Книга, которая изменит миллионы...

Пробуждение было… Суматошным. Судя по звукам – а слух вернулся первым - все бегали. Что-то истошно пищало прямо в ухо, бесстрастные руки лапали всё подряд, а на лицо кто-то усиленно пытался надеть маску… - Удивительно, все показатели разом просто подскочили на нормальный уровень! Это нонсенс! Так не бывает! – громкий голос вполне мог конкурировать в назойливости звучания с противной пищалкой. – Феноменально! Я обязан описать этот случай! - Эй, док, может, запихнете эту долбанную ручку себе в зад, и всё-таки займетесь работой? – грубо перебил его низкий женский голос, испугавшись которого, заткнулась даже пищалка. Или её кто-то вырубил?.. Или это связано с неприятным ощущением в районе локтя?.. Примерно в это время стало возвращаться зрение. Яркий свет ударил в отвыкшие от него глаза с энтузиазмом Боинга, терпящего крушение. Далеко не сразу из резкого белого сияния выделилось несколько темных фигур. Со временем фигуры превратились в доктора (в белом) и двух медсестер (в розовом и голубом). - С возвращением, красавчик, - подмигнула одна из них, и возвращение в мир живых оказалось отложено минуток этак на десять обморока… Оказывается, некоторые просыпаются мужчиной отнюдь не всегда. Спустя двое суток после первого пробуждения, ранним утром, когда солнце едва-едва позолотило небо Лондона, Теренс лежал на кровати в одиночной палате и удивленно смотрел перед собой. Причиной этого удивления являлось некое странное ощущение в паху, идентифицировать которое как приятное, или не слишком, не удавалось. То есть, Теренс прекрасно знал, что такое утренняя эрекция и как красиво её может облегать одеяло. Но больше как сторонний наблюдатель или активный деятель… Впрочем, об этом стоило забыть. Роль наблюдателя впредь ему не светила. А что светило?.. Бритьё по утрам! Волосатые ноги! Волосатые яйца!.. Чёрт раздери, сам факт наличия этих яиц. Мужские дезики… И непонятно, что же там творится с лицом, щетина на котором нещадно чесалась с непривычки. Увидеть себя в зеркале не было возможности: в палате отсутствовало зеркало. В окне смутное отражение слишком искажалось. Одно радовало: Теренс ощущал себя полностью здоровым. Его организм это старательно подтверждал, стремясь пожить своей восхитительной жизнью. Вот только в голову лезли мысли, далекие от восхитительных, только сугубо практические. Как жить дальше? Что делать с эрекцией? Найти женщину? Заняться онанизмом? Или обойтись физкультурой? Поняв, что женщину не хочется, мастурбировать придётся учиться, физкультура не рекомендована врачами, а, ко всему прочему ещё и в туалет хочется, Теренс загрустил… Во-первых, в уборную его не пускали медсёстры, предлагая воспользоваться уткой. Во-вторых, Теренс испытывал некоторые сомнения в том, что имеет моральное право находиться в мужской комнате. В третьих… С этим утренним состоянием ему что, на какой-нибудь перекладине вниз головой повисать, чтобы отлить?! Как мужики справляются с подобным, естественно, Теренс не имел никакого представления. Вернее, имел, но… об этом выше. Да и потом, что, почти каждый день этим заниматься?.. Закатив глаза, Теренс заставил себя сесть. Садиться ему тоже было нельзя, до завершения полного обследования – поэтому очень хотелось. А когда сел – понял, что созрел для полноценной диверсии… Штаны пациентам не полагались. Теренс всегда считал, что больных наряжают в тряпочки, оставляющие голой задницу, не из соображений удобства, а только чтобы унизить. Ну, и подчинения добиться… Сказано – лежать! – и уже никуда не пойдешь. Не сверкать же белой попой на весь этаж. Или смуглой, если комплексов нет. Или чёрной – в наш просвещённый век толерантности быть расистом опасно. Но, оставляя эту тему и возвращаясь к прежней, Теренс по-прежнему обладал чисто женской хитростью и изворотливостью. Потому просто снял с кровати простыню. Выглядел он в ней как ребенок, родители которого на Хэллоуин решили обойтись бюджетным вариантом и нарядили чадо не то Цезарем, не то очень несимпатичным привидением. К счастью, сам Теренс был не в курсе относительно своего вида. Сегодня мириться с уткой он не собирался. Дело было не в гордости – хотя и она имеет далеко не последнюю важность. Теренс действительно очень хотел увидеть со стороны, во что превратилось его стройное женственное тридцативосьмилетнее тело, которому иные не давали и тридцати. И, конечно, ухоженное лицо. Ах, эта укладка за дикие фунты!.. За неё было обиднее всего. Стоять месяц в очереди на прием к мастеру, получить желаемое, и так глупо умереть. В коридоре, освещенном приглушенным синеватым светом, было тихо и пусто. Официально утро для больницы должно было начаться через час, и сейчас активно функционировал только первый этаж, приютивший отделение скорой помощи. Дежурных медсестер видно не было, и это приободрило Теренса, а указатели в нужную сторону не нашел бы только слепой. К счастью, Теренс слепым не был. Воинственно поддернув импровизированную тогу повыше – она сползала – он решительно зашагал в направлении, указанном стрелочками с соответствующей надписью. И на пару минут предсказуемо «завис» перед двумя дверьми с табличками. Из ступора вывел звук шагов в конце коридора. Поняв, что диверсия рискует остаться незавершенной, Теренс поспешно шмыгнул в мужскую уборную, забираясь в первую попавшуюся кабинку. Вдруг кто зайдет, у писсуаров встанет… Смущабельно же. Ему повезло – хлопнула дверь женского туалета. Не иначе как жизнь, извиняясь за прошлое резкое обрывание, решила исправиться и отказывалась пакостить своему вернувшемуся обладателю. Или, что вернее, затаилась перед одним из самых масштабных своих вывертов. Выждав для верности ещё несколько минут, парень осторожно высунулся из-за двери и, зажмурив глаза, пошел к зеркалу. Эффект неожиданности, если он неминуем, должен быть полным. Чудом ничего не разбив об раковину, и ни обо что не разбив саму раковину, Теренс распахнул глаза. Их-то он в первую очередь и увидел. Карего цвета, большие, выразительные, красивого разреза – не совсем европейского, но и далеко не азиатского. Возможно, что-то от коренных американцев… Интересно, кто был в роду у тела?.. Хотя волосы не имели ничего общего с индейскими, за вычетом цвета. Мягкие пряди слегка вились и буквально поражали своей исключительной лохматостью. Судя по всему, местный парикмахер халтурил, ухаживая за коматозным. Лепные скулы идентифицировать не получалось, то же касалось и подбородка, сизого от щетины. Губы оказались полные, нос – еще более интернациональным, с легкой курносостью и острым кончиком. В первые несколько минут разглядывания себя Теренс старался сосредоточиться на национальности отдельных черт. Чтобы в истерику не впасть. Коренная англичанка аристократического происхождения, с безупречной родословной, отказывалась видеть себя дворняжкой с непонятным генотипом и предками. Но видела, и ничего с этим поделать не могла. Не пластические операции же делать? Да и технологий для выправления чистоты крови ещё никто не придумал, как и технологий для изменения ближайших родственников, предков и тому подобного. Душераздирающе вздохнув, Теренс оперся о раковину, и постарался мыслить логически. В создавшейся ситуации, помимо жизни непосредственно, должны были быть хоть какие-то плюсы. Мгновенно воспользовавшаяся случаем простыня, сползшая на пол, показала, скорее, воинственно торчащий минус. Смерив этот минус неодобрительным взглядом, Теренс поднял простынь и закрепил её обратно. Подумал ещё немного, пожалел себя, шмыгнув носом. Развернулся и направился обратно в кабинку, приютившую его минутами ранее. Переживать. И справляться с трудностями не только ментального, но и физического характера… Возвращаться в собственную палату было форменным издевательством. Её он успел изучить до последней черточки на стене и до последнего лепесточка в букете, принесённом сердобольной медсестрой. Телевизор был под запретом и вовсе отсутствовал, а решать кроссворды и пялиться в потолок уже успело порядком надоесть. В прошлой жизни Теренс не любил долго сидеть на одном месте без дела, не полюбил и в этой. По коридору он старался идти как можно медленнее, неохотно переставляя ноги. Такой способ передвижения гарантировал, что до палаты он доберется не скоро. Но, к сожалению, он гарантировал и проблемы, как стало ясно буквально через считанные мгновения. - Мистер Кэйси?! – громогласный голос медсестры, той самой, что была в группе встречающих с того света, не узнать было сложно. Судя по всему, она делала обход вне расписания, проверяя наличие своих пациентов. – Немедленно вернитесь в палату!.. В этот момент Теренс понял, что надо сваливать. Первым, что ждало по утрам, были уколы витаминов и доверительный шлепок по заднице, чтобы не было так больно… Покрепче вцепившись в простынь, парень развернулся и рысью побежал к лестнице. - Мистер Кэйси!.. Тоненьких и лёгких, как тростиночки, медсестёр с фигурными данными топ-модели, можно встретить только в развлекательных сериалах и гламурных фотосессиях. Эта медсестра совершенно точно не прошла бы фейс-контроль своим размахом плеч и крепостью ног. Бегала она тоже быстро, много быстрее парня, замотанного в простынь. Эту важную часть одежды, к глубокому сожалению, вскоре пришлось бросить. И, как было описано выше, сверкать на весь этаж голой попой. Правильной, приятной взгляду формы, как заметил Теренс, пробегая мимо окна. Хоть что-то в этой ситуации было положительное. Хотя бы условно. Долго бегать, впрочем, не получилось. Этажом ниже, на линию забега вылетела другая медсестра. Правильно расценив улепетывающего Теренса и пыхтящую за ним следом сотрудницу, она решительно перегородила ему дорогу, раскинув руки и, не иначе как в виде предложенных подушек безопасности, выставив грудь. Теренс в срочном порядке затормозил, оглядываясь. Погоня, увидев подмогу, приостановила свой бег, надвигаясь с неумолимостью боевого трактора. Фактически, парня зажали в угол, вынуждая прижаться спиной к холодной стене и покрыться мурашками с головы до голых ног… В красках представить себе, что сделают с ним женщины, Теренс не успел. Дверь рядом открылась и в коридор выглянул немолодой уже врач, потирающий заспанные глаза. Ему тоже хватило нескольких секунд на оценку ситуации. - Мисс Браун, миссис Джонс… если вам нечем заняться, можете спуститься и помочь скорой. - Но, доктор Эванс… - возмутилась та, что готова была пожертвовать собой. – Пациент хотел сбежать. - Мистер Кэйси слишком активен для того, кто три года пролежал без движения, - поддержала её другая. Мужчина, внимательно посмотрев на женщин и на замершего Теренса, внезапно улыбнулся и махнул рукой, тотчас прикрывая ей рот. Судя по зевку, выспаться в кабинете не получилось - Извините. Так это мистер Кэйси?.. Тем более, отстаньте от него… Он сегодня выписывается и, формально, уже не наш пациент. Я подписал нужные бумаги. Теренс готов был поклясться, что волшебные эти слова вознесли его над полом, позволяя парить, купаться в ощущении неземного счастья, понять, наконец, что такое настоящая эйфория. Даже забыть о том, что задница по-прежнему голая, а стена не такая уж и тёплая. - Выписываете? В самом деле? – поверить своему счастью было не так просто. - Да-да, к обеду освободите палату, - снова зевнул доктор. Разочарование на лицах женщин, как по команде развернувшихся и направившихся на свои посты, было всепоглощающим. – Извиняюсь. Так вот, к обеду. Можете, конечно, раньше, никто вас силой держать не станет. Вы возмутительно здоровы для нашего заведения. Это чудо. - Чудо? Право, вы мне льстите, - кокетливо отозвался Теренс. Он просто не успел спохватиться… - А вы не подскажете… где я живу? И мои вещи? Одежда, ключи… - Частичная амнезия. Так бывает, - понятливо кивнул доктор, странно на него покосившись. – Не волнуйтесь, вам выдадут карточку с информацией. Ваши родители обо всем позаботились до… Позаботились, в общем. И, мистер Кэйси… мне жаль. Очень жаль. Теренс недоуменно посмотрел на непонятно с какой стати соболезнующего доктора. О чем именно тот жалел парень не знал. Или знал, но почему-то не понимал… - Вы всё поймете из карточки, - мужчина не пожелал был вестником дурных, по его мнению, новостей. – А теперь, кыш отсюда, пока снова не загремели в палату с простудой или чем похуже… - Э-э-э… - парень смущенно потупился. - Да? – поторопил его мужчина. - А вы не могли бы… - Хм? - Ну… отвернитесь… Сверкать ягодицами перед женщинами – это одно. А вот демонстрировать их мужчинам – совсем-совсем другое…