Хроноворот судьбы

«С любовью, Гермиона» Эти строки никак не могли выйти из головы. Они маячили перед глазами, не давая покоя, тревожа и без того неспокойный сон. Они нагоняли еще большую тоску, но юноша никак не мог оторвать от них взгляд. Уже несколько недель Сириус каждый вечер садился перед огнем в гостиной и смотрел на немного помятый листок бумаги, исписанный знакомым почерком. Он сжимал потрепанный пергамент в пальцах и до боли в глазах вглядывался в любимое имя. Как только Мародеры в тот злосчастный день до конца осознали, что случилось, они сразу же помчались к Дамблдору, несмотря на просьбу, которая была в письме, оставленном их подругой. Директор с каким-то неопределенным сожалением в глазах подтвердил эту информацию. И после этого взгляда, полного сочувствия, ребята поняли, что ничего не исправить, что они никогда не смогут ее вернуть. Сириус с силой сжал кулаки, выпуская из рук выцветающее письмо. Почему? Почему она ничего не сказала? Почему не объяснила? Почему предпочла тихо уйти, не смотря им в глаза? Этим вопросом он задавался уже какую неделю подряд. - Бродяга, - горячая ладонь коснулась его плеча, а заботливый голос друга тихо отозвался в ушах. Блэк промолчал. Ему нечего было ответить. - Сириус, перестань, - Джеймс легко опустился в кресло перед ним. – Ты не хуже меня знаешь, что мы уже ничего не можем сделать. - Да иди ты, - хриплым голосом пробормотал Сириус и поднял с пола исписанный лист, снова всмотревшись в причиняющие боль слова. - Ты ведь понимаешь… - опять попытался заговорить с другом Поттер, но тот перебил его, зло воскликнув: - Я ничего не понимаю! Я все знаю, но понимание от этого не приходит! Я не понимаю, почему нельзя было нам объяснить. Мы бы попытались найти выход из ситуации, мы бы что-нибудь придумали. Мы ведь могли помочь ей! Мы бы поняли, если что! Я уверен! И все бы было хорошо… - таким же тихим и осипшим голосом закончил Бродяга, роняя голову на ладони. – Я не понимаю… - Зато у меня есть предположение, - в гостиную неслышно спустился Ремус, который сейчас вместе с Артуром стоял позади дивана. - Ну просвети же нас, смертных, - язвительная усмешка слышалась в каждом слове. Гриффиндорцы обернулись. В открывшийся проход входили Северус и Эмили, сопровождаемые возмущениями Полной Дамы, которая не любила, чтобы члены другого факультета посещали башню, находившуюся под ее присмотром. Но раз уж они знали пароль, то картина ничего поделать не могла и обязана была их пропустить. - Раз вы тоже здесь, то я бы предложил позвать Лили, Молли и Нимфадору, - сказал староста, взглянув на недовольного Сириуса. - Как-то ты поздно спохватился и решил «поговорить по душам», - усмехнулась Корбья и направилась к лестнице, поясняя свои действия для удивленных юношей: - Я пошла девочек звать, бестолочи. Субботним вечером в гостиной не было почти никого. Кто-то еще не вернулся из Хогсмита, кто-то предпочитал проводить время на улице, наслаждаясь первыми летними деньками, которые означали также и приближение конца учебного года, а некоторые все еще уплетали за обе щеки ужин, разговаривая с друзьями. В уютных красных креслах сидели только трое второкурсников, которые удивленно посматривали на представителей не просто другого, а вражеского факультета, несколько учеников четвертого курса играли в маггловские карты, громко и оживленно смеясь, а две девочки с первого курса, о чем-то перешептывались, тоже посылая взгляды в сторону слизеринцев. Точнее в сторону слизеринки, которая недавно исчезла на лестнице. Семикурсники же заняли свое любимое место возле камина, оккупировав диван и одинокое кресло, сородича которого какой-то пятикурсник утащил в дальний угол, чтобы почитать в тишине. Оставляя место девушкам, которые должны были скоро присоединиться к ним, Джеймс пересел на пушистый коричневый ковер, по-турецки скрестив ноги. Северус, послав неопределенную ухмылку в сторону кузена встал рядом, смотря на задумчивого Люпина, опершегося на спинку кресла. Артур присел на подлокотник, сочувственно глядя на Бродягу, так и не сдвинувшегося с места. Вскоре на лестнице послышались тихие но быстрые шаги. Обеспокоенна Лили вбежала в гостиную первой. Она глянула на юношей, а потом присела возле своего жениха и облокотилась на него спиной. Поттер обнял ее, положив голову на острое плечо. Артур заботливо усадил Молли на кресло, в то время как Эмили и Нимфа сели рядом с Сириусом на диван. - О чем ты хотел поговорить, Ремус? – спросила Эванс, нарушая тяжелое молчание. - У меня есть подозрения, что Гермиона рассказала нам далеко не все… - начал староста, но его перебил угрюмый и саркастичный смешок со стороны друга. - И как же ты до этого додумался? – покачал головой Сириус. - Я не закончил, - нахмурился Люпин, а потом продолжил. – Вы не задавались вопросом, почему Гермиона не думала о том, чтобы вернуться обратно в свое время? - Может, хотела остаться здесь и следить за событиями? – тихо предположила Молли. - Тогда зачем ей нужна была пентаграмма? – подхватила мысль Ремуса слизеринка. Люпин кивнул. - Я думаю, что то зелье, которое приготовил профессор Снейп, - Ремус принял во внимание именно слово «профессор», - в ее времени имело несколько побочных действий, - сказал Лунатик. – Первое – невозможность вернуться обратно. Второе – необходимость переместившегося постоянно находиться в новом времени. - И с чего ты это взял? – опять с долей язвительности спросил Сириус. - Я не сидел без дела, - откликнулся Ремус. – Я нашел примерный рецепт этого зелья. Также в той книге говориться, что изменения будут слишком медленными, и если человек, совершивший прыжок, вернется в свое время, то по законам все встанет на свои места. - Как это? – переспросил Артур, немного не понявший своего друга. - Если бы Гермиона вернулась обратно, то у нас со временем все бы вернулось к изначальной версии событий, - пояснил староста грффиндора. - То есть все те изменения, которые она внесла, попросту исчезли бы. Скорее всего, именно поэтому ее пытались забрать обратно: чтобы помешать изменить будущее, - кивнула Эмили, которая тоже искала информацию вместе с почти бывшим оборотнем. - Хорошо, - Северус в упор посмотрел на Люпина, - а как вы тогда объясните то, что этот белобрысый тип внес такие изменения, что, по словам Гермионы, здесь оказались Молли, Артур и Нимфадора? Ведь он всего на несколько мгновений оказался в другом времени. - Я предполагаю, что профессор Снейп приготовил ему другое. По словам Гермионы он был гением зельеварния. И, я думаю, по приказу Лорда он и сделал это. - Но если он был на стороне Гермионы, то он бы не сделала такого. Тем более Малфой из будущего говорил, что они убили предателя, - возразила Нимфа. - Скорее всего, тот прыжок во время твоей бабушки, - посмотрел на свою невесту староста, - был пробным. Профессора Снейпа предупредили о том, что будет тестирование и ему пришлось приготовить правильный рецепт. Я думаю, он был уверен в силах Гермионы, да и не хотел выдавать себя. - Тем более, скоро Гермиона должна была активировать пентаграмму и забрать его, - кивнула Эмили. - Вот в этом я не уверен, - с сомнением пробормотал Ремус. - Тогда зачем она рисовала пентаграмму? – немного зло парировала девушка. – Скорее всего, из-за того, что изменения должны были происходить медленно, Гермиона хотела забрать профессора, Тедди и свою подругу в это время. - Здесь не могу утверждать наверняка, - все равно не согласился с ней староста. Корбья хотела еще что-то ответить, но заметила, что к ним подходят две юные гриффиндорки. Девушка замолчала и посмотрела на первокурсниц. - Простите, - смущенно сказала одна из них, смотря на слизеринку, - это вы сестра Джошуа Корбья? - Я, - немного удивленно ответила девушка. Они с братом редко виделись в стенах школы: у нее были свои заботы, у него свои, да и учились они на разных факультетах, что иногда мешало видеться. - Можете тогда передать ему вот это? – вторая девчушка протянула Эмили сложенный листок бумаги, а когда семикурсница взяла его, быстро развернулась и убежала. Ее подруга тихо поблагодарила Корбья непонятно за что и тоже скрылась на лестнице. - Любовные послания, да, Нуар? – весело заметила Нимфадора. Корбья пожала плечами и спрятала записку в карман, намереваясь расспросить брата об этих милых гриффиндорочках. - То есть вы думаете, что Гермиона изначально хотела остаться в нашем времени? – вернулась к теме разговора Лили. - Я думаю, что да, - со вздохом подтвердил Люпин, отвлекаясь от своих раздумий. - Но это все равно не объясняет того факта, почему она ушла от нас. Она же могла спокойно оставаться и в Хогвартсе, - вспылил Сириус. - Полагаю, что нет, - протянул Ремус. - Ну и почему же тогда, она предпочла исчезнуть? – спросил Джеймс, не давая Бродяге разразиться ругательствами. - Помните, Северус говорил, что как-то раз на собрание явился странный юноша с перстнем? – спросил Лунатик. - То что это был сын Малфоя мы уже выяснили, - ответил слизеринец. - Ну да, - согласился гриффиндорец. – Но вот только зачем он явился к Лорду, когда он мог просто забрать Гермиону и все? - Да, это как-то нелогично… - согласилась Лили. – Ведь если он может внести такие изменения, то он бы скорее предпочел ничего не менять… - Именно. У этого есть причина, - продолжил пояснять Люпин. – Как здесь, так и в будущем Гермиона является наследницей довольно старинного и известного рода Блеквеллов. Как известно, у них была очень большая коллекция артефактов… - Я как-то покупал Гермионе книгу про древние артефакты! – воскликнул Сириус, вдруг вспомнив небольшую черную книжку. - Да. Мы тоже ее заметили, - подтвердила Эмили. – Мы предполагаем, что Волан-де-Морту нужен был какой-то артефакт из коллекции Блеквеллов. А попасть в поместье без членов семьи, как известно, невозможно. - А вся семья погибла в прошлом году, - тихо сказала Тонкс, которая до этого училась в Шармбатоне. - Наверное, Лорду был нужен какой-то очень важный артефакт, - кивнув в знак согласия, заговорил Ремус. – И когда он в будущем отправлял за Гермионой, то решил, что неплохо бы было его добыть и пораньше. - Это до сих пор не объясняет, почему она ушла, - обреченно покачал головой Блек. - Ты мне дашь договорить или нет? – рассердился на друга Лунатик, чем привлек внимание нескольких возвращавшихся из Хогсмита студентов: нечасто можно было увидеть старосту в гневе. - А я, кажется, поняла, - тихо проговорила Лили, и все посмотрели на нее. – Вы ведь говорили, что когда этот Малфой забрал Гермиону из больничного крыла это была вторая попытка, так? Значит, первую он совершил как раз чтобы попытаться проникнуть в поместье. Но когда у него это не получилось, ему пришлось вернуться к Волан-де-Морту, - девушка вздрогнула, произнося это имя, - в этом времени и сообщить ему, что артефакта не будет, а потом уже вернуться за Гермионой второй раз… - И Лорд до сих пор уверен, что ее уже нет здесь, - закончил за рыжую старосту Северус. – То-то я смотрю, он больше о ней не спрашивает. - Именно, - вздохнула Корбья. – И если бы Гермиона вдруг начала вновь разгуливать по Хогвартсу, то он бы устроил на нее охоту. А кому это надо? - Но она же могла нам сказать, хоть куда направляется! – снова вспылил Сириус. - Мне кажется, что здесь все не так просто, - ответила ему уже Нимфа. – Помнишь, что случилось на Рождество? Чего стоит Пожирателям снова умыкнуть кого-нибудь из нас и пролегилиментить? Гермиона нас, конечно, хорошо натаскала, но я не думаю, что мы сравнимся в этом умении с самим Лордом. - Гермиона сравнилась, - тихо буркнул Бродяга, опять же припоминая, что девушка вроде почти устояла в ментальной борьбе с величайшим темным магом современности. - Ей помогал медальон, - укоризненно посмотрела на юношу слизеринка. – Тем более она все равно показывала ему свои воспоминания, а не наглухо закрывала блок. После этих слов снова наступило молчание. Никто не мог ничего добавить, все вроде бы было, разъяснено и разобрано. И поэтому вопрос Сириуса, прозвучавший в полной тишине был довольно неожиданным но все же вполне закономерным. - Так может нам найти ее? - Не думаю, что стоит это делать, - покачал головой Ремус. - Если она ушла, значит сама так захотела, - согласилась Молли. – Это было бы неправильно с нашей стороны. Мы все обязаны ей, но лучшей благодарностью сейчас будет оставить ее в покое, - сказала Пруэтт, а потом посмотрела на рыжего гриффиндорца. - Артур, помоги, - девушка, которой на пятом месяце было иногда сложно передвигаться, подала руку жениху. Уизли помог ей подняться. - Я согласен с Молли, - сказал он. – Мы должны уважать решение Гермионы. Хоть мне бы и хотелось увидеть ее, но я считаю, что не стоит этого делать. Не стоит рушить то, что она создала такими усилиями… Высказавшись, Артур, осторожно поддерживая любимую, повел ее к ней в комнату. Девушка отпиралась, говоря, что она не такая уж и беспомощная, но возражения с ее стороны не принимались. Иллюзия ведь убирала всего лишь видимость живота, но не его реальное существование. Лили проводила подругу задумчивым взглядом, а потом тоже встала, потянув за собой Джеймса. Поттер послушно встал, сжав тонкие пальцы второй старосты гриффиндора. Эванс грустно улыбнулась остальным и, освободив руку из ладони жениха, вместе с Нимфой ушла наверх. Ремус тихо показал Эмили, что было бы неплохо, чтобы она еще немного поговорила с девочками и успокоила их. Слизеринка, грустно усмехнувшись, кивнула, и направилась вслед за гриффиндорками. Люпин проводил их взглядом и обернулся ко второму слизеринцу. - Северус, можешь последить за Волан-де-Мортом? – спросил староста. - Вот теперь я точно в шпионы заделался, - усмехнулся бывший Снейп. - А Гермионе ты разве не докладывал? – грустно улыбнулся Люпин. – Ладно, пойду схожу в библиотеку. Может, найду еще какую-нибудь информацию, - с этими словами гриффиндорец направился к выходу из башни. Северус поспешил за ним, не желая мешать оставшимся наедине друзьям. Джеймс сел рядом с другом и снова положил руку на его плечо. Сириус же вцепился пальцами себе в волосы, тихо взвыв от бессилия. - Бродяга, - Поттер не знал, что сказать. Слова утешения вертелись на языке, но ни одно не подходило. Ничто не могло сейчас помочь отчаявшемуся юноше. Но ему нужна была поддержка. И Сохатый не мог оставить своего друга одного, не мог уйти. Поэтому он просто сидел рядом, не нарушая той тишины, которая скользила по уже пустой гостиной и прерывалась только приглушенными почти беззвучными рыданиями. *** Неприветливо холодный ветер гулял по Астрономической башне. Ощущения лета не было, казалось, что, наоборот, сейчас только-только начинается осень, даже не смотря на зеленеющую листву. Но Сириусу было абсолютно все равно, какой сегодня сезон. Его даже не заботило то, какое сегодня число или день недели, хотя это он все же знал безошибочно: последний, когда он вот так может посидеть на крыше Астрономической башни. Сделав глоток из прозрачной бутылки юноша поставил ее рядом со своим дипломом в коричневатой обложке. Прекрасный результат по Чарам, высший балл по ЗОТИ, хорошая оценка по Зельям. Но даже такие нужные будущему Аврору отметки в аттестате ни капли не радовали. Сириус вспоминал, как сидел на этой самой крыше, свесив ноги из окна, а рядом мяукала черная кошка, понимающая каждое слово. Наверное, это был первый раз, когда он говорил с Гермионой откровенно. Ведь тогда он не знал, что за темной шерсткой и изящно выгнутой спинкой скрывается не менее изящная девушка. И именно на этой башне они с ребятами в первый раз увидели имя «Гермиона Грейнджер», которое так поразило их. Да, тогда она даже поцеловала его впервые. Конечно, это было простое касание губ, назначением которого было заткнуть разошедшегося после спиртного юношу, но все же… Как раз тогда Сириус и осознал, что влюблен. Нет, не влюблен! Что он жить не может без язвительной усмешки в свой адрес, ехидных замечаний по каждому поводу и колких фраз. Не знает, как хотя бы день провести без запаха свежей хвои и полевой травы. Не может не видеть карих глубоких глаз и редкой мимолетной улыбки в его адрес. Юноша до сих пор помнил, как он злился, узнав, что Северус тоже признавался ей… Как раз тогда, Блэк точно решил, что расскажет ей о своих настоящих чувствах, все объяснит. И тогда он в первый раз почувствовал, что такое боль отказа. Но тот их поцелуй все равно был самым нежным. Словно последним. Бродяга сделал еще один щедрый глоток. Он никогда не забудет ее. Что бы она там не говорила. А ведь она просила тогда забыть про нее. Но как он может это сделать? Как может оставить воспоминания о самом прекрасном, что было в его жизни? - Глупая, - прошептал гриффиндорец, смотря на плывущие в сторону замка грозовые тучи. Ведь она потом все же дала ему шанс. Сириус был уверен, что это Ремус с Эмили поговорили с ней. Скорее всего, они надеялись, что она останется. И Блэк тоже в тайне на это надеялся. Точнее он надеялся на то, что она не бросит его, потому что уже после нескольких дней, когда он мог безнаказанно обнимать ее, сажать себе на колени, слушая протесты, и заставлять ее молчать лишь одним прикосновением губ, он не знал, как будет жить, если она исчезнет из его жизни. А вот теперь придется учиться. Пытаться изгнать из своего сердца девушку, которая перевернула в нем все, полностью поменяв. Но Сириус не мог. Не мог и не хотел. Он старался навсегда оставить в своей душе то тепло, которое Гермиона дарила ему одними лишь осторожными прикосновениями тонких пальцев. - Я никогда тебя не забуду, - снова полушепот в пустоту и обжигающий глоток огневиски. Безвкусица. Но что поделать? Сейчас для него не было ничего вкуснее горького вкуса ее сухих губ. Даже самое прекрасное вино не могло сравниться с едким странным привкусом. Как он вообще мог сравнивать ее с каким-то там вином?! Сириус жил ею, и, когда она ушла, жизнь потеряла краски. Да, это было слишком сентиментально, да, такие рассуждения были недостойны настоящего стойкого мужчины, да, он не должен был, Салазар его подери, ронять слезы с высокой башни! Но гриффиндорец не мог смириться с тем, что он больше никогда не сможет сжать ее в своих объятиях, накрутить на палец каштановый локон или провести носом по бархатистой щеке. - Я все равно найду тебя, - прошептал юноша, выливая остатки хмельного напитка вниз и смотря, как прозрачные капли летят в затуманенную пропасть. *** Почти сразу же после выпуска Дамблдор предложил девятерым Мародерам вступить в Орден Феникса, который, как известно, боролся с Темным Лордом. Конечно же, все согласились, а Северус стал незаменимым шпионом в рядах Волан-де-Морта. Тем более, что у него до сих пор сохранилось официальное разрешение на принятие метки, которое у нынешнего Министра Магии выбила Гермиона перед Рождеством. И когда все члены Ордена собрались в небольшой комнате, недоверчиво смотря на только что закончивших школу молодых людей, была сделана первая фотография полного состава. Лето для друзей пролетело незаметно и быстро, особенно учитывая свадьбы, которые влюбленные решили провести незамедлительно. Первыми обручались нынешнее семейство Уизли. Через неделю уже Лили могла назвать себя Поттер, а еще через месяц и Нимфадора перестала быть Тонкс. Снова Мародеры собрались совсем скоро, в самом начале осени, на одно знаменательное событие: Молли, наконец, родила. Двое прекрасных близнецов уже в первых числах сентября были дома вместе со своей мамой. Небольшой уютный коттедж за городом, который приобрел Артур, было решено назвать «Норой», так что эти двое мальцов стали первыми «мышками» в этом доме. Дальше же пошла учеба, занявшая большую часть времени. Сириус и Джеймс довольно часто пропадали в Аврорате, выполняя поручения профессоров, а Нимфадора в основном тренировала заклинания все для того же Аврората. Ремус в шутку говорил, что его жена более боевая чем он сам: его-то специальность артефактолога не располагала к «насилию». Как и будущая профессия Лили, которая частенько засиживалась в Мунго на практике. Артур под негодующие возгласы Молли, пока занимавшейся семьей, таскал домой различные маггловские вещи, начиная с простых ручек и заканчивая телевизорами, которые все равно не работали. Двое слизеринцев же поступили на один факультет зелий и теперь все пары самозабвенно ругались по поводу того, кто первый решил изучать эту науку. Блэк почти не виделся со своими друзьями, но на удивление частым гостем в его небольшой квартирке недалеко от университета стал бывший Снейп. Северус пока что не был обременен семьей и поэтому был единственным, кто почти каждую неделю заскакивал к одичавшему товарищу. Тем более и жил он неподалеку. Сириус, конечно, сначала протестовал, но уже не слизеринец не очень-то слушал его возмущения, и потом Бродяга все же смирился с постоянным присутствием в доме экс-врага. Первое время юношам было немного неуютно в обществе друг друга, особенно если учесть незнание интересов своего собеседника, но потом обнаружилось, что Сириус был не таким уж и бездарем в сфере зельеварения, и будущему мастеру зелий было довольно интересно общаться с ним. Сначала они говорили о зельях, потом разговорились о заклинаниях, дальше зашел разговор и о политике. Разговаривали они и о дружбе, и о былой неприязни. Единственной темой, которую Северус не затрагивал, была тема любви. Ему, конечно, было о чем поговорить, особенно учитывая напряженные отношения с одной язвительной на язык особой, не переставающей ехидничать даже на парах, но все же он старался даже не заикаться про свои вечерние встречи с Эмили, которая вроде бы соизволила обратить на него свое королевское внимание. Вот и в этот вечер двое бывших врагов сидели друг напротив друга в мягких креслах возле камина, потягивая красное вино из прозрачных бокалов. На этот раз они решили вернуться к начальной теме зелий. А она была довольно актуальной под конец года, когда летняя сессия подходила к своему завершению. - Хочешь сказать, что порошок из копыт гиппогрифа нормально сочетается с тертым рогом единорога? – усмехнулся Сириус. – Да я в жизни не стал бы пробовать совать их в один котел. - А я тебе говорю, что все нормально с ними будет, если добавить в зелье масла из корней мандрагоры, - настаивал на своем Северус. – И что это за небрежное выражение «совать в котел»? – фыркнул начинающий зельевар. - Обычное, - парировал Бродяга. – И с чего ты так уверен? Насколько я помню, то эти компоненты не сочетаемы. Масло, конечно, может частично ослабить действие порошка, но это еще ничего не значит, - заметил он. - Но я же пробовал! – возмущенно воскликнул второй юноша и, насупившись, сделал небольшой глоток из своего бокала. - И когда же? – в насмешке поднял бровь Блэк. - Да совсем недавно, - устало откинулся на спинку теперь не стесняющийся своей фамилии Поттер, закинув голову назад. – Лорд сварганил какое-то зелье ну и я его тестировал. Дамблдор же попросил сделать для него противоядие. Не знаю, конечно, зачем, но выглядел директор тогда довольно внушающее. - Фи, что за выражения? – спародировал уже друга Сириус. – «Сварганил»? Какой уважающий себя зельевар так говорит? На эти слова Северус только скривился. Бродяга усмехнулся, сделал медленный глоток и продолжил: - Ну и что ты там с этим зельем натворил? - Да у него состав был какой-то странный, - снова поморщился второй собеседник. – Чтобы нейтрализовать крылья пучеглаза нужен был рог единорога, а чтобы хотя бы ослабить действие хвоста саламандры копыта гиппогрифа. Вот и пришлось как-то их вместе совмещать, - юношу передернуло от воспоминаний об ужасных и порой неудачных экспериментах. – Наверное, Лорд хотел, чтобы никто не мог сделать противоядие. - Да, наверное, - легко согласился Блэк, даже не став спорить о том, что эти компоненты не могут сосуществовать в одном зелье. Перед ним все же сидел великий в будущем зельевар. Затянулось молчание. Но оно не было никому из юношей в тягость. Они уже привыкли, что порой просто сидят рядом, пьют одно и то же вино, вместе смотрят в камин и думают, каждый о своем. Это уже вошло в традицию, заканчивать все их вечера так. Но этот еще не подходил к концу: в бутылке еще было вино, поленья еще горели, а на улице даже не было темноты. Так они могли бы просидеть долго, если бы под дверью что-то с грохотом не упало, и не послышались ругательства из женских уст. Сириус и Северус почти синхронно обернулись на звуки, потом решив, что ничего важного не произошло. Вот только голос казался Блэку каким-то смутно знакомым. Хотя это не было столь важно… Стук в дверь заставил обоих снова повернуть голову в сторону входа. Кто-то яростно и довольно сердито барабанил о дерево, все еще ругаясь, но уже со вторым хриплым и низким голосом. - Откроешь? – спросил Северус, когда увидел, что хозяин квартиры не спешит открывать. - А, да, конечно, - спохватился юноша. Стук становился все настойчивее, а голос громче. И он все больше казался Сириусу знакомым. Бродяга щелкнул замком, и ругань тут же смолкла. Слышался только хриплый мужской голос. Это насторожило бывшего гриффиндорца, поэтому он быстро нажал на ручку, открывая дверь. И еле успел подхватить под руки своего младшего брата.