В начале пути

      В их маленьком доме было тепло и тихо. Уютно. Темно-золотые шторы на окнах; стены, оббитые узорчатыми панелями орехового цвета и мебель, сохранившаяся со времен викторианской эпохи. Трепещущее пламя десятков свечей создавало атмосферу тепла и уюта. Обстановка так и располагала к тому чтобы свернуться клубочком и проспать несколько часов к ряду, наслаждаясь теплом, сытостью и довольством.       Но Нагайна упрямо держала глаза открытыми, не позволяя себе провалиться в забытье. Она ненавидела этот чуждый для любой змеи город. На улице уже третий день лил дождь и по мостовым, бурлясь и пенясь неслись потоки грязной воды, исчезавшие в клокочущих канавах. А по ночам все вокруг окутывала молочно-белая пелена, такая плотная, что с трудом можно было различить хоть что-то на расстоянии двух ярдов.       Здесь было холодно, сыро и грязно. Даже воздух казался каким-то другим. Спертым, затхлым. Все это было настолько чуждо ей, что Нагайне оставалось радоваться уже хотя бы тому, что в последнее время ей не часто приходилось покидать убежище, и она могла просто наслаждаться домашним теплом возле уютного камина.       Свернувшаяся возле камина огромная змея блаженно зажмурилась, размышляя о царящем снаружи холоде и сырости, однако почти сразу вновь распахнула желтые глаза. Да, в последнее время ей не приходилось шпионить для своего Лорда, но... сидеть дома в одиночестве было так скучно... слишком скучно. И хотя Нагайна, подобно другим змеям, отличалась удивительным терпением, сегодня ее скука превысила все мыслимые пределы.       Поэтому она решилась поговорить с Реддлом. Текучим движением соскользнув со своего «насеста», змея выползла на середину комнаты и приступила к длительному и не очень приятному процессу смены облика. Ее гибкое тело покрылось коконом плотной чешуи, который быстро начал расти, приобретая форму искаженного овала. Сравнявшись по габаритам с человеческим телом, оболочка прекратила свой рост и слабо засветилась изнутри.       Секунду спустя раздувшаяся змеиная шкура лопнула, выпуская наружу совсем юную еще девушку, казавшуюся совсем дикой из-за ее сверхъестественной гибкости и чуждой пластики нежного тела. Природная худощавость заставляла Нагайну выглядеть даже болезненной в какой-то мере. Ее длинные, почти до пола, черные волосы были немного спутаны и прекрасно гармонировали с жемчужной белизной гладкой кожи. Развеваясь на легком сквозняке, эти сверхъестественно длинные локоны вызывали странную ассоциацию с извивающимися змеями.       Потянувшись до хруста позвонков Нагайна встала на ноги и пару секунд балансировала с раскинутыми в разные стороны руками, пытаясь обрести равновесие и привыкнуть к человеческому облику. Когда же ей это удалось, девушка зябко передернула плечами. Сквозняк коснулся ее оголенной кожи, вызвав волну кусачих мурашек.       Не долго думая, Нагайна накинула поверх обнаженного тела длинную черную мантию. Ей в любой момент могло понадобиться вновь сменить облик, и она могла не успеть снять с себя одежду. А трансформация в лишних тканях могла бы быть... проблематичной. Поэтому она не стала разыскивать остальную одежду, валявшуюся где-то далеко.       Да и зачем? Здесь никого не было, кроме них. Никто посторонний не мог увидеть ее, а значит, не мог он и узнать, что змея Тома Реддла совсем и не змея даже, а нага. Волшебное существо, способное принимать как змеиный, так и человеческий облик. Что она самая верная сподвижница того, кто называет себя Темным Лордом, и что он доверяет ей настолько, что делится самыми сокровенными своими тайнами. Здесь не было никого лишнего, поэтому она могла позволить себе гулять в одной длинной легкой мантии, ничего не надевая под низ.       Ступая босыми ногами по скрипучему паркету Нагайна спустилась вниз по лестнице. Шелковые складки мантии колыхались вокруг ее стройного тела подобно обрывкам ночной темноты. Длинные черные волосы развевались при ходьбе, словно шелковые змеи, придавая девушке загадочный, потусторонний и несколько зловещий вид.       Миновав гостиную, Нагайна оказалась библиотеке. Здесь было чисто, тепло и уютно. Ярко пылал камин с весело потрескивавшими, сухими дровами. Поднимались к потолку огромные книжные шкафы, выстроившиеся вдоль стен. Из мебели наличествовали только два удобных кресла и массивный письменный стол. Повсюду было лишь полированное и подвергшееся вощению дерево, красивого теплого оттенка и пикантный аромат пергамента.       Окунувшись в эту умиротворяющую обстановку, Нагайна позволила себе улыбнуться. Хотя со стороны это, наверное, выглядело весьма жутковато. Ее тонкие губы сжались в странной гримасе, похожей на оскал. Взгляд ее желтых глаз обратился на того, кто восседал сейчас во главе стола, возложив руки, на подлокотники и расслабленно откинувшись на спинку кресла. Это был высокий и привлекательный молодой человек, облеченный в роскошную черную мантию с темо-зеленой оторочкой по вороту, серый свитер, серые брюки и белую рубашку.       Его глаза цвета ночного неба, были настолько темными, что в сумраке библиотеки казались черными, а в редкие моменты злости или воодушевления (Нагайна очень хорошо это знала) приобретали красный оттенок. Пожалуй, именно бессердечность глаз делала его аристократически бледное, будто бы из мрамора высеченное лицо с узкими скулами, тонкими губами и прямым носом, отстраненным и надменным. Что, впрочем, только придавало юноше шарм и обаяние. Чуть волнистые, густые и темные волосы мягкими прядями ниспадали на лоб и находились в вечном художественном беспорядке. Тонкие и неестественно-длинные пальцы, лежавшие на подлокотниках кресла, выглядели слабыми и хрупкими. Но Нагайна знала, что они с одинаковой небрежностью могут ласкать и абсолютно так же небрежно сжимать горло очередной жертвы, по капле выдавливая из нее жизнь.       Заметив присутствие Нагайны, юноша полуобернулся в кресле, одарив ее изящной ухмылкой, и произнес:       — Нагайна, подойди. Хочу тебе кое-что показать, – его узкие губы почти не двигались, но девушка отчетливо слышала шипящий голос, что омывал ее разум подобно теплой воде. Ощущала, как ее охватывает расслабленное спокойствие. Рядом с ним было легко и приятно. Хотелось закрыть глаза и не думать ни о чем.       — Мой Лорд, – из ее рта вырвался звук, похожий на шипение змеи. В этом доме все разговоры велись исключительно на парселтанге. Девушка осторожно приблизилась, позволив рукам юноши, обвиться вокруг талии. Тонкие пальцы ласкали ее кожу, сквозь черный шелк мантии, заставляя закатить глаза.       Нагайна немногое помнила о том, что было до того момента, как Том взял ее к себе. Да это и не имело значения. Главное что теперь она была с ним. Нагайна была благодарна ему и чувствовала невероятную привязанность. За своего Лорда она готова была отдать жизнь, хотя и не могла объяснить причину столь сложных чувств к человеку. Впрочем, Том Реддл был гораздо больше, чем обычный человек или даже волшебник.       Осторожный, хитрый и сообразительный он и сам словно был змеем, рожденным в человеческом облике. Благодаря своей жестокости, хитрости и изворотливости, он стал для нее кумиром. А его мстительность, хладнокровие и непоколебимость вызывали у наги восхищение. Конечно, иногда Том перегибал с эгоцентризмом, высокомерием и стремлением подчеркнуть свою исключительность. Но при этом он оставался элегантным, обаятельным и обворожительным аристократом. И за это Нагайна могла простить ему что угодно.       — Смотри, – привлек ее внимание Том, вытащив из кармана красивый медальон, выполненный из серебра и украшенный качественной гравировкой. На его стеклянной крышке красовалось детализированное изображение змеи, извивавшейся в виде буквы «S» и инкрустированной сверкающими в теплом свете камина зелеными камнями.       — Медальон Слизерина? – спросила Нагайна, поглядев на сидевшего рядом юношу сияющими, желтыми глазами. Это была радостная новость. Они торчали в этом ужасном городе лишь потому, что Реддл желал найти этот артефакт. Однако теперь у него не было больше причин работать в «Borgin and Burkes».       Впрочем, глядя на Медальон Слизерина, она понимала, что результат стоил затраченного времени и усилий. От этой вещицы словно бы исходило тепло. Нет, не в привычном понимании этого слова, но небольшой предмет на серебряной цепочке как будто бы сохранил отпечаток магии создателя. Того-кому-милы-все-змеи.       Будучи не в силах противостоять искушению Нагайна протянула ладонь и прикоснулась к его гладкой поверхности. Тонкая рука девушки выпросталась из рукава мантии, открывая искусную татуировку. Руны, символы и темное изображение двух змей, сплетенных между собой в виде двух букв «S». Почти как и на Медальоне.       — Ты будешь создавать Крестраж? – спросила она, покосившись на ласкавшего его Тома. Порой, ей было трудно его понимать. Неординарный ум этого юноши граничил с безумием, но терпение восполняло пробелы в планах и высокомерных задумках. Как, впрочем, расчетливость, самообладание и несгибаемая воля.       — Да. Из этого и из Чаши. Потом мы двинемся дальше, – молодой человек убирал Медальон в карман мантии и поглядел на девушку с лукавой улыбкой. – Уверен, тебе этого очень хочется, Нагайна.       — Да, – согласилась девушка. – Хочется. Ты говорил, что мы поедем туда, где тепло.       — Ты всегда ненавидела холод и дождь, – пожал плечами Реддл, отстраняя ее от себя. Взяв в руки один из разложенных на столе свитков он принялся вчитываться в непонятные для непосвященного древние руны.       — Не совсем так... – разочарованная разрывом их физического контакта Нагайна встала у окна, вглядываясь на пасмурную и промозглую серость. Пытаться продолжать разговор было бесполезно.       А жаль. Том Реддл был прекрасным оратором весьма словоохотливым парнем. Любил подискутировать на самые разнообразные темы. Но бывали периоды, когда он полностью замыкается в себе, становясь задумчивым, или сосредотачивался на работе. И растормошить его в таком состоянии было практически невозможно.       И все же Нагайна попыталась. Оторвавшись от созерцания дождя, она обернулась к Тому и спросила:       — Когда мы впервые встретились, была такая же погода. Помнишь? – он кивнул в ответ, хотя и чуть отстраненно. На миг взгляд его темных глаз оторвался от пергамента и затуманился. Он вспоминал...       ...Тот день мало чем отличался от череды других дней его детства. Такой же бессмысленный серый, унылый и однообразный как все остальные. Да еще и погода выдалась преотвратная. Было сыро и холодно. Накрапывал мелкий дождь, но сирот все равно вывели на положенную в предобеденный час прогулку. Режим есть режим.       Во дворе Том расположился чуть в стороне от других детей и от «надзирательницы», которая следила за ними с видом хищного ястреба. Он стоял и смотрел на сверстников, дрожащих в своих тонких куртках в то время, как сам он оставался спокоен. Реддли вел себя так, как будто холод и сырость были совершенно несущественны.       Для него это был еще один способ доказать свое превосходство над этими жалкими существами. Ему с трудом удавалось скрывать отвращение. Или, скорее, сожаление, которое он испытывал к окружавшим его детям. По крайне-мере Реддла радовало то, что теперь они боялись его и не осмеливались дразнить.       По правде говоря, большинство сирот старались даже не приближаться к нему. Ведь он мог покалечить их, ударив сырую мощь своих эмоций. Мог бы, наверное, даже убить, если бы правильно сконцентрировав мысль, но пока не мог решиться на такое. В любом случае сверстники больше не представляли угрозы, превратившись в источник раздражения. «Кучка ничтожеств» – подумал мальчик презрительно, глядя на сбившихся в кучу детей.       Отрешившись от окружающего Том как раз собирался к чтению, к детской энциклопедии по естествознанию, которую он украл из книжного магазина, расположенного через квартал от приюта, как вдруг услышал шипящий звук из расположенного неподалеку, обтрепанного куста. Обычно Тому не было свойственно излишнее любопытство, но в этот раз он просто не мог устоять. Ведь шипящие звуки непостижимым образом начали складываться в слова.       — Мне холод-д-дно! – мальчик решительно раздвинул ветки и... столкнулся лицом к лицу со змеей. Она была красивой и обладала необычной коричневато-зеленой окраской. Но что еще более важно он мог ее понять! За один день всего его теории о собственной исключительности и странных вещах, которые он время от времени мог проделывать, подтвердились. Он был особенным! Он превосходил всех, поскольку мог говорить со змеями!       — Привет, – прошептал Том и на всякий случай оглянулся, убедившись в отсутствии слежки. Он не хотел, чтобы надзирательница увидела, как он разговаривает со змеей, и приняла его за сумасшедшего. Снова.       — Говорящ-щ-щий! – змея приподняла голову над землей, заставив Тома удивленно вскинуть бровь.       — Объясни мне, что означает «говорящий», – велел сирота и в его голосе проявились нотки властности.       — Да, конеш-ш-шно. Говорящ-щ-щий этх-х-хо тот, кто понима-а-ает и говорит на з-с-смеином яз-с-с-ыке. Эт-х-хо редкая с-с-способность, – Реддл почувствовал, себя переполненным гордостью. Ему нравились слова змеи, нравилось ее почтительно обращение. Но была еще одна вещь, которую змея могла сказать ему.       — Ты знаешь мою семью? – он спросил с робкой надеждой и отвращением к слабости в своем голосе.       — Боюс-с-сь, что нет, Говорящ-щ-щий, но я с-с-слышала о тех-х-х, кто пох-х-хож на тебя. Не на твою, ч-ш-шеловеч-ш-ш-ескую плоть, но на з-с-смею, что плавает в твоей кров-ф-фи, – ответила странная собеседница. Глаза Тома загорелись. Он хотел, чтобы она рассказала об этом, но не решался командовать. Опасался, что змея сочтет это грубостью и покинет его. Раньше его это не волновало, но теперь он не хотел снова оставаться один.       — Как тебя зовут? – спросил Реддл, наконец, решив познакомиться со змеей. Лучше поздно, чем никогда.       — З-с-смеи не имеют имен, до тех-хх пор кто-то не наз-с-совет нас-с-с, – ответила та сворачиваясь в клбок. – И я в дос-с-статочной мере з-с-с-мея, чтобы не быть ис-с-сключением, – Том усмехнулся этой шутке.       — Тогда не позволишь ли ты мне назвать тебя? – спросил он прежде, чем сумел совладать с собой. Он слишком хотел обрести что-то свое, что-то чему мог дать имя и что принадлежало бы только ему. На что дети из приюта никогда не посмели наложить свою грязные ручонки. Хотел, до сих пор опасался, что змея обидится. И напрасно.       — Это было бы че-с-с-стью быть наз-с-сванной Говорящ-щ-щим, – воодушевленно зашипела змея и Том подумал, что будь она птицей, то непременно разразилась бы радостной трелью. Он пару секунд размышлял, какое имя придумать для столь замечательного существа, и вдруг юного сироту молнией озарила блестящая мысль.       — Тогда, ты будешь Нагайной, – произнес Том и змея выскользнула из кустов, с гордостью приподнялась на хвосте и выгнула шею. И только сейчас, когда она оказалась перед ним, он заметил, что она дрожит.       Понимая, сколь неуютно хладнокровной рептилии на улице в такую погоду мальчик взял ее на руки и спрятал к себе под куртку, позволив отдохнуть на своей теплой ключице. Нагайна, кажется, была вне себя от радости.       — С-с-спасибо, Говорящий... – с благодарностью прошипела она, скользя чешуйками по его теплой коже...       — Это лучшее воспоминание детства. Не считая отъезда в Хогвартс, – ответил Том очнувшись от своих раздумий. – Правда тогда я еще не знал, кто ты на самом деле. Ты провела меня, Нагайна.       — Кто, если не я? – усмехнулась та, вполоборота поглядев на парня. Он скептически усмехнулся, но ничего не сказал. Даже если ему и хотелось. Реддл понимал, что спорить в данной ситуации бесполезно.       Нагайна была сообразительной, хладнокровной и очень гибкой, что и позволяло ей так долго удерживать его внимание и расположение. А присущая всем змеям хитрость и изворотливость делает ее чрезвычайно ценной советницей. Кроме всего прочего Нагайна обладала еще недюжинным коварством и легко вводила в заблуждение. Даже его порой сбивала с толку своим поведением. Если кто-то и мог обмануть его, то лишь она.       Почтя за лучшее не развивать эту тему Том сделал вид, что уткнулся носом в пергамент, хотя в действительности он вспоминал о том памятном дне, когда его подруга впервые раскрыла ему свою тайну...       ...Том и Нагайна много времени проводили вместе, в небольшой рощице рядом с приютом. Вдали от любопытных глаз они много общались. Он рассказывал ей то немного, что знал о человеческом мире, а она передавала ему свои знания о мире волшебном. Его традициях, заклинаниях и магических существах. Большую часть времени Том молчал, а Нагайна говорила, но их обоих это устраивало. И не хотели они ничего менять.       Реддл был очарован рассказами своей новой подруги. Именно благодаря ей он получил свой самый главный в жизни урок. Он узнал о магглах и обрел, наконец, доказательства того, что сам он отличается от них. Что он превосходит их и является волшебником. Это заставляло Тома чувствовать себя замечательно.       По правде сказать ему повезло, что Нагайна смогла учуять волшебство в его крови. Это дало ему душевное спокойствие и некоторую уверенность в своем будущем. Так же Том с большим интересом слушал о других существах волшебного мира. Рассказы о бессмертии вампиров завладели его вниманием, и мальчик поклялся, что обязательно достигнет бессмертия, когда вырастет и станет более опытным в магических искусствах.       Но была одна тема, которая до сих пор тревожила его. Его семья. Спустя неделю после встречи Том уговорил Нагайну рассказать ему все, что она знала о тех, кто был похож на него, и змея взялась отвести его к дому у реки, в котором они раньше жили. Но по дороге мальчик поскользнулся на камне и полетел в воду.       Жесткий удар лишил его дыхания, и Реддл едва не подавился речной водой, погрузившись в ее темные глубины. Воздух серебристыми пузырями покидал его рот и ноздри и проносился мимо глаз, устремляясь к поверхности. Он понимал, что обречен, но все равно пытался выбраться на поверхность. Плаванье никогда не было его сильной стороной, и сейчас Том очень и очень жалел, что ранее не потрудился развить этот навык.       Сдерживать дыхание становилось все труднее и труднее. В какой-то момент он не выдержал и набрал полный рот воды. И вот тогда Нагайна выскользнула из рукава куртки и закружилась вокруг него, быстро увеличиваясь в размерах. Пара судорожных гребков и он увидел рядом с собой фантастическое существо, скользившее в темной воде. Зрелище оказалось настолько удивительным, что Том восхитился, не смотря на опасность.       Однако он не мог дышать. Перед глазами поплыли багрово-черные пятна. «Вот это и есть Истинная Красота...» – это была последняя мысль Тома Реддла перед тем, как он потерял сознание. А потому не почувствовал, как удивительное и грациозное существо, которым обернулась Нагайна, обвилось вокруг его талии, стремительно и нежно, как мать укачивающая своего ребенка, и вылетела на поверхность в вихре сверкающих брызг...       ...Очнувшись, Том ощутил прикосновение чих-то прохладных и мягких губ к своим губам. Конвульсивно дернувшись, он изверг из себя несколько галлонов речной воды и, хрипло кашляя. Было холодно. Он промок до нитки и дрожал как осиновый лист. Но, попытавшись свернуться в клубок, он понял, что не может этого сделать.       Его тело было обернуто змеиными кольцами и их прикосновение было успокаивающим, но в то же время властным. Резко распахнув глаза, Том обнаружил над собой желтые глаза Нагайны... а в следующую секунду понял, что они смотрят на него с тонкого лица девочки примерно его возраста. У нее были резкие черты: суженые скулы, ровный нос и тонкие губы, из-под которых выглядывали острые, клыки. Длинные и мокрые черные волосы опускались до ее талии, прикрывая маленькую, дерзко торчащую грудь и тонкое, болезненно-худое туловище.       Взгляд Реддла скользнул ниже. Там, где изгибы живота должны были перетекать в бедра, бледная кожа переходила в чешую. Вместо ног у нее длинный, сужающийся хвост, покрытый изумрудными чешуями. И этот хвост был обвернут вокруг его тела в жесте защиты и покровительства. Ее тонкие руки лежали на его груди.       — Ты... нага? – кашляя, прохрипел Том, проклиная себя за то, что заговорил не на змеином языке. Не смотря на смятенное состояние он вспомнил, как назывались эти волшебные существа, происходившие из Индии.       — Да, я пос-с-с-с-следняя. Вс-с-с-с-се ос-с-с-с-стальные погибли, много лет наз-с-с-сад, – Нагайна ответила ему на английском, но со странным, певучим акцентом, напоминающим смесь тихого шипения и мурлыканья.       — Почему... ты не сказала мне? – мальчик безвольно откинулся на спину, позволяя наге обвивать себя. Сейчас он был слишком слаб, чтобы что-то предпринимать. Ему нужно было согреться и прийти в себя.       — Волш-ш-шебники ох-х-хотятс-с-с-с-ся на таких-х-х, как я ради ингредиентов для с-с-с-с-своих-х-х-х з-с-с-с-селий... – ответила Нагайна несколько виновато. Как будто раскаивалась в том, что обманывала его.       — Так ты... одна? – пальцы Тома скользнули по змеиному хвосту, ощущая рельефную фактуру чешуи.       — Да... как и ты... – ответила Нагайна, теснее сворачиваясь вокруг него, не желая отпускать.       — Почему ты спасла меня? – спросил Том, заметив, что голос наги теперь звучал чётче, как будто она постепенно приспособилась к человеческой речи. Все же он был благодарен наге даже не смотря на обман.       — С-с-с-с-странное чувс-с-с-с-ство... я не з-с-с-с-снаю. Чувс-с-с-с-ствую, что ты… с-с-с-с-семья... – от волнения ее голос вновь превратился в неразборчивое шипение. Она нервно дернула кончиком длинного хвоста.       — Семья? Да... кажется, я тоже... это чувствую... – Том посмотрел в золотые глаза Нагайны и подумал, что она права. Возможно она и не та, кого он искал, но она могла быть именно той, кто ему нужен.       И этот момент стал началом их долгих красивых отношений...       ...Почувствовав, как его губы растягиваются в улыбке, Том отложил в сторону пергамент. Поднявшись из кресла он подошел к окну и обнял Нагайну со спины, положив руки на ее бедра, а подбородок – на плечо.       — Скоро я закончу Крестраж и мы отправимся на юг. Как я и обещал. – тихо прошипел юноша.       — Крес-с-с-страж... – голосе девушки, вновь ставший змеиным, был наполнен множеством чувств, но ни одно из них не было радостным. Несколько удивленный этим фактом Том извернулся и заглянул ей в глаза.       —Что-то не так? – Нагайна некоторое время молчала, прежде, чем решиться ответить ему.       —Я подумала... с этими Крестражами ты будешь жить вечно... а я рано или поздно у умру...       —Нет. Не умрешь. Потому что я отдам тебе часть своей души. И ты будешь хранить ее для меня. Вечно, Нагайна, – Реддл развернул девушку к себе, улыбнулся своей самой интригующей улыбкой и поцеловал.       — Вечно? Это очень долго... – задумчиво прикрыв желтые глаза произнесла Нагайна, проведя рукой по щеке темного волшебника. – Не знаю, смогу ли я вечно смотреть на твое кукольное личико.       —Внешность можно изменить. Если для тебя это так важно, – пожал плечами Том, проведя рукой по волосам, и Нагайна не сдержалась и хихикнула. Этот жест казался таким трогательно-милым. Он улыбнулся в ответ.       Они были молоды, счастливы и находились в самом начале пути. И у них все еще было впереди.