Забыть обо всем

      Хотелось одновременно подумать о многом и не думать ни о чем вообще. В подобных ситуациях хорошо помогала отвлечься физическая работа. Руки были заняты делом, а голова становилась совершенно свободной. Поэтому едва прилетев из Чикаго и покончив с обязательной бумажной волокитой, Дерек прямиком направился в свою новую квартиру, в которой только-только начал перепланировку и капитальный ремонт. Он слышал, как Росси приглашает всех на ужин, и что многие охотно соглашаются. Нет, он их не судил и не винил, наоборот, он был рад, что они все еще могут радоваться обычным вещам и легко отвлекаться от тяжелой работы. И обычно Дерек пошел бы с удовольствием, но не сегодня. Никто и не настаивал, все понимали, насколько нелегко далось Моргану это расследование, все ему сочувствовали, но в душу не лезли, здесь у каждого есть темное пятно на сердце и никто не хочет, чтобы его ворошили, даже близкие люди, тем более близкие.       Дорога до квартиры не заняла много времени, и скоро Дерек оказался в одном из старых районов Вашингтона, в котором население, так или иначе, приписывало себя к богеме. Квартиры здесь были не самые дорогие и населяли их в основном молодые или уже состоявшиеся художники, талантливые писатели или те, кто по недоразумению считает себя таковыми, танцовщики, модели, певцы и актеры, которые почему-то решили начать свою карьеру именно в этом городе. Едва увидев объявление о продаже квартиры на сайте недвижимости, Дерек понял — она должна принадлежать ему. Это был большой таунхаус в доме, построенном в 20-30х гг. прошлого века, с уютным приглушенным солнечным светом и небольшим садом на заднем дворе, полностью заросшим, что только придает ему некое дикое очарование и таинственность.       Первым делом Морган решил проверить чердак, и был прав, как ранее он и говорил пришедшему в гости Росси, ставни с окон действительно были там. Но помимо их на чердаке было довольно много интересного. Неизвестно сколько хозяев за столько лет повидал этот дом, но каждый из них оставил частичку себя в этом месте. Вот чьи-то дневники, судя по почерку, это была женщина, живущая здесь в начале 60-х. Каждая жизнь по-своему интересна и поэтому, как только Дерек закончит ремонт, он обязательно прочтет записи и проживет заново чью-то историю. Несколько картин без рам, небрежно свернутых и покрытых пылью. Конечно, это далеко не раритет, но они красивы и стоит их обрамить, как они займут определенное место в доме на стене, по всей видимости, как и раньше. Какая-то мебель, но по большей части уже сплошная рухлядь. Старая одежда, детские игрушки, опять какие-то книги, бумаги, позже надо обязательно все здесь тщательно разобрать, но не сейчас. Сейчас Дереку хотелось лишь забрать, снятые когда-то с окон ставни и поставить их на законное место.       Заработавшись, Дерек не замел, что уже совсем стемнело, и что в комнате он больше не один.       — Давно ты здесь?       — Я пришел, когда ты начал вешать последний ставень, — в гостиной около одного из окон стоял Спенсер Рид, явно обрадованный тем, что его, наконец, заметили.       — Почему сразу не сказал, что пришел?       — Не знаю. Не хотел мешать, ты был так сосредоточен.       — Это занятие неплохо отвлекает от ненужных мыслей. Но, Рид, ты что-то хотел? — Морган отложил в сторону инструменты и прямиком направился к парню, но передумал и в последний момент свернул к окну, чтобы проверить, крепко ли держится ставень. Спенсер затаил дыхание, увидев, как Морган идет к нему и даже немного расстроился, когда тот передумал.       — Ты сказал, что хочешь побыть один, но мне так не показалось. Я честно уговаривал себя не приходить, даже пошел на ужин с ребятами, однако же, я здесь. Ты злишься?       Рид действительно как большой ребенок, но если Дерек и хотел побыть один, то злиться сейчас на присутствие парня у него не получалось.       — Нет, я не злюсь, — а вот теперь Дерек подошел ближе и через мгновение уже стоял перед Ридом, нависая сверху над вмиг съежившимся, то ли от испуга, то ли еще от чего, пареньком. — Просто думаю, что на самом деле ты пришел не для меня, а для себя. Ты все еще не оправился от своей потери и то, что случилось со мной, каким-то образом вновь на тебе отразилось.       — Я подумал, ты сможешь мне помочь, — не то оправдывался Рид, не то действительно просил о помощи, поэтому Дереку пришлось уточнить.       — Да, я могу. Ведь я-то прекрасно понимаю, зачем именно ты пришел. Сегодня я окончательно попрощался со своим неприглядным прошлым, но готов ли ты попрощаться со своим?       — Не уверен…       Но Дерек уже не стал слушать, ведь раз Рид сам пришел к нему именно сейчас, то уже вполне готов, хоть и боится в этом признаться. Морган притянул нерешительного Спенсера к себе и поцеловал. Что-что, а целоваться он умел превосходно, никто и никогда не оставался равнодушен, и вот совершенно неискушенный в таких делах Рид, поплыл от одного лишь поцелуя, что Дерек едва успел его подхватить.       — Если ты все еще сомневаешься, нам лучше прекратить. Позже я уже не смогу остановиться, как бы ты не умолял, — горячо шептал на ухо разгоряченному парню Морган.       — Не буду, ах… — сладко выдохнул Рид, после того как Дерек слегка прикусил ему мочку уха. — Я хочу, чтобы ты продолжил.       Это были последние осмысленные слова Рида, прежде чем все его сознание заволокло пеленой такого удовольствия, о котором он даже и не мыслил. И если бы не его эйдетическая память, то он никогда бы не смог запомнить эту ночь. Его мозг плавился от неизвестных ранее ласк и возможно, поэтому все сцены их с Дереком совместной ночи, всплывали в воспоминаниях будто картинками. Он помнил, как после последних слов, Дерек закрыл его рот новым поцелуем, как они поднимались по лестнице, попутно снимая друг с друга одежду. Спенсер помнил, как застеснялся своего худого и бледного тела, особенно на контрасте смуглого и накаченного торса Дерека. И как тут же об этом забыл, когда Морган, накрыв его тело своим, принялся ласкать его руками, губами, языком. Помнил какие-то фразы, что он очень красивый, сладкий, но все это проходило мимо сознания, так как в тот момент оно было занято познанием новых ощущений. Спенсер помнит обнаженного и возбужденного Дерека, и как сам тянется к нему, касается руками чужого тела, стараясь повторить уже изученные ласки, медленно опускаясь ниже к манящему напряженному органу. Но Морган перехватывает его руки, зажимая их в одной своей руке над головой парня, и свободной рукой сам касается не менее возбужденного члена Рида. Дальше в голове Спенса все еще более размыто, вероятно, он мог бы вспомнить все яснее, но природные смущение и неловкость ему не позволяют. Он припомнил лишь какие-то отголоски боли, тут же уступившие место наслаждению, и прилив такого бешеного восторга, экстаза и свободы, что потемнело перед глазами и окончательно отключило мозг.       На втором этаже, в комнате, предназначенной для спальни, не было ничего кроме старой двуспальной кровати, да и то потому, что пока в доме идет ремонт, Дерек порой остается тут ночевать. И в данный момент он очень рад этому факту. Лежать здесь и сейчас, держа в объятиях хрупкое тело спящего парня, коллеги, любовника, кажется самой правильной вещью в этом несправедливом мире. И пусть их бросило в объятия друг друга отчаяние и боль, зато это помогло обрести им обоим нечто гораздо большее, чем просто покой.