё не пропустил ни одного дня, в отличной форме и, пройдя последнюю фазу самообороны, сможет дать отпор любому, кто так или иначе захочет что-то с ним сделать. Хотя навряд ли кто-то ещё подойдёт к нему, ибо я не позволю. Я прислушивался к каждому шороху, в надежде услышать стук в дверь. Однако его всё не было и не было. Чёрт меня дёрнул перенести всё на девять вечера. Сейчас лето! С другой же стороны — стоит подождать и не накручивать себя, ведь если он придёт, то никто нас не услышит, я смогу даже расспросить его о сегодняшнем. Вот только Саша, как назло, не приходил. Сначала была мысль, что его кто-то зажал в углу, и, если бы такое действительно случилось, я не смог бы себя простить; затем я подумал, что он не хочет быть со мной один, потому что боится. Те два варианта просто разрывали мою душу на части, превращая её в мелкие щепки. Тяжело вздохнув, я начал опять записывать сегодняшние показатели. Большая часть моих учеников справилась, только мой омежка, что пребывал в ступоре долгое время, не сдал нашу последнюю фазу. Хоть их ещё ждёт пара занятий, но не более. И я больше не увижу никого из них никогда. Грусть омыла меня с новой силой. А что нас с Сашей ждёт в будущем? Ну будет вспоминать ужасного тренера недели две, а потом что? Ничего. Всё забудет. Меня, своих товарищей, все наши занятия. Если и останемся в памяти, то только плохим именем или кошмарным сном, однако при этом полезным. Да уж, странное сочетание, но его можно назвать таким. Вроде как ужасно выслушивать придирки и подколы, а вроде как и помогает. Неразбериха. Из мрачных мыслей меня вывел неуверенный стук в дверь. Я, еле сдерживая улыбку, встал из-за стола и пошёл открывать дверь, которую зачем-то закрыл. Стук был еле слышным, видимо, Саша думал, что я его не услышу, чтоб потом была отмазка, будто я сам не открыл дверь. Это меня, конечно, разозлило и взбесило, потому я недовольно рыкнул: «Сейчас открою, болван!». Стук в дверь тут же прекратился. Я стал шарить по карманам, ища ключ. Я вставил его в замочную скважину, повертел, и дверь открылась. Закатив глаза и что-то брякнув, я посмотрел на того, кто стоял на пороге. Если в те секунды, когда открывал дверь, я надеялся и молился, чтобы передо мной стоял Сашка, то сейчас видел своего совсем обезумевшего брата. Тот улыбался и мило смотрел на меня. — Привет, Игорёк! — чуть ли не пропел он. Я, тихо скрипя зубами, всё больше и больше боялся за Сашу. Чёрт! — Что тебе нужно? — Дабы не показывать своего волнения, я говорил спокойно. Миша стал тоже искать что-то в карманах, затем, нащупав это, дал мне в руки фотографию Саши. — Зачем мне она? — подозрительно посмотрел на брата, а тот всё продолжал улыбаться. — Я нашёл твой объект любви! — гордо заявил он. — Что ж ты раньше мне его не показывал и ничего не говорил? Ох, глупый старший братик! Тебе ещё нужно учиться и учиться… — Я спрашиваю, что ты здесь делаешь, тупой осёл? — рычал я. — Сейчас уже начинает темнеть, а ты наведываешься ко мне, чтоб показать тупую фотографию? — Во-первых, хватит на меня шипеть. Во-вторых, сейчас темнеет только после десяти! К тому же я уже взрослый омега! — Молоко на губах ещё не высохло, — умерив свой пыл, опять спокойно сказал я. — Во-от, братик! Зато я знаю все прелести нашей сущности, и знаешь, когда я увидел его фотографию, сразу понял, что, будь он в нашем университете, все б альфы приударились за ним! — Ты к чему это ведёшь? — Я веду к тому, что тебе нужно бороться за своё, а ты, глупый старший брат, сидишь на попе ровно. Поймёшь ли ты это? — Выражения подбирай… — Я тебе уже утром говорил, что желаю тебе только добра и счастья. Я искренне желаю, чтобы ты уже наконец-то нашёл подходящую для тебя пару. И тот мальчик очень тебе подходит! Пожалуйста, будь вежлив и нежен с ним. — Миша погладил меня по тёмным волосам. — Боже, иногда ты бываешь настолько… глупым, — тяжело выдохнул я, немного смущаясь. Миша же, убрав руку с головы, развернулся обратно к двери. — Ты домой? — Да. Не волнуйся, меня заберёт мой новый ухажёр, — хитро улыбнулся он. — Смотри мне, если… — Да-да, сейчас начнётся. Пока, Игорёк. — Не называй меня Игорьком! — Не дослушав меня до конца, Миша вышел на улицу и, надеюсь, пошёл в сторону машины своего нового альфы. Ну, хоть кто-то счастлив в нашей семейке. А ведь слова Миши действительно дали мне пищу для раздумий. Если я в последние дни наших встреч буду вести себя по-свински, то Саша меня быстрее забудет. Но всё же, где он? Дыхание то и дело сбивалось, пальцы стучали по столу ещё сильнее, и мне уже стало и вправду страшно за омегу. Он опаздывал на полчаса! Чёрт, что же он всё не приходит? Только сейчас я понял, что никогда так не переживал за кого-либо. Даже когда моего брата изнасиловали, я так не переживал. Нет, я боялся за Мишку, но сейчас, когда в голову лезли одни и те же мысли с плачевным содержанием, до меня это дошло. Я готов был уже поднять тревогу, позвонить Саше, в полицию, да кому угодно, лишь бы его нашли, как вдруг снова послышался стук в дверь. Я подскочил на месте и побежал открывать дверь, надеясь, что на пороге точно стоит Сашка. Хоть дверь и так была открыта, но мне зачем-то нужно было самому её открыть. Наверное, это выглядело слишком глупо и даже тупо, однако я слишком был взволнован. — Извините меня, пожалуйста… — вместо приветствий прошептал мой омега. Как будто камень с души снял его голос. Мне так захотелось обнять его, вдохнуть запах волос и прижать ещё ближе. Да и на моем лице не было ни капли злости или ярости. Счастье и некая усталость — вот что было. — Ты где был? — зашипел я. На смену счастью и радости пришла раздраженность. Смотрел на него недовольно, чуть сузив глаза. — Извините, пожалуйста, сейчас же лето, а на дорогах творится чёрт-те что… — Нельзя было позвонить или предупредить, что опоздаешь? — Я повысил голос, а Сашка съёжился и отвернул голову в сторону. Дышал вполне спокойно, но было такое чувство, будто пробежал кросс. — Ещё раз такое повторится, и… я не знаю, что сделаю. Понял? Сашка кивнул, снял с себя кофту, в которой наверняка очень жарко и душно, и повесил на близстоящую вешалку. Сам он ещё немного не уверен в себе, и это заметно по дрожащим рукам. По его коже пробежали мурашки, и омега почему-то взглянул на маты, когда обычно смотрел мне в глаза. Наверное, он был одним из немногих, кто мог так делать, не боясь. А сейчас его взгляд устремлён в пол. Минуту я разглядывал его, пока до меня не дошло, что я, вообще-то, откровенно пялился на него, притом, что Саша, кстати, это заметил и опять смущённо отвёл глаза в сторону. — Что было утром сегодня? — выдохнув, спросил я у омеги. — Не знаю, — честно признался он и перевёл взгляд на меня. — Хорошо. Но только попробуй сейчас облажаться. Это очень серьёзно, а стоять в странном и непонятном ступоре — не нужно. Ясно? — Да…***
Все те упражнения, которые мы должны были выполнить, Саша стоял смирно и ничего не делал, изредка снова принюхиваясь. Меня это буквально выводило из себя, бесило и раздражало. Я делал ехидные замечания, грубил и хотел, чтоб у него появилась эта злость. Однако Саша вскидывал брови, очень странно смотрел на меня. Я хотел уже было закричать на него, как неожиданно в мою голову пришла умная мысль — может, показать ему, что сделал бы его насильник, будь он в такой же ситуации, что и сейчас. Насильник, если бы он и правда был, не терял бы время и уже, наверное, раздевал бы его, а то и хуже. Проучить омегу было слишком просто, даже легко, а потому я решил начать с самого простого, чтобы он хоть как-то обратил на меня внимание. Кладя руки на его талию, я думал о том, что неплохо бы было куда-нибудь его посадить или прижать в углу. Нет, я прекрасно понимал, что это будет слишком, поэтому осторожно прижал его к себе, и теперь Саша смотрел на меня, невинно хлопая ресницами. Не ожидал, да? Я немного приподнял его майку, одна рука уже лежала чуть ниже поясницы, а другая — на лопатках. Дышал ровно, на лице ничего не выражалось: ни ухмылки, ни улыбки, ни оскала. И омега заметил это, затем смущённо взглянул на меня. Теперь он не принюхивался. Наверное, мне стоило его поцеловать. Губы покалывало, и сердце стучало быстро-быстро. В голове только и вертелся его запах. Я уже говорил, что по моему виду нельзя было сказать хоть что-то, что уж говорить о творящемся внутри. Я сам не понимал, зачем всё это устраивать, зачем зажимать в углу, чтобы просто проучить? Меня за это могут уволить, но инстинкты альфы и задурманенный разум требовали другого. Совершенно. Поцелуй. Теперь пришла моя очередь удивлённо хлопать ресницами и ничего не понимать. Что сейчас было? Что… Саша, положив свои руки мне на шею, приблизился ко мне и мягко поцеловал в губы. Чуть надкусывал верхнюю, царапал кожу на шее, и я снова сходил с ума. Что здесь происходит, чёрт возьми? Саша, тот самый, который был вполне гордым, сам поцеловал меня? Это сон, да? Или я схожу с ума. И то, и то, наверное. Омега не терял времени и уже проводил кончиком языка по моему шраму на левом глазу. Он что-то выдохнул мне на ухо, поддался соблазну и искушению, и одна его нога обвила моё бедро. До меня, конечно, осознание доходило постепенно и так поздно. Почему я только раньше не думал, что, возможно, нравлюсь ему? Нет, быть может, это всё происходит из-за скуки или нехватки чего-либо у Саши. Когда до меня дошло всё происходящее, то я не выдержал и ответил на поцелуи. Поначалу скованно со своей стороны, даже как-то нелепо, однако, как оказалось, опыта у моего омеги на этот счёт больше. И где он научился этому всему? Прижал к стене и полностью снял с него майку, откинув в сторону. Сейчас я кусал его губы до крови, слизывал солоноватые капельки. Никогда не думал, что смогу возбудиться от одного только вкуса крови. Да что уж там, вообще возбудиться. И в постели, и только от одного прикосновения никогда не мог. А тут всего одна мысль о нём — и всё затуманивалось, становилось размытым, неясным. Саша разорвал поцелуй и робко коснулся левой рукой моей скулы. Он неотрывно смотрел в глаза, его губы были чуть припухлыми, и даже образовалась небольшая ранка на нижней губе. Румянец пылал на щеках, пальцы рук немного дрожали. Мне хотелось запомнить его таким. Кто знает, что нас ждёт в будущем. И то, что происходит, — подарок с неба. Пусть в моей памяти он останется таким соблазнительным, манящим, дурманящим и притягательным, хоть он и всегда был и будет таковым. Наклонился к его уху, облизал раковину и прикусил мочку. Сначала слабо, а затем сильнее, и Саша вскрикнул, проводя рукой по моему плечу, вцепившись в него. Гладил по бёдрам и проводил влажную дорожку от его уха до пульсирующей венки. Сейчас мне больше всего хотелось облизнуть и укусить до крови, что, впрочем, я и сделал. Омега сладко выдохнул, а ноги, которые он зачем-то обратно опустил на маты, подкосились, и если бы не мои руки, он бы наверняка упал. Осторожно и как-то бережно положил хрупкое тело на твёрдые маты, чтобы ему и мне было легче. Пах неприятно натирала ткань спортивных штанов, и мне хотелось их снять и кинуть их туда же, где покоилась майка Саши, но было слишком рано для этого. В голове творился беспредел, и только одна мысль чутко просвечивалась — оставить метку. Пусть все знают, что этот чёртов омега, дурманящий наверняка десяток таких же болванов, принадлежал мне и только мне. — Мой, — рычал я, оставляя на чуть смуглой коже метку, которая тут же смешивалась с бесконечными засосами. Оставив в покое Сашкину шею, продолжил своё «путешествие» дальше, переходя к его не менее манящим ключицам. Облизнул, чуть покусал их. Во рту появился странный привкус, но я не обратил на это никакого внимания. Саша аккуратно и более-менее спокойно начал стягивать с меня футболку. Пальцы всё время запутывались, переплетались, и он, не выдержав, решил просто-напросто порвать её. Мне казалось, что происходящее — мой сон или больное воображение. Всё это просто нереально и невозможно, начиная с этих поцелуев и томных взглядов и заканчивая лоскутами моей футболки. И ни я, ни тем более он, мы были не против. Безумие, всё это безумие, которое настолько сладко и так сводит с ума, что хочется урчать. Очертил языком ямочку, затем отстранился от неё. Посмотрел на него снова и понял, что мне ничего в этой жизни не надо, лишь бы он был со мной. И пускай это, возможно, простое мгновение счастья, но для меня дорогое и бесценное. Да, я сошёл с ума. Я медленно спустился к его затвердевшем соскам. Сначала облизал правый, а левый зажал между пальцами. Омега простонал и потёрся пахом о мой стояк. Он что-то шептал неразборчиво, скулил и просил о каком-то бреде. Я кусал сосок и слышал сдавленный стон. Ухмыльнулся ещё больше и прикусил сильнее, Саша цеплялся ногтями за мои плечи и сжимал тёмные прядки волос. Чёрт, я даже себе позволить такое не могу, что уж говорить о реальности. Как же я всё-таки ошибался. Моя рука провела по его бедру, стянула эти ненужные шорты, от которых мне хотелось сразу избавиться, только увидя его. Если все люди уже успели как-никак загореть, то у Саши намёка на загар даже не было: ноги были белыми, лицо, которое сейчас пылало, тоже было бледным до этого. Как же мне это в нем нравилось. Прикусил алую бусинку сильнее. Недовольный всхлип донёсся до моих ушей, опять наклонился и поцеловал в губы омегу, сплетая наши языки. Пот буквально тёк с него и меня, и очень захотелось слизать солёную капельку с его виска. Моя рука нырнула в его трусы, нащупала затвердевший член. Большим пальцем проводил по головке, немного надавливал, и появлялись небольшие капельки смазки. О, как же много раз я это представлял себе, правда, в более грубой форме, но всё же. Невыносимо. Просто. Мечтать о такой близости мог только такой же кретин и болван, по уши влюблённый, как я. Коснулся губами его живота и провёл языком вокруг пупка. Снова послышался стон, но куда более громкий. Саша закрыл одной рукой себе рот и зажмурил глаза. Мне это не понравилось, потому я сжал член у основания. Он громко сглотнул и вжался в жёсткие маты, что наверняка уже успели растереть ему кожу. Плевать, его сейчас совершенно не волновала спина, которая была вся красная, как казалось мне. Медленно, мучительно медленно я провёл рукой по всему стволу, также стараясь выдавить смазку. Теперь я наклонился к нему и прошептал о чём-то странном. Мы как будто поменялись ролями. Сейчас, когда Саша откровенно стонал, царапал мои плечи и делал многое другое, что безусловно возбуждало меня ещё больше, я увеличил темп. Из медленного он превратился в быстрый. Омега ещё раз простонал, что вот-вот кончит. Улыбнулся и сжал член у основания. Саша недовольно и удивлённо посмотрел на меня. Не ожидал, да? Снял с него полностью трусы и шорты и кинул туда, где сейчас лежали все остальные ненужные вещи. Щёки Сашки снова стали алыми, хотя куда ещё. Казалось, краснеть ему уже некуда. Он съёжился, смущённо скрестил ноги и отвернул голову. Всё это мне, конечно, не понравилось, и я одним грубым жестом раздвинул его ноги и навалился. Сейчас мне очень важно знать, стоит ли продолжать или нет? Ведь о таком я мечтал целыми днями, но всё прошедшее меня вполне радовало. И Саша, словно увидев это в моих глазах, сам наклонился ко мне и поцеловал, проводя языком по моим губам. Сквозь поцелуй улыбнулся и погладил по бёдрам, немного приподнимая их. Его естественной смазки было слишком мало. К моему великому счастью, на столе был крем для рук, которым я решил воспользоваться. Размазал его по пальцам, по плотному кольцу мышц и аккуратно ввёл их в Сашу. Он охнул, прикусил губы и прижался ещё ближе ко мне. «Тише», — прошептал я на самое ухо. Покусывал опять его мочку уха, пока не двигая пальцами. Вторая моя рука была напротив его талии, дабы удерживать вес и не наваливаться на Сашу, но как же мне сейчас хотелось одной рукой обнять и успокоить его. Не дав полностью привыкнуть омеге, начал двигать пальцами очень осторожно и медленно. Саша закрыл глаза ещё сильнее и покрывал мою левую скулу робкими поцелуями, наверное, чтобы отвлечься от боли. Я уткнулся ему в шею и продолжил двигать ими дальше, набирая скорость. Наконец, поменяв немного угол, пальцы нашли комок нервов, и он выгнулся дугой, словно кошка. Почему-то из его глаз потекли слезы, и одну слезинку я слизал. Ускорил движения руки; Саша скрестил ноги за моей спиной, открыто стонал мне в ухо, всё время шептал про любовь и выгибался. Чёрт, как же в тот момент хотелось снять чёртовы шорты и войти в него грубо, резко, разрывая мышцы и доставляя только боль. И чуть ли не претворил это в жизнь, если бы не инстинкты альфы, которые подсказывали, что этого он может и не простить, а такого мне, конечно же, не надо. Когда Саша привык к моим движениям, я аккуратно вытащил пальцы из его ануса, и тот недовольно простонал. Поцеловал его в губы и взял двумя пальцами за подбородок, второй же рукой нащупал шорты, стягивая их вниз и дав волю давно вставшему члену. На нём уже скопилось изрядное количество смазки. Увидя достаточно большие размеры моего члена, Саша заметно напрягся и задрожал. Я взял его за руку и прижал ближе к себе. Сейчас его тело было настолько желанным и горячим, что это сводило меня с ума. Было очень важно не сорваться, доставить ему как можно меньше боли и как можно больше удовольствия. Я улыбнулся, прикусывая его нижнюю губу и сплетая наши языки. Перевернул его на живот, грубо раздвинул ноги, приставил головку к его анусу и почувствовал, как он сжал свой сфинктер. С первого толчка ничего, конечно, не получилось, со второго — тоже. Третья попытка не увенчалась успехом, но следующая — да. Правда, не до конца, и всё же. Однако эти четыре попытки были чересчур болезненными для Саши: он всхлипнул и задрожал сильнее, тяжело дыша. Как бы я не старался быть более мягким, это выходило с трудом, судя по тому, что те попытки были очень ужасными и болезненными для него. А тем временем он всё больше и больше шмыгал носом, царапал обгрызёнными ногтями твёрдые маты и делал всё возможное, чтобы хоть как-то смягчить боль. И я решил помочь ему. Языком провёл по его плечу, многочисленным родинкам, красным пятнам и неглубоким ранкам, что появились благодаря жёсткой поверхности. Мягко кусал всё то, что я перечислил, и довольно урчал. Всё идёт так, как я и себе всегда представлял. Сделал пару резких и наверняка грубых движений, входя до конца. Вот теперь можно было дать время, чтоб он привык ко всему происходящему. Губами спустился ниже по позвоночнику, который очень сильно выпирал, приподнял его за таз и начал ласкать член. Саша вздрогнул от неожиданности и удивления, пока что не расслабляясь, но уже не так сильно дрожа. Сначала сжал его у основания, затем провёл вдоль, чуть царапая ногтем плоть, и ниже нащупал мошонку. Ерошил носом по его светлым волосам, от которых исходил настолько приятный запах мяты и яблока, что я готов был дышать им хоть целыми днями. Склонил голову вниз и поцеловал его в щеку. — Готов? — охрипшим голосом спросил я. Тот неуверенно кивнул. Укусил за ухо. Сделал мягкий и осторожный толчок. Саша напрягся больше, и стало невыносимо душно. Остановился снова и посмотрел на его красивый затылок, который то и дело вздрагивал в зависимости от моих движений, на плечи, что были сжаты, и на изящные тонкие руки и пальцы. В такой позе и в таком положении я мог бы, наверно, любоваться им вечно, но нужно было продолжать своё начатое дело. Проделал ещё несколько толчков и наконец-то вошёл полностью. Дал немного времени для того, чтобы он привык, а пока мягко проводил рукой по его худым бёдрам, гладил, затем сжимал, оставляя синяки. Я просто не мог без силы и синяков, от которых наверняка очень больно. Я рад бы был не причинять эту боль, но чем больше я давал ему время привыкать, тем сильнее мне хотелось оставлять на его теле метки и царапины. Если первые толчки были более мягкими, осторожными и аккуратными, то все последующие наоборот: грубые, грязные, пошлые и просто приносящие боль. Как всё это терпел Саша, я не знаю. Он даже не плакал, хотя это вряд ли, не всхлипывал, а просто лежал, словно кукла, которая ждёт своей участи. Ведь она не знает, что сделает ей хозяин? Или голову оторвёт от туловища, или согнёт пополам, или ещё хуже. В любом случае, она будет неподвижна. И сейчас у меня такое чувство, будто Саша — кукла, марионетка, терпел всю боль. Мне самому не понравилось, но что-то сделать я не смог. И как бы не хотелось в эту же секунду остановиться, выйти из него, успокоить и посмотреть на него, возможно, о чём-то спросить, мне было слишком хорошо и приятно. Интересно, а Саша заметил мои многочисленные шрамы на теле? Их просто нельзя не заметить. Мой язык провёл небольшую дорожку от шеи до позвонка, чуть расслабляя руки, поставил их по обе стороны от него, прижимаясь к нему вплотную и снова делая неглубокие толчки. Не понимаю, как смог взять себя в руки и не сорваться на бешеный темп? Тяжело очень, но нужно стерпеть. Тихо попросил Сашу повернуть в сторону свою голову и посмотреть на меня. Он, повинуясь, медленно повернул голову, и я увидел красные от слёз глаза и не успевшую докатиться до подбородка слезинку. Сцеловал ее, прикусывая щеку, и продолжал смотреть дальше. Губы были все в крови, по-видимому, он их кусал аж до такой степени. Взъерошенные волосы и всё ещё алые щеки. Наклонился и поцеловал в губы, проводя языком по зубам, нёбу, дёснам. Омега тяжело вздохнул. Мои толчки немного смягчились, а в голове вертелась настырная мысль повернуть его на спину. Я так и сделал. Вышел из него, перевернул и вошёл сразу же глубоко. Теперь он мог рассмотреть моё тело, и я его уже спереди. Да он со всех сторон прекрасен, с какой не посмотри. Угол проникновения поменялся, и когда я сделал несколько глубоких толчков, Саша на миг, на крохотный миг, но вздрогнул и еле слышно застонал, прогибаясь в спине. Ухмыльнулся больше и сделал эти толчки куда глубже, куда сильнее и куда больнее. Он приоткрыл рот, тихо зашипел и поцарапал уже чуть ногтями мою спину и плечи. Саша вжался в маты, оттягивая меня за волосы одной рукой. Я принял это как продолжение к более жёстким действиям и безжалостно сжал его бедра, отчего тут же появлялись новые синяки. Слышались пошлые хлопки, тяжёлое дыхание, запах омеги и альфы, пота и чего-то ещё. Всё это смешалось и превратилось в такую гремучую, но при этом приятную смесь. Она сводила с ума. Конец пришёл неожиданно и незаметно. Чёртова сцепка, на которую мне было, в общем-то, всё равно. Единственное, что я запомнил — это то, как я прижал к себе Сашу, прошептал что-то и заснул. Силы и энергия куда-то ушли, и наступила тьма и усталость.***
Утро. По телу разнеслось отвратительное чувство, а каждая конечность была затёкшей. У меня было ощущение, что весь вчерашний день я пил канистрами алкоголь, и именно по этой причине голова так нещадно болела. В комнате было невыносимо душно, и я хотел было встать и открыть окна, да только до меня кое-что дошло… Точнее, вспомнил то, что было вчера. Мы с Сашей, который до этого спиной прижимался ко мне и мило сопел, занялись сексом. И произошла сцепка, а я, идиота кусок, заснул и не вышел из него. Хихикнув, я аккуратно отодвинул своего омегу, а теперь он точно таковым являлся, и залюбовался им: вся спина, плечи, руки, бедра были покрыты моими метками, засосами и укусами, от его тела шёл мой резкий запах, прикрывавший его сладкий аромат. Да, всё-таки приятно осознавать этот факт. Впрочем, я ещё успею насмотреться на него, сейчас же нужно привести нас в порядок. Конечно, сначала я пошёл в душ, не забыв прихватить одежду и полотенце, быстро помылся и стал на мокрое тело с трудом натягивать вещи. Надо срочно одеть Сашу. Ему наверняка будет неприятно лежать передо мной голышом. Хотя когда он краснеет, выглядит ещё милее. Омега всё также лежал, правда, прижав свои колени к груди. Я нежно выпрямил его и, предварительно взяв влажные салфетки, стал вытирать попавшую на кожу сперму. Даже с ней он не выглядел пошло или вульгарно. Скорее, походил на совсем немного испачканного человека. Найдя вещи, я стал медленно одевать Сашу, стараясь не разбудить своими действиями. А он, оказывается, любитель крепко поспать. Выполнив своё небольшое задание, я решил сбегать в ближайший магазин и купить чего-нибудь на завтрак. В конце концов, кто после такой бурной ночки не будет голоден? Продавщица встретила меня с некоторым удивлением и как-то странно оглядывала. — Откуда это у тебя такие царапины? — приподняв накрашенные брови ко лбу, спросила она. Я усмехнулся и обрадовался таким меткам. Ничего ей не ответив, я отдал деньги за два пирожка с мясом и бананы и молча вышел на улицу, вдохнув свежий воздух. Сейчас было прекрасно: солнце ещё не прогрело полностью улицу, и было так хорошо и тепло. Только мой омега проснулся. Как я это понял? Ну, по его фигуре, слезам, которые скатывались с его красных щёк, и прихрамывающей походке можно было прийти к такому выводу. Я тут же подбежал к нему и обнял со спины, зарываясь носом в мягкие волосы. — Куда это собрался? — с привычной холодностью произнёс я, правда, мои действия показывали небезразличие. Мальчик вздрогнул и попытался вырваться, но, думаю, не стоит говорить про эти жалкие попытки. — Я тут покупаю нам еду, а он пытается куда-то смыться? Не находишь это несправедливым? Саша сумел развернуться ко мне лицом и долго-долго смотрел в мои глаза, будто пытаясь найти в них что-то. Но следующие его действия достаточно сильно отрезвили меня: он, поджав губы, поднял вверх свою ладошку и со всей силы, которая в нем таилась, ударил меня по щеке. Разнося звонкий звук, благо никто не слышал, ибо было раннее утро. Честно говоря, я не ожидал от него такого, впрочем, получил эту оплеуху вполне заслуженно. — Ты видел, что стало с моим телом? — воскликнул он и обнял себя руками, как бы пытаясь защититься, совсем позабыв, что несколько минут назад плакал. Вот так переменность. — Да на мне нет ни единого живого места! Это, знаешь ли, не очень. К тому же у меня все болит, а ты ещё так ушёл… Я улыбнулся и прижал Сашу к себе за талию, тем самым прикрыв его маленькое по сравнению с моим тело. Он положил свои руки мне на плечи и немного потёрся лбом о шею, тоже не скрывая улыбки. — Тогда предлагаю пойти обратно в здание и там позавтракать.***
— А ведь если бы не Юра и его чёртова паранойя, мы бы не встретились, — сжимая мою руку, говорил Саша. — Надо будет ему шоколадку купить, — задумчиво пробормотал я, гладя по голове моего омегу. — Если бы не твой брат и его трагедия, если бы не твоя военная подготовка, мы тем более не встретились бы! Понимаешь? — Угу… — Я сонно выдохнул, обнял его и начал засыпать, но Саше явно сон не шёл, и он решил побесить меня. — Не спи, а лучше скажи спасибо своему клубу по самообороне! — Сам себе, да? — Да! Он что-то ещё хотел сказать, но я не дал, целуя в губы, и мы оба заснули с хорошими мыслями.24.09.2014