Захлебнувшись надеждой

Жизнь проверяет на прочность каждого, для нее нет выдающихся или любимчиков, все рано или поздно испытывают грандиозные вывороты судьбы. А вот плохие или хорошие, очень большой вопрос. Но несмотря на это, у вас всегда есть выбор, идти дальше или сломаться. Многие думают, что эти два действа могут происходить одновременно. Глупцы! Если ты продолжил путь, просто продолжил всё дальше, не опустил руки, не оступился. Значит ты не сломался. Только вот в самые отчаянные клики в это мало верилось, а точнее, совсем не верилось. Ни в это и ни во что другое. А как ты будешь себя чувствовать, если от тебя уйдет тот, кто дорог настолько, что предположить страшно? Боль разъедает тебя изнутри, а ты просто сидишь и ничего не можешь поделать. В такие моменты мыслей о таких смехотворных вещах, как собственное будущее, но без того родного, как-то не возникает. К слову совсем. Ты думаешь только о том, как было бы, но не как есть. Ты вообще не хочешь об этом думать. Ни сейчас и ни потом. Вообще никогда. Прайм сидел в пустом отсеке, собственном отсеке. Он казался как никогда чужим. О чем он только думал? На что надеялся? Все твердили ему, все, что это глупо, что это невозможно. Переделать десептикона! Шлак, как только Оптимус мог верить в эту затею. Но ведь он сам остался? Он ведь не внушал абсолютно никакого подозрения. Глупый, добрый автоботский лидер. Как же можно было так просчитаться. И ладно бы, это задело только информацию. Это можно исправить, хоть как-то. Так нет же, это задело его Искру! Прайм уже несколько дней не выходил из собственных апартаментов, энергон у него был, так что дезактивация от недостатка энергии не грозила, а хотелось бы... Никто к нему не лез, все были заняты исправлением ситуации. Только один раз к отсеку пришел Ретчет. Он ругался, кричал что-то про глупца, который не желает слушать других, потом о том, чтобы Оптимус наконец-то вышел, что хватит ему себя изводить, колотил в дверь. А красно-синий мех сидел на платформе, будто и не слыша громких криков военврача. Его мысли занимало другое, его мысли занимал лишь один мех, лишь один, но даже мысли о нем причиняли столько боли, что сейчас бы не тихо сидеть, а взвыть раненым зверем, долбить кулаками стену, пока краска не сотрется в полный шлак, оголяя металл. Нельзя. Просто нельзя. Слишком сильные эмоции, слишком неподобающее поведение для лидера. Плевать! Сейчас уже как-то всё равно. Когда дикое разочарование буквально рвет Искру на части, кто будет думать о своих обязанностях, о том, что на него надеются, что ждут от него поддержки и понимания. Кому сейчас нужна поддержка? Всем нужна, каждому. А он не заслужил свой островок тепла, не заслужил быть счастливым, не заслужил чувствовать что-то нежное дольше чем один шарков астроцикл? За что? Почему Праймас наконец не перестанет терзать его существо болью, дав наконец полюбить, истинно и навсегда. Осознание всё не приходило в процессор. Неужели всё то, что он шептал ему, неужели всё то, что говорил ему связист было ложью? Это разрывает Искру на части, почему? Почему этот самый дорогой сейчас для него меха так шлаково сильно предан его заклятому врагу? И эти холодные слова, будто высеченные в граните. - Верность Мегатрону: приоритетная задача. В шлак! Как же больно! Как же страшно и больно! И этот странный холодок, разливающийся от Искры по всему корпусу. Он изменился. Посмотрите на Оптимуса Прайма, посмотрите на его непроницаемую оптику, Вы думаете, что он всего лишь хороший командир? Нет. Он просто потерял. Потерял любовь, что забрала с собой его Искру. И все его тепло, вся его нежность, все это осталось в далеком прошлом, в тех джоорах, когда на базе автоботов так нежданно появился сине-белый десептикон. Те джооры, бесконечная череда слов. Породившая пустоту. Пустой грудной отсек и Матрица. И свербящая боль, каждый клик. И воспоминания, не дающие перезаряжаться. Прайм захлебнулся собственной надеждой на счастье. И сейчас он просто перестал сопротивляться. Прайм идет ко дну... Ко дну