О моём убийце

Стоило умереть, приоритеты сместились. Стоило разобраться с тем, что не давало упокоиться с миром, открылось новое. Стоило посмотреть со стороны, с той стороны, с которой живые не видят, и стало видно. Рекс, оказывается, очень его любил. Раньше Ронан этого не замечал, а замечая, воспринимал как должное. Раньше ведь Ронан был крутым парнем, самым опасным человеком в Салеме. Раньше Ронан вырос на улице. Воровал и дрался, сидел в тюрьме, оббивался наколками, шел напролом, сталкивался с несправедливостью, снова сидел... К тридцати годам его жизнь представляла из себя неоднозначное зрелище. Уголовник и черте кто, но зато какое благородство. Какое незапятнанное сердце и четкое знание того, что хорошо, а что плохо. А потом у Ронана появилась Джулия, и его жизнь изменилась. Джулия спасла его душу, а Рекс спас все остальное. Что самое забавное, Джулия была душевнобольной, а Рекс был самым уважаемым полицейским в их маленьком захолустном приморском городке. Джулия всего боялась, была очень милой и поражала Ронана своей детской наивностью. Этим она и заставила его захотеть стать лучше. А Рекс всегда был где-то неподалеку, чтобы в этом помочь. Рекс оплатил их свадьбу. Рекс, провернув что-то нереальное, устроил Ронана на работу в полицию, причем не каким-нибудь патрульным, а сразу детективом. Рекс же защищал его от нападок новых сослуживцев, с которыми Ронан всегда был рад вступить в односторонний конфликт. Поступив на работу в полицию, Ронан продолжал быть «хорошим, плохим, злым» крутым парнем и котом, гуляющим самостоятельно. Полицейским в штатском, который не пишет отчетов, но с видом шерифа с Дикого Запада, вышагивает по улицам, нося на ремне, среди цепочек, кобуры и железок, значок. Ронан очень хотел стать именно таким полицейским. Было в этом что-то значительное и искупительное. Он хотел защищать этот город. Но еще больше он хотел чувствовать себя самого защищенным. От прошлого и от будущего, от пройденных путей и будущих ошибок. А Рекс со своим «я свою сестру абы за кого не отдам» вынужден был помогать ему снова и снова. Так Ронан думал до того, как умер. До того как умер, он разговаривал с Рексом то ли снисходительно, то ли уважительно, он сам не знал. Колкая неловкость всегда лежала между ними. Всегда шла по пятам за Джулией, подло говоря, что они двое, Рекс и Ронан — не друзья и не родственники, а просто делят сердце одной милой, слегка сумасшедшей девушки и потому, чтобы не заставлять ее нервничать, хорошо друг к другу относятся. Но потом Джулия умерла. Ее внезапная смерть сблизила их. За пару горестных дней сблизила до расстояния салона одной машины, до согнутой в локте руки с зажженной зажигалкой и до десятка сантиметров за круглым столиком в кафе. До слов «Она любила тебя, благодаря тебе она стала нормальной». До слов «Если тебе что-то нужно, ты только скажи, брат». Ронану ничего ни от кого не было нужно. Ничего, о чем нужно было бы просить. Все остальное он добывал сам. Он любил оставаться один. Он всегда был слишком крут, мужественен и суров, чтобы иметь друзей. Он всегда держал в уголке губ сигарету, дымил в общественных местах, любил свою фетровую гангстерскую шляпу и закидывать ноги на стол. Любил пренебрежительно раскидываться бумажными обязанностями на работе. Любил грубить людям и ставить ультиматумы. Иногда Ронан удивлялся, как Рекс до сих пор его терпит и до сих пор выгораживает. А потом перестал. Потому что умер. Потому что вылетел из окна третьего этажа, упал на ребристый асфальт и собрал своей грудью весь магазин своего кольта. И вот, теперь Ронан ходит сквозь стены, видит прошлое, сражается с демонами и допрашивает кошек. Он по-прежнему детектив, и он ищет своего убийцу. Ведь пока не найдет, не сможет пойти дальше. Туда, где светло и где его ждет Джулия. Пока это не произошло, для Ронана на Салем опустилась бесконечная лунная ночь. Лунная, и оттого в призрачном свете мерцают стены забытой истории. Мир для Ронана - бесперерывная полночь, туманная и холодная, в особо торжественных случаях сменяющаяся грозовыми ливнями. Для Ронана теперь время не имеет значения. Он курит одну и ту же сигарету, с которой умер, и ощущает все сильнее эту непосильную ношу всех неугомонных призраков. А именно отчаянное желание разобраться с тем, что не дает покоя. Желание найти своего убийцу все сильнее горит в угольном сердце, пробитом семью выстрелами. Рождает там какую-то незнакомую, нездешнюю жестокость и толкает идти дальше, искать и найти, добиться справедливости и правосудия во что бы то ни стало... В этих завершившихся поисках стало понятно, что Рекс в тысячу раз лучше, чем Ронан о нем не замечал. Вселяясь в Рекса и читая его мысли, Ронан хмурился и озадаченно затягивался, удивляясь, как много места занимает в его голове. Так много, что мысли по вечерам только о нем, такие печальные, такие тяжкие мысли. Обрывочные воспоминания, непостроенные планы и несбывшиеся мечты. Разобраться в этом ворохе было трудно, Ронан и не пытался. Но он смотрел на мир глазами Рекса и отмечал, что этот мир темен и полон горя. Ведь над Рексом грозовой тучей висит груз непреднамеренного убийства, о котором он не может знать. Кроме того, за Рексом по пятам таскается мстительный призрак, а это чувствуется. Это замечается. Рекс не может не нервничать. Когда фонит рация в его машине. Когда рябит телевизор и радио разражается фонтанами переливчатого белого шума. Принтер срабатывает и печатает черным листы сам собой. Проектор листает слайды со скоростью поезда. Автомат с кофе заливает пол. А телефон звонит и звонит, а стоит взять трубку, там лишь пустынная тишина. Рекс говорит в трубку: «Ронан?», и прежде чем Ронан успевает сосредоточиться, фыркает, невесело усмехается и бросает трубку на место. Садится за свой стол в своем кабинете и подолгу смотрит в окно. Покопавшись в его голове и найдя тому веские причины, Ронан убеждает Рекса оставить окно открытым. После Ронан спешит на улицу, находит в заставленном мусорными бачками и хламом переулке свою старую знакомую — гладенькую домашнюю черную зеленоглазую кошку, вселяется в нее и бежит, прижав к голове шелковые уши, обратно к участку. А там взбирается по старому вязу, по плену виноградных лоз и запрыгивает в нужное окно. Рекс любит кошек. Для этой черненькой у него уже спрятан в ящике стола с обеда пакет с куриными костями. Разумеется, Ронан игнорирует кости. Он усаживается к Рексу на колени и по-человечески долго и осмысленно смотрит ему в глаза. Так осмысленно, что Рексу становится не по себе. Он опускает свою тяжелую руку на голову кошки, и кошачья природа берет свое. Привычную к ласке кошку клонит в доверчивую дрему, и Ронан не хозяин больше ни мягким лапам, впускающим и выпускающим когти, ни глухому урчанию, рождающемуся в груди, ни смеси из преданности и инстинктивного желания убивать. На руках у Рекса тепло и невероятно уютно. Ронану кажется, что не плохо бы навсегда остаться в черной бархатной шкуре. Да, было бы неплохо, но уснувшее было, но вновь проснувшееся мстительное желание никогда не даст. Ведь ему не найти покоя, пока его убийца не будет пойман. Не найти покоя даже в осторожных и теплых руках. Даже в запахе кофе, одеколона и желтых роз. Тех самых роз, что Рекс регулярно покупает в цветочном магазине, спуская на них треть зарплаты. Эти розы он одним путем несет на кладбище и оставляет у надгробия, где раньше лежало тело Джулии, а с недавних пор, с ней рядом и ее муж. Рекс подолгу стоит у могилы, пока человеческая ночь не спустится и фонари не зажгутся. Иногда Рекс произносит имя Ронана, спрашивает, здесь ли он, но каждый раз, сам поражаясь своей суеверной глупости, закрывает рукой лицо и чертыхается. Он ведь не знает, что на кладбище призраков не больше и не меньше, чем в любом другом месте. Он не знает, что Ронан стоит поблизости, смотрит на темную реку и курит, считая призрачные звезды в холодной воде. Ронан немного опасается, что не найдет покоя и превратится в демона, ад будет ждать за углом. Ронан ведь не знает, сколько ему отпущено на изыскания. Сотни лет или несколько дней? Может, стоит дождаться Рекса и тогда напрямую сказать ему? Рассказать всю правду «о моем убийце»? Это хочется сделать уже сейчас. Так хочется, что Ронан мучается желанием забраться в сердце Рекса и попытаться остановить его биение. Или найти какой-нибудь другой способ рассказать, что «мой убийца» и правда напоминает комиссара собаку. Питбуля с мощной грудной клеткой, короткими лапами, тупой мордой и смертоносными челюстями. Мой убийца и Джулия совсем не были похожи, разве что цветом темно-зеленых глаз. Разве что нежными чувствами и искренним желанием мне помочь». У Рекса этого было больше. И он жив, потому с каждым днем в нем все сильнее просыпается что-то похожее на раскаяние и на тревогу. Но это не связано с убийством, о котором Рекс не знает, что это он его совершил. Это связано с тем, что ему всюду чудится присутствие Ронана. Одним вечером, по дороге с кладбища, Ронан забирается в его голову и оказывается вовлечен в плавный ход реки из воспоминаний. Сам Ронан этого не помнил, но, оказывается, когда-то они стояли рядом одним летним вечером во дворе психбольницы. Светил малиновый закат, которого Ронан уже давно не видел. Осенние листья едва ворошил ветер. Они говорили о том, что Ронан заберет Джулию отсюда и они будут жить вместе. А потом поженятся и заведут детей. И, может быть, Рекс сможет найти для него какую-нибудь работу? Может быть, в полиции? Смотря на ту давно забытую ситуацию глазами Рекса, Ронан видел, как невыполнимо это тогда звучало. А еще, смотря на себя глазами Рекса, Ронан видел себя таким, каким никогда не видел. Каким-то по-особому чистым и светлым. Каким-то необыкновенным. «Хорошим, плохим, злым» и очень красивым. Рекс, оказывается, очень его любил. Рекс, оказывается, столько сделал для него не только из-за Джулии. Рекс, оказывается, с его смертью потерял слишком много. Но Рекс сильный. Он справится со всем этим. Но вряд ли справится с правдой. Ронан снова идет за ним, наблюдая, как его движения и ссутуленная спина запечатлеваются проекционными фотоснимками в лунном свете. Может быть, Ронан здесь навсегда. Может быть, с Джулией он встретится дольше чем нескоро. Может быть, он станет одной из тех размытых теней, что волокутся за живыми, ад будет ждать за углом. Но он никогда не расскажет Рексу правду «о моем убийце».