Интервью

— Спасибо, что нашли на меня время. Я могу сесть сюда? — Садитесь, раз хотите, пожалуйста. На дворе стоял 1980 год. Часы показывали половину восьмого вечера. Поздняя осень. Нью-Йорк в это время года по-особому спокоен и тем самым прекрасен. Повсюду лежала хрустящая под ногами горожан грязно-желтая, оранжевая и посеревшая листва. Вечерние огни уже радовали глаз и привлекали внимание. Сейчас больше всего хотелось устроиться в уютном кресле, заварить чашку крепкого чая и смотреть на виды, открывающиеся из окна, но Шерри Клинтон была на работе. Она являлась начинающей журналисткой, которой выпал один шанс на миллион: ей разрешили взять интервью у величайшей рок-звезды – у Джона Леннона. Шерри и мечтать не могла о таком в свои двадцать пять (юный возраст для такой «вершины»). В Дакоте проживали исключительно самые обеспеченные люди, одним из которых и был мистер Леннон. Прежде музыкант никогда не впускал журналистов в свою обитель, но по неизвестной никому причине сделал для Клинтон исключение. — Мы с Вами договаривались на семь... — практически прошептала девушка. — Ну и что? Я опоздал. Имею право в свои годы уже не следить за ходом времени, пташка. У тебя ровно пятнадцать минут на все вопросы. Начинай. — Пятнадцать?! Но... — Четырнадцать. Джон с непробиваемым спокойствием затянулся сигаретой и с прищуром посмотрел на журналистку. У музыканта еще с юности был проблемы со зрением – близорукость. От этого взгляда Шерри смутилась и неловко открыла свой новенький блокнот. — Начнем с простого. Почему Вы решили покинуть родной Ливерпуль и переехать в Штаты? — С простого?! — Леннон усмехнулся и подался вперед. — Считаешь это простым вопросом? Огорчу тебя, куколка. Этот вопрос запутанный и тяжелый, но раз ты спросила, я обязан ответить. Не люблю отказывать таким красоткам. В этой дыре, называемой Ливерпулем, я родился и вырос. Там прошло мое детство, часть юности; там я познакомился с Полом, Джорджем. В тот момент мы положили начало великих и обожаемых Битлз. Чуть позже к нам присоединился этот парень с огромным носом – Ринго. Он классный. Кстати, ты замужем? — Нет, но у меня есть молодой человек. — Жаль, а то я бы вас с Ринго познакомил. Его большой нос и твоя большая грудь отлично бы гармонировали. Шерри удивленно и осуждающе взглянула на Леннона, который, заметив эмоции девчушки, громко, издевательски (в своей манере) засмеялся и затушил сигарету. — Расслабься, я шучу. Так о чем я говорил? Ты записываешь вообще? Я второй раз повторять не буду. — Да-да, я записываю, — Клинтон кивнула головой. — Вы говорили про образование Битлз. — Точно. Мы были крутыми парнями. Парнями... Хех. Знаешь, нас всегда называли именно парнями. Неужели до мужчин мы так и не доросли? Меня буквально на днях посетил этот вопрос. Может, ты знаешь ответ? — Публика воспринимала вас веселыми, милыми и добрыми пареньками. Вам не хватало серьезности в образах, чтобы вас называли мужчинами. — Именно. Ты абсолютно права, детка. Мы носили образ. Каждый из нас на людях надевал маску, костюм и улыбался. Я счастлив, что наконец-то избавился от этого бремени. Поэтому я и решил покончить с прошлым, начать новою жизнь. Йоко, Шон, Нью-Йорк – все это новые, исцеляющие этапы меня. — Недавно вы с Йоко выпустили новый альбом «Double Fantasy». Он получил хорошие отзывы критиков. — Разве это вопрос? Это факт, милая. Еще бы они отозвались плохо о нашей работе... — Леннон хмыкнул и откинулся к спинке белого кожаного дивана, устремляя взгляд в стену. — Так приятно работать вместе со своей женой. Эта женщина навсегда перевернула мой внутренний мир, вытащила меня из дерьма и слепила нового, улучшенного Джона Леннона. — Разве Ваше прошлое настолько плохое? А как же воспоминания, связанные с Битлз, Ваша первая жена – Синтия – и Ваш первый сын – Джулиан? — У нас осталось десять минут, — отозвался сухим, грубым голосом Джон, поправляя часы на своем запястье. — Еще будут вопросы? — Ответьте сначала на этот, — Шерри стояла на своем. В ней внезапно проснулись смелость и упорство. — Послушай, — Леннон в упор посмотрел на журналистку, — я сам решаю, на какие вопросы отвечать, а на какие – нет. Или ты задаешь следующий вопрос, или уходишь из моей квартиры. — Почему Вы ни разу не назвали меня по имени, мистер Леннон? Пташка, детка, милая... У меня имя есть. — А разве я его знаю? Назови мне его, и я стану тебя им называть, если оно мне понравится, конечно. — Шерри Клинтон. Устраивает? — Звучит коряво, но сойдет. Итак, Шерри, есть вопросы? — Ответьте на предыдущий, пожалуйста, — девушка положила ногу на ногу и серьезно, деловито посмотрела на бывшего битла. — Будьте честны хотя бы сейчас. Снимите эту холодную маску, откройте душу. Я же вижу, что Вы хотите казаться суровым. Выпуская иголки, Вы пытаетесь защитить себя от внешних раздражителей, но я-то не желаю Вам сделать плохо. Всего лишь хочу видеть Вас настоящего. Перестаньте от меня отгораживаться, абстрагируйтесь от всего. Здесь только Вы и я. — Язык у тебя подвешен хорошо, я смотрю, — Леннон потянулся за очередной сигаретой. — Почему я должен тебе верить? Вы, журналисты, сволочи еще те. Я вам не доверяю. Вы пытаетесь вскрыть человека, достать внутренности и продемонстрировать всему миру. Причем делаете это хитро, изощренно и подло. — Я всего лишь хочу знать правду. Меня не надо бояться. — Хорошо. Я отвечу тебе. Пометь у себя этот день в календаре, — Джон расслабленно положил ногу на ногу и улыбнулся, скорее всего, искренне. — Мое прошлое – это мое прошлое. Я не могу вернуться назад и исправить ошибки. Мы поженились с Син из-за ее беременности. Вся эта свадьба, рождение ребенка, семейная жизнь совершенно были некстати. У меня был пик славы! Я только вкусил этот сладкий плод популярности, а тут дети и быт. Согласись, ситуация поганая. Я не был готов к такому... Первый блин всегда комом, вот и я не стал исключением. Зато теперь я счастлив. У меня есть все, и мне больше ничего не надо. — С этим теперь все понятно. Ну а как же Битлз? Было же что-то хорошее? — Было, да. Но только в самом начале. Дальше пошли разлады в группе, нежелание работать, появление у каждого собственного «Я». Нам было все сложнее и сложнее находиться вместе. Меня все раздражали и бесили. Хотелось плюнуть и уйти. В итоге, я плюнул и ушел... Только все узнали об этом из уст Пола. Мелкий засранец... — Но сейчас в Вашей жизни все чудесно. Вы больше не злитесь на Пола и остальных членов Вашей прошлой жизни? — Нет. Мне глубоко наплевать на все это. Главное – моя семья и моя нынешняя работа. Да, я счастлив. — Спасибо за ответы, — Клинтон улыбнулась и медленным движением закрыла блокнот, а после взглянула на часы. — Надо же, мы уложились ровно в пятнадцать минут. — Это все? — растерянно спросил Леннон. — Я думал, у тебя есть еще вопросы ко мне... — А больше ничего и не нужно. Вы счастливы, и это самое ценное. Для любого человека важно быть счастливым. Шерри встала с кресла и начала собирать свои вещи. В этот момент Джон Леннон взял ее за руку и с благодарностью поцеловал хрупкие, холодные пальцы. — С тобой я почувствовал себя в безопасности и спокойствии, что немаловажно. Спасибо, что потратила на меня свое время. — Надо же, Вы так быстро приноровились общаться без маски, — девушка улыбнулась и кивнула головой. — Как Вы и велели, я обязательно помечу этот день в календаре. — Приходи завтра. Мы с Йоко будем рады тебе. Можешь даже сделать пару снимков для своей газеты. Сколько эти капиталисты тебе платят? — Какое это имеет значение? Мне доставляет удовольствие моя работа. Наслаждение от процесса – вот самая хорошая зарплата. Большое спасибо за приглашение, я приду вечером. — Ну как и сегодня, да, — Джон улыбнулся и помог Шерри надеть бежевое пальто.