Назад в 1995-ый.

У Эла и Ягами уже начали появляться традиции. Почти каждый день после матча, двое молодых людей шли в небольшое кафе, садились за свой дальний столик и заказывали молочные коктейли, чтобы утолить бешеную жажду и просто отдохнуть. И главное правило - всегда платил проигравший. Лайт не имел ничего против, чтобы платить за двоих. Он тратил деньги банка. Да и даже если бы он победил, то никогда бы не позволил детдомовскому мальчишке заплатить за свой заказ. Вот и сейчас они сидели за тем же столиком, потягивая вкусные банановые коктейли. Никто не говорил ни слова, и тем не менее тишина не была гнетущей. Оба смотрели в окно, потерянные в своих мыслях. Лайт думал о прошлом... Или будущем. Этого уже не понять. О мире, где он - Кира. Где он - Бог. - Рьюзаки, - вдруг прервал тишину Ягами. Эл медленно повернул голову и выжидающе посмотрел на товарища, - мне любопытно узнать твое мнение кое о чем. - О чем же? - подросток отставил пустой стакан и, вытащив соломинку, начал крутить ее меж пальцев. - Как думаешь, каким бы был мир без преступников? - Хм... Я думаю, мир был бы безопаснее и спокойнее. - Верно, - кивнул Лайт, нагнувшись ближе к детективу, - но преступники ведь всегда существовали и будут существовать, да? - Да, - Лайт заметил, что Эл заинтересовался, к чему ведет Ягами. - А теперь представь, что ты вдруг обрел... ну... своего рода власть, которая дала бы вам возможность убивать преступников... - Что-то вроде магического артефакта? - спросил Эл, и Лайт удивился сообразительности детектива. - Да, что-то вроде. Ты бы стал использовать его для убийств преступников? Мальчик хмыкнул и в задумчивости начал жевать кончик соломинки, анализируя вопрос. - Нет... Скорее всего нет. - Почему? Если у тебя в руках такая сила, то можно нести в мир справедливость и сделать его лучше и чище. Ты ведь сам сказал, что спокойнее жить в мире без преступности. - Я считаю, что никто не в праве судить людей таким кощунственным образом. Я верю в закон, суд, приговоры, которые выносятся в зависимости от тяжести преступления. Только Бог в праве распоряжаться человеческими жизнями. - Но бывают несправедливые приговоры, - не унимался Лайт, - бывает, что опасных преступников отпускают на свободу за нехватки улик или с отсутствием состава преступления, когда вина человека на лицо! - И такое бывает, - кивнул Эл, - но самосуд не выход. Этот человек рано или поздно ответит за свои поступки. Так что я не вижу другого пути, кроме как через суд. - Но почему? - Когда ты убиваешь другого человека, даже если и веришь в справедливость, ты сам становишься убийцей, - Эл смотрел прямо в глаза Лайта, стараясь в них что-то найти. Рюк слушал их, затаив дыхание. Они снова по разные стороны баррикад с разным понятием о справедливости. - Но если правосудие не наказывает преступников так, как они этого заслуживают... Эл покачал головой, перебивая товарища: - У каждой страны есть своя система правосудия, которая основывается на своей истории, культуре, моральных нормах и на религиозных убеждениях. Нет хорошей и плохой системы правосудия, каждая из них разработана в соответствии с ситуацией в стране. Не нам решать, сурово карает преступников правосудие или нет. Они ответят за свои проступки. Да и систему всегда можно изменить при критической ситуации. - Это все займет время, за которое будет совершено еще куча преступлений. А когда у тебя в руках будет право на убийство социально опасных преступников - правосудие выйдет на новый уровень, преступность значительно сократится. - Опять же это палка о двух концах. Не думаю, что такая суровая система наказания долго прослужит. Начнутся массовые недовольства, мир разделится на тех, кого все устраивает и на тех, кто решится свергнуть правительство и прекратить убийства. - Я не согласен, - покачал головой Лайт, - опасные преступники недостойны ходить по этой земле, дышать, после того, что они совершили. Это уже не люди. И если этой тет... этим артефактом завладеет человек с высоким чувством справедливости - может возникнуть новый мир, в котором не будет места беззаконию. Люди боялись бы преступить закон зная, что рано или поздно их настигнет смерть. - Чувство справедливости тут ничем не поможет. Этому человеку скажут: "это правильно, это неправильно, это добро, а это зло, а это список преступников, которых надо убить, потому что они, видите ли, недостойны жить". Разве он разберется во всем? Проведет свое расследование? Выяснит все факты? Нет, он слепо будет убивать, веря в справедливость и правильность своего поступка, ни в чем не разобравшись. Чем руководствовался преступник? Правда ли он виновен? Полиция могла допустить серьезную ошибку в расследовании и поймать не того человека, а он умрет от рук псевдо-бога. - Но если человек будет владеть всеми нужными качествами, он сможет справиться с этой задачей! Этот человек должен быть справедлив, умен и рассудителен, он не может допустить ошибки. Он бы карал только тех, чья вина доказана и не подлежит перерассмотрению. - Но ведь он не Бог, чтобы так просто решать, чью жизнь ему оборвать. - Богу плевать, что тут происходит. Он давно на все закрыл глаза. Преступления, грехи, безнравственность, искушения... Этому миру нужен новый Бог, который принесет с собой справедливость и мир. Лайт понял, что невольно повысил голос, а руки его тряслись. Он быстро убрал их под стол и сунул в карманы ветровки. - Хочешь сказать, что Бог сам выбрал этого человека, чтобы перекинуть на него свои грязные дела, или что этот человек просто возомнил себя избранным? Перед глазами Лайта пролетели воспоминания, когда Рюк сказал, что вовсе не избирал из всех именно Ягами, что тетрадь по чистой случайности упала рядом с ним. - Я думаю, что второе больше подходит, - поджал губы Лайт. - Тогда этот человек самый настоящий преступник с комплексом Бога и настолько уверен в чистоте своих поступков, что не моргнув глазом способен убить тысячи людей, которых он считает хоть в чем-то повинными. Такая власть искушает и ослепляет. Может сначала этот человек и начал бы карать опасных преступников, но когда они закончатся - он перейдет на более мелких и вскоре наказанными будут даже те, кто украл из ларька рожок с мороженым. Он будет без зазрения совести убивать и тех, кто пойдет против его идеи справедливости, тех, кто будет ему противостоять. Лайт выдохнул и уставился на Эла. Мальчик протянул руку к коробке с рафинадом и, вытащив кубики сахара, воздвиг из них невысокую пирамиду. - Смотри, - Эл поднял на товарища большие глаза, - если я стану одержимым идеей справедливости, я сначала убью наиболее опасных преступников, - мальчик демонстративно взял с верхушки один кубик, - преступники. Затем - террористы, - он взял второй кусочек и закинул в рот, - насильники, - очередной кусок, - педофилы, - Лайт завороженно наблюдал, как медленно тает сахарная пирамида, как убывает кусочек за кусочком. Верхушка исчезла и Эл склонил голову, - когда все зверские преступники будут истреблены, этот человек обратит внимание на следующий уровень пирамиды, где расположились преступники с наименее тяжкими преступлениям, будь то причинение вреда здоровью... - Рьюзаки схватил с пирамиды сразу три кусочка и машинально отправил их в рот, - похитители, воры, мошенники. Их бы я тоже убил. Но в определенный момент преступников бы вовсе не осталось, - Лайт нахмурился и посмотрел, что пирамида еще не до конца разобрана, - тогда я бы обратил внимание на людей, нарушающих мирный покой своим аморальным поведением, на устраивающих дебоши и массовые беспорядки. Я бы устранил и их, - еще несколько кубиков исчезли с пирамиды, - после этого в мире остались бы только люди, соответствующие моим идеям и моему чувству справедливости. Повисла тишина. Лайт взглянул на основание пирамиды, оставшееся нетронутым. - Это мирное население, - пояснил Эл, - а теперь представь, я уничтожил большую часть земного населения, потому что многие на этой планете грешны. И вот остались только они, - сыщик кивнул головой на несколько кусочков сахара, оставшиеся от высокой пирамидки, - к чему это приведет? Политика и экономика рухнут. Представь все эти последствия. Я буду судить вслепую за каждую провинность, ведь я уже ослеплен невероятной силой. Я не буду видеть границ, кого караю - женщин, детей, укравших яблоки из сада. Я ведь справедлив. Меня не волнует, почему мальчишка в оборванных штанах перемахнул через забор и украл горсть яблок. Меня не волнует, что он просто голоден или несет угощение своим сестрам. Он украл. Покусился на чужое. Я должен его устранить. Я считаю это справедливым, ведь я - новый Бог. Я решаю, кто будет жить в моем мире, а кто нет, - детектив хлопнул ладошкой по столу и оставшиеся кусочки сахара разлетелись в разные стороны, - ужасно, верно? Несправедливый и безрассудный способ судить людей. Лайт слушал мальчишку, приоткрыв рот. Он никогда не думал о своей власти под таким углом. Он знал, что нес в мир справедливость, и больше его ничего не волновало. Он хотел создать идеальный мир, а не уничтожить старый. Юноша опустил голову, напряженно обдумывая слова шестнадцатилетнего подростка, когда тот прервал молчание: - Я думаю, что это был бы страшный артефакт, и я рад, что ни у кого нет такой власти. Лайт выдавил улыбку, чтобы не выдавать, как он нервничает. - Ладно, мне пора. Отличная выдалась дискуссия, - кивнул Эл, отодвигая свой стул, - увидимся завтра. - Стой, Рьюзаки. Завтра ведь пятница? - Ну и что? - мальчик поднял брови и разочарованно прикусил губу, - ты будешь занят? - Нет, нет, просто хочу предложить завтра вместо тенниса встретиться вечером... - Вечером? Ты хочешь пригласить меня в клуб? - на лице Рьюзаки появилось сомнение, - я никогда не был в клубах. И я не думаю, что мне разрешат покинуть детский дом так поздно. - Брось, я уверен, что тебе разрешат. - Не знаю... - покачал головой детектив. - Да и к тому же, всегда можно улизнуть... - Улизнуть? - выдохнул Эл, словно думая, что ослышался, а затем его лицо озарила озорная улыбка, - почему бы и нет...