Девкалион не привык считаться с чьим-либо авторитетом. У него никогда не было в этом нужды. Казалось бы, все особенности волчьей иерархии обходили его стороной всю его жизнь в стае. Прирожденный лидер, проложивший путь к вожделенной власти не только чужой кровью, но и своей собственной. Девкалиону нельзя не подчиняться. Но порой ему кажется, что ради Талии Хейл он был готов поступиться своими принципами.
К счастью, оборотню лишь казалось, иначе его ненависть к Дереку Хейлу перешла бы все границы. Ему не нужно чертово зрение, чтобы представить в повзрослевшем Дереке черты его матери. Талия не была восхитительной красавицей, но иначе как идеальной Девкалион ее охарактеризовать не мог. Только какое отношение имеет внешность сильнейшей волчицы к его представлению о ней? Их связывали только общие враги. Впрочем, совместная борьба за выживание всегда неплохо сближает людей в кратчайшие сроки. Но, несмотря на так часто приводимые им аргументы в защиту своей бесчувственности, порой он страстно желает устроить воссоединение на небесах всей этой семейки.
Но альфе нельзя забывать о своей истинной цели, даже доводя Дерека до исступленной ненависти к себе, до отчаяния и осознания полной безысходности. Лишний раз доказывая, что у этого ограниченного парня нет ни малейшего сходства с Талией. И, хотя, Девкалион невероятно умен, и в глубине души понимает, что почти все его убеждения есть только призрачная попытка лишить себя последнего больного места, остановить затягивающий процесс уже невозможно. Чем дальше он заходит, тем острее осознается грань саморазрушения, потому что боль Хейла – это и его боль тоже. Хотя, если быть абсолютно честным, то Дерек – это и есть боль, от которой нет сил избавиться. Пусть Девкалион и внушает себе, что мучения Дерека – его личная анестезия, плацебо не срабатывает. И он продолжает игнорировать безрассудную преданность Дерека к стае, выдавая недюжинную отвагу за слабость, несвойственную Талии Хейл. В чем-то он был прав. Такого достойного лидера уже не будет. Правда, сам Девкалион никогда не позволит себе оставить попытку занять это место.
«Видел бы ты лицо этого щенка…» – Кали резко осекается.
Восточные черты девушки на мгновение искажаются страхом. Девкалиона давно не пронимают случайно или же специально сказанные о его слепоте слова. Но этого выразительного подчеркивания фразы посредством явственно повисшей паузы ей было бы лучше избежать. Ничто на свете не может его задеть, пора бы этим шавкам запомнить.
«Кали, будь добра, продолжай», – бархатным голосом просит он, прекрасно понимая, что его острые когти у самой ее шеи отнюдь не располагают к подробному связному рассказу. Альфа искренне надеется, что Кали не придет в голову ухудшать ситуацию жалкими, никчемными извинениями. Но она в очередной раз оправдывает заинтересованность Девкалиона в ней.
«Клянусь, на глазах этого ублюдка выступили слезы, – с садистской ухмылкой Кали выглядит куда привычнее. – Похоже, он был очень привязан к тому чернокожему убожеству».
«Не больше, чем ты к Эннису», – отчего-то мысленно позлорадствовал альфа.
Девкалион был уверен, что цель оправдывает любые средства. Но в этот момент только глубоко личный фактор заставил его повторить устрашающую гримасу женщины. И снова это мерзкое чувство, что его мотивы лишаются прежнего холодного расчета.
***
– У нас просто нет другого выбора. Мир – вот единственно верное, пусть и унизительное, решение.
– Попробуй доказать это другим альфам, Девкалион, – лукаво ухмыляется Талия, – иначе они сорвутся с твоей цепи, движимые своими собачьими инстинктами и жаждой самоутверждения.
С его цепи. Слышать такое от самого сильного альфы по меньшей мере лестно. Хейл была одной из немногих, кому Девкалион еще ни разу не хотел преподать болезненный урок за глупость и опрометчивость, а уважение к другим людям – далеко не самое частое его чувство. К сожалению, он и не думал, что слабым звеном из них двоих в ближайшей ситуации окажется именно он.
– Нам не о чем беспокоиться, дорогая, – немного самодовольно отвечает оборотень.
– Нам всегда будет, о чем волноваться, Девкалион, пора бы уяснить это, в противном случае, весь опыт, набранный благодаря соседству с такими охотниками, как Ардженты, разлетится в прах, – Талия была не просто серьезна как никогда, она была напугана. – Я им не доверяю, и тебе не советую.
В этот момент Девкалиона впервые посещает мысль, что он скорее добровольно лишится зрения, чем позволит охотникам причинить ей вред. На секунду абсолютная уверенность в успехе переговоров покидает его, и мужчина твердым голосом произносит:
– Я слышал, что у тебя и так проблем по горло. С договором о перемирии я справлюсь сам.
Самое страшное, что это была единственная мера предосторожности, которую он предпринял.
***
«Просто удивительно, насколько живучее собственной матери оказались эти щенки, – Кали задумчиво смотрит куда-то сквозь Девкалиона. – Видимо, мы переоценивали всемогущую альфу Хейл».
Девкалион едва сдерживается, чтобы не довести недавно начатую расправу до логической развязки, но сдерживается. Кали будто бы и не заметила едва дрогнувших мускулов на его лице, что неудивительно, учитывая способности вожака не менять каменного выражения. Одна единственная мысль заставляет мужчину замереть на месте, внутренне сжавшись от нанесенного собственным разумом удара. «Ты предатель, Девкалион. А сейчас еще и превращаешься в жалкого лицемера». Это не Кали, нет, не она клялась встать на защиту Талии Хейл. Не она за несколько дней до той роковой ночи решила исполнить данное себе обещание заботиться о соратнице, и, оказавшись в опасной близости от столпотворения врачей скорой помощи, копов и пожарных, осознала, что слишком поздно приходить на помощь к могущественному альфе, к невероятно сильной и всегда далекой для Девкалиона женщине. Ни кто-либо другой, а именно Девкалион, проклиная все на свете, пообещал отомстить за смерть Талии Хейл. «Ты воплотил свою затею в жизнь, предводитель альф, собрал всесильную стаю, способную одолеть кого угодно. Только как давно тебя покинули первоначальные благородные мотивы, уступая место лишь низменному желанию власти?»
Девкалион берет себя в руки и игнорирует внутренний голос. Он уже давно не прячется за высокими целями, а потому равнодушно комментирует реплику Кали: «Никогда не сомневался в верности твоих суждений».
