Lost in the stars

Вчера, перед вечеринкой… В тот день, сидя на креслах с бокалами отменного вина, двое парней болтали ни о чем, двигая шахматные фигуры перед собой. Плюсом института были большие залы, оборудованные техникой и всякой всячиной. А этот зал, был обустроен специально для разных праздников и вечеров: приветственная вечеринка, Осенний бал (который отменили в прошлом году), балы и маскарады, а также рождественские вечеринки. Некая сцена в самом углу, четыре колонки по углам, диско-шар, дубовый пол, который обычно скрывался за тяжелым красным ковром; барная стойка и ни единого окна, благо хоть вытяжки есть, а то так и задохнуться можно. - Попробуй только блефовать, Иан. Это тебе не карты. - Какой блеф, друг? Сейчас я так честен, так честен, аж совесть проснулась! Вот сейчас я этого слона рядом с твоей пешкой поставлю, - усмехаясь, Иан и правда поставил своего черного, единственного оставшегося в живых, слона рядом с белой пешкой Бена. - Ты открылся. Шах и… - белый Ферзь гордо прошествовал из своего угла напротив Черной Королевы и остановился прямо перед ней, – и мат. Завыв от огорчения, Иан выхватил полу пустую бутылку вина, и сморщившись, попросил у Бармена бренди. - Терпеть не могу шахматы! Я все время тебе проигрываю! - Ну, шахматы это интеллектуальная игра, требующая сосредоточия, силы воли и ума, - посмеиваясь, проговорил Блэк, убирая шахматы. Иан закатил глаза и усмехнулся. - А карты сюда не относятся? Как ты выразился – «интеллектуальная игра». А? Ты совершенно не умеешь блефовать, Бени, совершенно. - Не называй меня Бени, ты знаешь, как это меня раздражает, аж передергивает всего, - блондин недовольно поморщился. - Прости, прости, - закивал головой брюнет. – Кстати… - прошептал он, глядя на симпатичную брюнетку, входящую в зал. – Поспорим? - На что? Или… - усмехаясь, спросил Блэк, ловя взгляд друга. – На кого? - На поцелуи, друг, на поцелуи. При всей твоей ненависти к женщинам… - Это не ненависть. - Хорошо, хорошо. Не ненависть, отвращение? - Мягче… - пригубив вина, кивнул Бенджамин. - Неприязнь к женщинам. Ты не можешь отрицать тот факт, что это последний год, и больше нам играть в «голубых» красоток не придется. Хотя, надеюсь, что иногда ты будешь помогать мне отцеплять от меня клубных девчонок, - подмигнув другу, улыбнулся Иан. - Конечно буду. Я не забуду наш первый год, и тех четырех разъяренных девушек, которые кричали перед нашим общежитием, - смеясь, ответил блондин, вспоминая юные годы. – Отличная была идея, притворяться парой, конечно. Я согласен. Но что значат твои слова насчет последнего года? При всей моей неприязни к женщинам, друг мой, я не являюсь женоненавистником. - Мне интересно взглянуть на твою жену. С твоим то паршивым характером, кто она, та, кто сможет выдерживать эту глыбу? - Мне тоже интересно поглядеть на твою жену. Но тут уже два варианта: тихий милый мышонок, который будет терпеть твои похождения. Или! Или Та, кто станет для тебя единственной, - не остался в долгу Бенджамин, наливая себе вина; брюнет засмеялся. - Я вероятно проиграл. - Вероятно да. - Ну так ты будешь? - Что? - Спор. Кто больше всех поцелует девушек за этот вечер. - Наиглупейший спор, Иан, конечно ты. Но! Уволь с меня, чтобы вокруг меня завтра не было хныкающих девушек, беспокоящихся обо мне. - Ревнуешь? – широко улыбаясь, спросил Иан. - Всенепременно. *** 2 сентября. Раннее утро «Позвольте заметить, Мистер Блэк, каким бы снобом вы не были, и вы, Иан, каким бы вы не были лавеласом; все мужчины одинаковы…по утрам». Габриель, как всегда проснувшись в 5 утра, заправила кровать, умылась и оделась. Пока девушка готовила свой рюкзак, кладя туда чистые тетради и пенал, а также свой альбом, старенький кнопочный телефон и еще всякие мелочи; успела поглядеть на своих соседей. И вправду, кем бы ни был мужчина, они все остаются теми же мужчинами. Иан тихо похрапывал, широко открыв рот, вероятно пинками сбросив ночью свое одеяло, раскрывая прелестный вид на свои темно-синие боксеры. Бен же лежал на животе, голову же наклонив в другую сторону, челка пепельных волос скрывала его прикрытые глаза, а руки и ноги чуть ли не касались пола. На минуту, Габриель ушла в воспоминания. Первым в семье просыпался петух, имени которого Габи никак не могла запомнить, хоть и спрашивала у Хантера почти каждое утро. Петух их семьи, имел некий сдвиг в крошечном мозгу, так как начинал громко орать ровно в 5 утра, и его не волновало: поднимается ли солнце или же все еще вечер, особенно зимой. Неистово оря на всю ферму Стивенсонов, петух будил второго человека – Габриель. Девушка так привыкла вставать в 5 утра, что нередко просыпалась раньше петуха, отчего бедное животное забывало исполнять свою арию, заткнувшись, глядя во все глаза на рыжую девушку. Какие времена! Все братья спят и видят десятый сон. Лиам громко храпел; Джозеф любил болтать по ночам, во сне, с закрытыми глазами (благо никто в семье не страдал сомнамбулизмом, иначе Лунатизмом); Хантер обнимал по три подушки разом, пуская на них слюну; Томас же оставался самым спокойным…если можно так сказать, потому что каждое утро Габриель приходилось поднимать его, чтобы уложить обратно на кровать. Младшенький любил во сне падать с кровати, и не признавался в своем постыдном со деянии, упрямо качая головой. - Ей богу, все парни одинаковые. Так смешно спят, - вчерашней злости как не бывало, и Габриель посмеиваясь над видом двух красавчиков, успела заметить, что ей повезло проснуться раньше них, так как она прекрасно знала специфику всех мужчин. - Ухожу. Закрыв за собой дверь, прихватив свои ключи, в пол шестого, Фейбер оставила Смита и Блэка наедине. Но те продолжали крепко спать.