Подарок перед смертью (Lamentable Gift)

Драко уселся на свой стул в классе Зельеварения. Он ненавидел этот предмет, а если сказать больше, то он ненавидел все подряд. Драко пришел сюда пораньше – променял Выручай-комнату на холодные и равнодушные подземелья. В кабинет вошла Грейнджер, преследуемая двумя своими дружками. Волосы гриффиндорки казались особенно дикими, подпрыгивая в такт ее шагам. Она игнорировала Драко. Просто заняла свое место, спиной к нему, и начала ругать за что-то этого рыжего идиота. Малфой сжал свои губы и уставился прямо ей в спину, мысленно желая, чтобы она повернулась. Но Грейнджер этого не сделала, потому что даже не догадывалась о том, что ему необходимо, чтобы она развернулась. Девушка просто болтала с Поттером, беззаботно улыбаясь. Драко ненавидел эту ее улыбку, адресованную ее самому милому и любимому. — Драко! — позвал Блейз, сидевший недалеко от него. — Отвали, Блейз! — произнес Малфой, ни на секунду не отрываясь от Грейнджер. Если он будет продолжать пялиться на нее, то, возможно, она повернется и заметит это. Но пока что ничего такого не произошло, потому что он для нее не существовал. Поттер развернулся и посмотрел на слизеринца – его взгляд был хмурым, отчего на лбу и вокруг рта образовывались глубокие морщины. Поттер всегда за ним наблюдал, но он не знал, что Драко делал с их драгоценной принцессой. А если бы узнал, то Малфой был бы наверняка мертв. Это был бы просто вопрос времени, и Поттер бы выхватил свою палочку и покончил с ним. Все думали, что Гарри Поттер – это Золотой мальчик, но люди не знали его по-настоящему. Гарри Поттер был убийцей, который еще не до конца осознал этот факт. А Драко мог бы стать его первым убийством. Потому что он заслуживал быть убитым за то, что с ней сделал. Она все еще не обращала на Драко никакого внимания. А он продолжал смотреть на нее, хотя следовало бы прекратить так откровенно пялиться, потому что Поттер продолжал следить за ним. Все-таки Малфой был не совсем готов к возможным последствиям. Маленькие черные глазки Снейпа неотрывно наблюдали за слизеринцем, как и каждый чертов день. Он следил за всем, а потом докладывал обо всех его действиях директору. Драко ненавидел Снейпа. Он ненавидел их всех, даже её. Они все были вместе, заодно. Дамблдор, великий, мать его, волшебник всех времен, который не замечал ничего дальше своего носа, он не видел самых очевидных вещей на свете. Старик заслуживал смерти из-за своей непроходимой тупости. Было похоже, будто он стоит на рельсах и не может понять, что это за шум позади. Просто невозможно было жалеть некоторых людей, Дамблдор был в их числе. — Мы должны начинать, Драко. Порежь это, — Блейз подвинул к нему какую-то непонятную штуку, но Драко предпочел не заметить. — Делай хоть что-нибудь, Снейп смотрит. — Отстань от меня нафиг. Он хотел спать, но не мог. Он не помнил, когда спал в последний раз. Он не хотел возвращаться в гостиную Слизерина, потому что его чокнутая тётка появлялась в камине каждую минуту со своими требованиями и вечными придирками: "Ты закончил? Что там у тебя с кабинетом?" Драко осознавал, что она его родственница, но так сильно желал ее смерти, что убил бы её своими собственными руками, представься ему хоть крохотный шанс. И его отец, он просто... его не было. Мир стал полнейшим дерьмом, и не было никаких вестей от отца, полная тишина. Он застрял в Азкабане, совершенно для них бесполезный. Ничего из этого не должно было случиться, но все пошло наперекосяк. Он должен был быть на вершине этого мира, но все каким-то образом деформировалось, планы сломались. — Ты все портишь, — прошипел Блейз. Драко на секунду показалось, что он слышит нотки отчаяния в голосе Забини и что тот, возможно, что-то знает, но Блейз всего лишь говорил о бессмысленных упражнениях из учебника. Драко усмехнулся. Как будто это что-то значило. Больше ни черта ничего не значило. Взгляд Снейпа снова метнулся к нему, но Малфой знал, что декан ни слова не скажет. Он никогда не говорил. Драко оглядел присутствующих в комнате. Он был чертовым предвестником разрушения для них всех, для всего. Он мог бы покончить со всем и кому-то из этих людей представилась бы прекрасная возможность умереть. Глаза Снейпа, выглядывающие из-под сальных волос, снова отыскали Малфоя. Хотел бы Драко заколдовать эту болезненного вида желтую рожу. Но он не мог, потому что должен был строго следовать правилам. Подчинение чужим требованиям - это был единственный способ спасти мать. А он был обязан спасти ее, даже если бы пришлось взорвать весь мир к чертям собачьим. Драко не выбирал - он стал жертвой чьих-то решений. Но они ничего не сделали, когда решение было таким очевидным. Как хоть кто-то из них мог предположить, что Волан-де-морт не станет использовать Драко в конце своего представления? Даже дураку было бы все понятно. Если бы существовал другой путь, то он бы, не задумываясь, выбрал его. Все, что он сейчас действительно хотел, это схватить ее и утащить куда-нибудь, спрятаться туда, где их никто не сможет найти. Но если он сделает это, то его мать погибнет. Взгляд Драко снова вернулся к его жертве, он уставился на ее спину – она все еще не обращала на него внимания. Он просто хотел, чтобы она признала его, чтобы сквозь ее память пробилось хотя бы самое крошечное воспоминание. Но она не могла ничего почувствовать, потому что Драко каждый раз применял к ней заклятие Забвения. Кто-то думал, что он очень хороший парень, но он не был таким. Возможно, Малфой мог бы считать себя хорошим, если бы не насиловал Грейнджер каждый гребаный раз. Он уже не мог остановиться, а она так легко поддавалась. Стоило только отправить ей записку, подписанную каким-то эльфом, и она непременно показывалась в одиночестве в самом безлюдном месте этого огромного замка. У нее не было ни капли чувства самосохранения, и он постоянно натыкался на нее по чистой случайности, находил ее одну, бродящую по пустынным коридорам. Гриффиндорка по обыкновению выглядела такой вызывающе непокорной, поэтому он каждый раз позволял каким-то странным чувствам полностью сломать себя. Она была настолько неиспорченной, что ей даже в голову не приходило, что кто-то может обманывать и использовать ее. Сколько раз он встречал этот взгляд, полный неверия и удивления. Он не мог остановиться. Это был единственный способ забыться, его тихая гавань. Но он просто хотел, чтобы она узнала его. Он нигде не мог отыскать уединения, нигде в этом замке, всюду он находил разрушение, если только сам им не был. Особенно не было спокойствия в общей гостиной, там его всегда поджидала стерва-тетка и любопытные глаза однокурсников. Они всегда пялились на Драко, с таким интересом и беспокойством, что он хотел бы сжечь их всех дотла, но не мог. Ему не позволено привлекать внимания, иначе его ждет неминуемая встреча с Темным, мать его, Лордом. Драко слышал, что на днях из больницы выписывают Кэти Белл. Он начал зло царапать что-то пером в своей тетради, разрывая тонкие страницы. Но это ничего не значило. Скоро все закончится. И если никто не умрет, то он будет первым – Драко знал это наверняка. Он продолжал делать все, что в его силах, чтобы спасти мать. Он заставлял себя не думать о Кэти или других людях, но существовал лишь один способ отвлечься от всего этого безумия. Он пробовал по-хорошему, используя любовные зелья или заклятие Империо, но это было неправильно. Он смотрел в ее глаза и не видел в них ничего, она была карикатурой на Грейнджер. Ему был нужен ее осознанный взгляд, даже если это и предполагало крики, борьбу и заклятия. Но он нуждался в ней слишком сильно, чтобы это остановило его. Он ждал пронзительных воплей и море слез, но она не издавала ни звука, хотя весь вид ее говорил о том, что Малфою придется нелегко. Он каждый раз удивлялся этому. Он погружался в ее тело, и больше в этом мире ничего не существовало. Была только она. Часами он хотел быть с ней, быть в ней, иметь ее. Но с каждым разом ему становилось труднее и труднее произнести заклинание, стирающее память, потому что Драко хотел, чтобы она знала, чтобы она думала о нем, помнила. Но позволить Грейнджер узнать, что он с ней делает, что он чувствует, будет шагом в открытую пропасть. Страшно представить, что может произойти, если узнают, что он трахает Гриффиндорскую Принцессу. Дамблдор даже не стал бы суетиться, чтобы удержать Поттера. Это была бы очень быстрая смерть, и Малфой практически желал ее, чтобы покончить со всем сразу. Но в таком случае его мать будет сильно страдать. Прозвенел звонок. Слизеринец не мог понять, когда урок успел кончиться. Он не двигался. Грейнджер собирала свои вещи, пока Поттер, наблюдая за подругой, ждал ее. Драко закрыл глаза и стиснул зубы. "Если бы ты только знал, гордость урода Дамблдора" — крутилось в его голове. — Тебе нужно поработать над эссе сегодня, Гарри. У тебя достаточно пергамента? — она обращалась к Поттеру, когда они прошли мимо Драко. Гриффиндорка даже не посмотрела в его сторону, но до него донесся ее слабый аромат, вызывая непреодолимое желание схватить ее за волосы, но Малфой лишь вцепился пальцами в край парты. Ему пришлось начать шевелиться, лишь только когда он увидел приближающегося Снейпа. У Драко не было желания слушать разглагольствования профессора, поэтому он поспешил выйти из кабинета. Слизеринец шел по пустым коридорам. Исчезающий Шкаф был уже готов, он знал это. Он тянул время так долго, как только мог, но больше нельзя избегать задания. Они придут сегодня ночью, и все закончится. Драко ходил по коридору, ожидая, что кто-нибудь придет за ним. Поттер или Дамблдор. А может Грозный Глаз или даже этот олух Хагрид. Кто-то точно должен прийти и остановить его, но никого не было. Прошло какое-то время, прежде чем он понял, что никто никогда не придет. До этого мгновения он оглядывался за спину каждую секунду каждого дня. Он поднялся в еще более высокую часть замка, в безлюдную башню. Ему нравилось сидеть там и наблюдать, как ученики бродят по внутреннему двору, его никто не видел, и не замечал, и не мог доставать своими вопросами. Вдруг его сердце забилось сильнее, когда он увидел, как Грейнджер пересекает двор. Драко ощутил хорошо знакомое влечение, беспокойное чувство, от которого хотелось содрать с себя кожу. Он не мог дышать ровно, что-то сильно сжималось внутри. Только она могла делать так, что все остальное не имеет значения. Это все подкралось так незаметно. Он никогда не думал, что простые размышления о ней перерастут во что-то большее. Он привык просто дрочить, думая о ее вечно поджатых пухлых губках, представляя, как он совращает ее и имеет во все щели. И в какой-то момент он перешел черту. Он помнил, как его сердце дико стучалось о ребра – как будто оно никогда раньше и не билось. Это было самым лучшим, что он когда-либо делал, хотя он совершенно не должен был. Это было таким неправильным и оттого таким прекрасным. Он был сильнее Грейнджер, а ее было так просто и легко обезоружить, поэтому Малфой не мог остановиться. Его пальцы жаждали касаться ее, его тело все гудело от напряжения. Он снова хотел ее, но знал, что это может оказаться последний шанс. Он мог умереть и мог прикоснуться к ней в последний раз, даже не осознавая этого. Внутри все неприятно скрутило. Он знал, что если бы реальность существенно отличалась, если ничего из этой фигни не происходило бы, если бы он вел себя правильно, то он мог бы покорить ее так, как надо. Он знал, что мог бы добиться того, что она добровольно окажется под ним, если бы реальность отличалась. Он мог бы сделать все, как надо, добиться и соблазнить ее. Малфой отказывался верить, что у него ничего бы не получилось, будь они в другой реальности. Он иногда позволял этим мыслям унести себя прочь от войны, проблем и Волан-де-Морта. Она исчезла из его поля зрения, и по коже невольно побежали мурашки. Он хотел увидеть ее еще раз, знать, что она делает, что она говорит. Но это непременно создаст проблемы, а ему не позволено создавать проблемы. Сегодня ночью он покончит со всем миром, он разрушит все, что видел собственными глазами. Возможно, ему следовало бы отправить ее туда, где она будет в безопасности, но он не сделает этого. Если он умрет, то он хотел бы, чтобы Грейнджер присоединилась к нему. Поэтому все решения остаются на волю судьбы. Драко увидел, как Дамблдор шагает по внутреннему двору замка, а его мантия вздымается ему вслед. Малфой сильно сжал в руке свою палочку. Это было его задание – убить Дамблдора. Задание, которое он не способен выполнить. Дамблдор был глупцом, безусловно, но он был очень силен. У Драко будет единственный шанс, если он сможет застать старика врасплох. Он позволил своей голове бессильно опуститься вниз. Все закончится сегодня. Поток нескончаемого беспокойства и давления завершится сегодня. Он не мог себе представить, каково это, когда больше не нужно выполнять задание. Он сделает все, что только возможно, и его мать будет спасена. Это было самым важным, на чем нужно сконцентрироваться. Остальное не имело значения. Малфой был не готов попрощаться со своей жизнью. Эта мысль точила его изнутри на протяжении нескольких месяцев, пока он пытался сделать задание или найти способ выпутаться. Но вариантов у него не было. Сегодня он должен быть храбрым. Но у него явно были с этим проблемы. Он не был храбрым, он не был Поттером, который очертя голову бросается спасать мир, даже не зная, что делать. Отчасти они были похожи: их обоих использовали. Поттер был чемпионом Дамблдора, но он даже не догадывался, что им пользуются. Поттер не видел, что абсолютно все хотят их использовать: Волан-де-Морт, Снейп, Дамблдор, его отец. Драко давно потерял веру во всех, в кого привык верить. Во всех, кроме нее. Он вдруг осознал, что находится в сломанном туалете для девочек, где живет Плакса Миртл. Хороший шанс остаться одному. Возможно, он проведет целую вечность в этом туалете. Он был напуган. Малфой был напуган так долго, что, казалось, забыл, что такое настоящий страх и ужас. Но сейчас страх вернулся с новой силой, царапая своими когтями его изнутри. Сейчас она была так сильно нужна ему. Он стиснул в руках свою палочку так сильно, что побелели костяшки пальцев. Его трясло. Они говорили Драко, что он будет спасителем, силой, которая должна восстановить справедливость. Она же увидела бы в нем всего лишь предателя и была бы отчасти права. Он должен принести разрушение своим однокурсникам, уничтожить свою жизнь, ее жизнь. Ему было больно дышать, каждый глоток кислорода давался с трудом. Воздух, словно камень, наваливался на него такой невыносимой тяжестью, сжимая голову и легкие. Он был слишком молод, чтобы умирать. Он не хотел умирать, он хотел бы жить где-нибудь подальше от всего этого дерьма вместе с ней. Где-нибудь, где их никто не найдет, где она могла бы научиться любить его. Малфой знал, что она может. Если бы реальность была совсем другой. Но было слишком поздно. Он плеснул на лицо немного ледяной воды, пытаясь взять себя в руки. Он просто не может развалиться на куски теперь, когда он почти дошел до цели. Он попробовал сосредоточиться и вырвать из своего разума все мысли, встряхнул головой в надежде, что паника покинет его. — Малфой? У него было чувство, что его сердце увеличилось в три раза, когда он увидел ее силуэт за своей спиной в грязном зеркале. Она пришла. Неизбежность судьбы привела ее сюда, к нему. Как подарок, компенсирующий предстоящий кошмар. Он еще раз будет с ней. Она была здесь, и на этот раз она запомнит.