Вера сильнее правды

The XX – Do You Mind Он появляется без предупреждения, в своей раздражающей манере. Как будто ничего не произошло, не было этих нескольких лет без него, словно не он оставил Сэмми мучиться кошмарами после смерти своего ангела. Мышцы ног отчаянно пытаются удержать охотника в вертикальном положении, для облегчения задачи приходится опереться на столешницу за спиной. Столько времени уже прошло с того злополучного дня, когда он умер, защищая винчестерские задницы. Несчетное количество бессонных ночей, проведенных в невыносимом одиночестве. Нет, жизнь Сэма не потеряла смысл, как пишут в дешевых романах для домохозяек, но утратила свою свежесть без Габриэля, без его беззлобных подколов, без приклеившейся, казалось бы, навечно ухмылки на губах, но стираемой простым поцелуем. Даже привычки разбрасывать фантики от конфет по всему номеру не хватает охотнику во время бесконечных вылазок за монстрами, разборок с мечущимися от короля к королеве демонами, выяснений отношений с павшими и одуревшими от этого ангелами. Сэм до сих пор выискивает его взглядом - все еще надеется, что это всего лишь один затянувшийся розыгрыш в стиле Трикстера; иногда ему даже кажется, что он замечает Гейба в толпе, видит его вороватую улыбку, узнает порывистые движения. Каждый раз он жестоко расплачивается за свои иллюзии раздирающими душу похуже Люцифера воспоминаниями и угрызениями, пожалуй, чересчур требовательной совести. Ему часто снится сон, разный в своих вариациях, но с одним и тем же концом - смертью его архангела. Тысячи раз он наблюдает, как жизнь покидает тело одного из сильнейших существ на Земле, его Трикстера; тысячи раз он порывается помочь, но не может пошевелить и пальцем. Это невыносимо - просыпаться в душном пустом номере очередного безликого мотеля и знать: опять не смог, не спас, потерял. Он бы уже рад и собственным галлюцинациям, но они не появляются, несмотря на явную помешанность на одном вредном ангеле. Да, Сэм зависим, и раз в неделю у него случаются непродолжительные, но выворачивающие наизнанку и заставляющие почти скулить от беспомощности ломки, потому что он не получает свою порцию тепла сильного тела и насмешек, уже по привычке срывающихся с желанных губ. Это накрывает неожиданно, ни разу еще Сэму не удалось предугадать хотя бы примерное время. Просто приходит раз в неделю. Как и его ангел раньше. Винчестер до сих пор помнит каждый сантиметр любимого тела, каждую деталь. Местечко на шее, заставляющее могущественного ангела лихорадочно хватать ртом воздух, если прижаться к нему губами, до неприличия развратный изгиб спины, руки, напряженно сжимающие аляповатую мотельную простынь, и едва уловимый запах сладостей, всюду следовавший за ангелом, ставший подобием афродозиака для охотника. Его непринужденное: "Как дела, Лосяра?" - больно отдает в легких, заставляет задержать дыхание. - Ты с братцем переехал? Я посмотрел. Неплохое местечко, одобряю, - смеющиеся глаза и вечная ухмылка на губах. Родной. Слабая попытка ударить. Взмах руки, рассекающий лишь воздух. - Неужто уже забыл, кто я есть? – обворожительная улыбка, из-за которой сердце пропускает пару ударов и тут же несется вскачь. Сэм напряженно выдыхает и слабо улыбается: «И правда». Кому, как не ему, знать, что представляет из себя Габриэль. Изображающий несерьезное отношение ко всему, скрывающий чувства, бросающий колкие фразы, когда ждут откровений, зло подшучивающий над Винчестером-старшим, доводя охотника до ручки, не дающий о себе знать месяцами или влетающий в окно мотеля несколько ночей подряд, все наровясь разбудить Дина несдержанными стонами, уходящий без прощания, возвращающийся без предупреждения. Бессовестный. Ангел, его ангел, подходит вплотную, непринужденно кладет ладони на напрягшиеся плечи и разминает застывшие мышцы. Только с ним непостоянный и опасный Трикстер становится домашним и ласковым. По-своему. - Тебе стоит расслабиться,- усмешка, - Не съем же я тебя. На мой взгляд, человеческое мясо слишком жесткое. Ну, или повар в тот раз облажался. Руки сами оказываются на талии архангела, притягивая ближе, сокращая расстояние. Столько заваленных работой и обычными винчестерскими проблемами дней он мечтал об одном: прижать одного нахала к себе, почувствовать близость давно изученного до последней родинки тела. И вот момент настал. Так откуда эти неуместные сомнения в реальности происходящего? Сэм открывает рот, чтобы озвучить волнующий вопрос. - Молчи, – палец касается губ, неспешно обводит контур, – Опять все испортишь. Понимающий. Сэм считал, что память - его верный помощник в воспроизведении любимого образа в воображении. Нет. Он помнит жалкие обрывки. Время безжалостно изорвало остатки воспоминаний на несуразные клочки, непригодные боле для использования. Охотник понимает это, почувствовав карамельное дыхание и уверенное прикосновение потрескавшихся губ. Сэм по-разному представлял себе это момент, были варианты и со скандалами, и с бурным примирением через постель, и версии, включавшие в себя оба пункта, - никогда так. А, в общем, не все ли равно, пока реальный Гейб, прикрыв золотистые глаза, сам целует его. И Винчестер не выдерживает. Руки поспешно стягивают потрепанную куртку болотного цвета, неизменный атрибут Трикстера, пальцы ловко справляются с чередой пуговиц на рубашке, ладони скользят вниз по спине, сжимают ягодицы, еще теснее прижимая к себе. Поцелуй теряет свой размеренный темп, уступая место страсти изголодавшихся любовников, воздух стремительно исчезает из легких. Желание обладать слишком велико, чтобы быть благоразумными. - Ты куда-то спешишь? – довольный смешок летит с припухших губ, а руки зарываются в отросшие волосы охотника.- Ну что, изменял мне? Я вот да. Нарывающийся. Резкое движение, и мужчины валятся на кровать, скрип которой, наверняка, слышал весь мотель. - Я всегда знал, что тебе от меня нужен только секс, - нарочито обиженный вздох над ухом, следом еще один, но уже иного характера. Сэм применяет свои накопленные томными ночами знания. Слабые места есть у всех, и Трикстер не исключение. Мысли охотника разлетаются, и все, о чем он может сейчас думать, сводится к простой не один раз произнесенной в порывах животного желания, но так ни разу и не законченной фразе: "Мой..." Единственный. Два слова, вырвавшиеся из заточения навстречу приоткрытым губам. И вся ночь впереди. Ночь без кошмаров.

***

Lana Del Rey – Once Upon A Dream Капли разбиваются о стекло, так же терпят крах иллюзии. Вода разрозненным потоком стекает вниз, смывая сломленные и перемешанные части прежде целого. Тучи осторожно избавляются от излишков слез, и ветер подбрасывает невольных попутчиков до мягкого, но от того не менее смертельного для них края одеяла. Мокро и холодно. Вот что заставляет охотника проснуться. Открыть глаза и убедиться в своем одиночестве, что может быть проще? Он знает Гейба достаточно хорошо, чтобы понять развязку во время экспозиции. Знает. Тогда откуда эта тоска и очередные сомнения? Сэм ненавидит недомолвки, хватило этого добра с братом, но дурманящему и такому притягательному Трикстеру он не может противостоять. Результат оправдывает средства, да? "Открыть все равно придется", - шепчет голос разума, такой тихий и вечно игнорируемый в обществе архангела. "Ты и так знаешь истину". Но истина у всех своя, ведь так? А верить так хочется. Вера сильнее правды. Зачем тратить силы и вставать? Чтобы удостовериться в чем? Проверять следы бурной ночи нет необходимости: Гейб давно уже отучился помечать свое подобным образом. Что Сэмми может найти, кроме пустоты? Сердце замедляет бег. Ощущение реальности подводит. - Это был сон?..