Ярость

В Новом Орлеане стоял нынче чудесный денёк – теперь, когда война закончилась, и в магическое сообщество пришёл мир. Бывают и волнения, но думаю, со временем они пройдут – если только я не разберусь с ними подобающим образом. Эта неделя была долгой, и сейчас я жаждал получить чуточку отдыха да свободного времени. Статус Самого Могущественного Создания в Мире с годами стал утомлять. ... Он всё ещё был очень одинок, и сейчас, когда войне пришёл конец, он куда сильнее, чем обычно, чувствовал, что рядом нет одной конкретной блондинистой вампирессы. Не то чтобы Клаус не думал о ней – конечно же, думал, – но со всеми этими событиями, свалившимися на его голову, у мужчины было слишком мало времени, чтобы замечать отсутствие девушки. И всё же он ждал её. Клаус был уверен, что она вернётся. Особенно после их короткой тирады в лесу, месяцами наполняющей его голову вдохновением. Мужчина знал, что однажды она вернётся, и он встретит её с распростёртыми объятиями. В основе своей. Будет и небольшое наказание за то, что заставила его ждать (а Клаус был уверен: она это сделает), но оно будет проведено самым наиприятнейшим способом. Клаус с головой был погружён в мысли, когда его слуха достиг визг шин и хлопанье двери. Стук каблучков по гравию. Он предположил, что это Ребекка вновь злится из-за чего-то – если честно, вдаваться в подробности было слишком утомительно. Так что мужчина вернулся к рисуемой картине. Позволяя разуму следовать за инстинктивными движениями кости по холсту, мужчина медленно погружался обратно в свои мысли. Восхищаясь собственным творением, даже он мог заметить, что картина была заметно темнее, чем прошлая. Клаус был напряжён, и обвинять мужчину в том, что он на два шага впереди остальных, могла лишь круглосуточная работа. Из мыслей Клауса вырвал голос, который тот не ожидал услышать так скоро: – Никлаус Майклсон! Сногсшибательная блондинка успела сделать лишь пару шагов внутрь комнаты, как он уже оказался перед ней, присматриваясь к внешнему виду. Она была слега помята, словно только что сошла с десятичасового авиарейса, и спина болела от сна на сидении самолёта. Но всё это было вторичным, так как большую часть внимания мужчины занимало её лицо, а в особенности выражение ярости на нём. Клаус уже собирался было заговорить, как девушка подняла руку, заставляя его замолчать. Затем она начала: – Как ты мог завести ребёнка и не рассказать мне об этом?! Казалось бы, Клаус вдруг реабилитировал своё остроумие, заметив: – Привет, дорогуша. – Вот не надо этих твоих: "Привет, дорогуша". Отвечай на вопрос! – рыкнула Кэролайн. – Ну, дорогуша, – отозвался Клаус, – я не особо ожидал, что это будет проблемой, с тех пор как Хейли положила глаз на моего братца, да и с этой сверхъестественной войной с ведьмами я был несколько занят, – после небольшой паузы Клаус продолжил: – Пока ты здесь, могу ли я иметь удовольствие показать тебе Новый Орлеан и рассказать, что тут случилось? Я очень скучал по тебе с нашей последней встречи. На этих словах Кэролайн слегка покраснела, но продолжила свою проповедь: – Даже не смей думать, что прогулка по Новому Орлеану и парочка слащавых фраз смогут наладить всё, что случилось, – вдруг сказала она с куда меньшим жаром. – Ох, но дорогуша, думаю, хоть что-то обязано быть налажено, как по мне: всё так, как и должно быть. Ты здесь, в моём доме, в моих объятиях, – говорил он, притягивая девушку ближе и убирая прядь её волос за ушко. – А самое лучшее в том… – он наклонился и хрипло прошептал ей на ухо: – что ты не сопротивляешься этому. Словно чтобы опровергнуть сказанное, Кэролайн открыла было рот для возмущения, но губы её оказались вдруг заняты одним из лучших способов и никем иным, как бессмертным Первородным гибридом оборотня и вампира, имеющим дочь от одной из наименее любимых ею женщин. Но прямо сейчас девушка не думала о чём-либо таком, фактически она не думала ни о чём, кроме того, что после долгого времени его губы наконец-то вновь встретились с её. И в этот момент всё в мире было единственно правильным.