Билет в один конец.

Ему всегда говорили, мол, никогда и ничего не повторяется. Ему вбивали это в голову так же стойко, как рассказы о том, что Ужас без Страха жить не может. И каждый раз, с каждым новым днем он все сильнее увязал в себе и своих страхах. Увязал в своей лжи. Каждый день Деймос говорил себе, что все будет по-другому, но снова и снова наступал на одни и те же грабли – он искал фигуру Фобоса, искал его голос, его запах. И тут же пытался бежать. Он старался найти его и тут же заключить себя в крепкие тиски, не дать себе сломаться, не дать сказать тех самых страшных слов, которые раз за разом рвались из глотки и царапали ее стальными когтями. И Деймос отчетливо понимал – он не вернет никого. Не станет этого делать, ибо мироздание это запрещает. Запрещают принципы, запрещают все пути и параллели, которые он должен пройти сам. И если бы можно было рисовать круг и ставить в центре точку, называя ее «Фобос», то все остальные точки у этого круга звались бы «Деймос». Деймос, который равноудален от центра. Деймос, который никогда не приблизится и не попадет в зону комфорта Фобоса, потому что у него свои заботы – работа, девушки, новые романы. У Фобоса каждый раз новый засос на шее, чуть выше ключицы, а у Деймоса сжигающая ревность, которая вытряхивает из него все внутренности и заставляет корчиться от боли и пустоты внутри. У Фобоса новая бутылка виски и пальцы, крепко сжимающие ее, а у Деймоса вой, застревающий между зубов и пальцы, сжатые в кулак до предела. Он боится сделать что-то не так, но каждый раз будит Фобоса и помогает ему добраться до кровати, где раздевает и выходит из комнаты, прикрыв дверь. Ночь скрывает всю чистоту и позволяет грехам вырваться наружу, заставляя людей поддаваться всем смертным грехам и прожигать свою жизнь. А Деймос не такой. Он каждый раз выходит в просторную гостиную, каждый раз поджимает свои губы и, ощущая печаль, которая застывает в венах, танцует. Кажется, будто в его теле поселилась легкость, которая окрыляет. Кажется, что он вот-вот сможет взлететь, но сила притяжения куда сильнее и он остается на своем месте, лишь двигаясь в такт музыке. И снова он старается загнать своих демонов как можно глубже. На его кончиках пальцев пляшет рассвет, а глаза застилает вселенская усталость, словно ему не двадцать два, а все сто сорок. И словно он видел сто сорок закатов и восходов. Еще ему кажется, что он разбит на сотни тысяч кусков и больше нет тихих слов о любви. Жестокая реальность каждый раз возвращает его в свои объятия, напоминая, что его любовь – это болезнь. Мол, не может он так любить своего брата, не может каждый раз терпеть ревность и молчать. Но он молчит и лишь улыбается, потому что это его выбор. Потому что он научился искусно врать и, наконец, признал свое поражение. Но все имеет свойство меняться.       - Деймос! – голос Фобоса он узнает из тысячи – с хрипотцой, чуть прокуренный, но такой ласковый. Или, быть может, только ему так кажется? Кто знает. Но каждую нотку этого голоса он знает наизусть, знает, как голос звучит во время страсти, возбуждения, во время печали или счастья. Но эти нотки, что были сейчас – нотки полного отчаяния. Отчаяния, которое ничто не скроет, как бы ты не пытался. Нотки отчаяния человека, у которого нашли неизлечимую болезнь и сказали, что ему осталось жить не так много. И Деймос вздрагивает, чувствую, что дрожит, поэтому лишь сжимает руки в кулаки, а после – в замок и прячет за спину.       - Деймос, не умеешь ты врать. Никогда не умел. Все на ладони. Ты... Ты же любишь меня больше, чем брата, верно? – и Деймос лишь кивает, понимая, что внутри все рушится уж слишком быстро. Все стены, что возводились – разрушились и оставили оголенные провода, а сам он лишь сжимает зубы, тогда как Фобос продолжает. – Но ты же понимаешь, что у нас ничего не будет? Я... Мне нравится мой образ жизни. Мне нравятся девушки. А ты мне... Как брат. После этих слов Деймосу только и остается, что спрятать глаза. Ему больно и хочется выть, а от прикосновения Фобоса к своему плечу он лишь отшатывается, словно от обжигающе-горячей искры. И ведь правда – каждое прикосновение оставляет свое клеймо на белоснежной коже. И Деймос чуть улыбается, затем гордо поднимает голову и, разворачиваясь на пятках, идет в свою комнату, где быстро одевается и уже через пятнадцать минут оказывается на пути к клубу. Ему нужно танцевать. А танцует он лишь тогда, когда ему действительно плохо. Как сейчас. И не хочется, чтоб даже сердце билось, потому что он учится отпускать. Он отпускает Фобоса и пытается жить самостоятельно. Пытается дышать. Звуки доносятся слишком отстраненно, чтобы быть правдой. Он слышит их словно через толщу воды. И все кажется нереальным – люди, что двигаются вокруг него, чужие прикосновения на талии и бедрах и то, что он сам к ним поддается. А еще ему кажется нереальным то факт, что он ощущает на себе взгляд родных глаз. И ведь он знает – Фобос тут и он наблюдает за ним, но вот одна беда – между ними теперь слишком большая пропасть, ибо Фобос относится к категории «нормальный», а вот Деймос давно находится на грани и вот-вот упадет. И как бы Фобос не старался протянуть руку – он не приблизится к Деймосу, потому что он его потерял раз и навсегда. Как бы не пытался вернуть его словами – не вернет. Он отпустил его тогда, и Деймос решил жить своим сердцем. Может, еще алкоголем. Теперь единственное, что слышит от брата Фобос: «Шагай, не грусти». После Деймос снова пьет. И ведь он готов переспать со всем городом, готов сесть на наркоту, лишь бы никогда больше не возвращаться к Фобосу. Сейчас они поменялись местами, и Фобос понимает, буквально кожей ощущает весь тот холод, что исходит от его любимого Ужаса. А когда-то там было только тепло... Очередной вечер проходит как обычно – Деймос заваливается домой, тихо хихикая и пряча глаза под темными очками, которые так полюбил. Еще он снова пьян, потому что иначе не может уснуть – ему до сих пор слышатся шаги Фобоса и его хрипловатый голос. Или... Ах, да. Он с очередной пассией развлекается так, что стоны разносятся по всей квартире, которая в темноте выглядит так угрожающе, так холодно. И Деймос понимает – в долгу он не останется, именно поэтому он и выхватывает из кармана телефон, быстро набирает номер Ареса, который даже не думает о факте инцеста, ведь он красив и ему может дать каждый и каждая, а вот Деймос звонит впервые и впервые сам предлагает секс. Не «любовь», а секс. Животный, до разрывания мышц, до боли в заднице. До укусов и синяков на бедрах. И ведь ждать не приходится, потому что Арес приезжает слишком быстро и припечатывает его к стене, затыкая поцелуями. И каждая ласка, пусть и неуверенная, жжется. Жжется так, словно его пытают каленым железом, но Деймос терпит. Они собирают все углы, которые только могут, прежде чем добраться до спальни, где он будет насаживаться задницей на пальцы мужчины и просить большего. И ведь его стоны куда громче стонов той девицы, которая сейчас под Фобосом. Почему-то упоминание мыслей о брате заставляет тело изогнуться и буквально спихнуть с себя мужчину, который кажется слишком чужим и слишком сильным. И впервые Деймос трусит перед кем-то, зажимаясь в угол кровати, вновь улавливая стоны из соседней комнаты. Из горла вырывается тихий всхлип, когда его притягивают к себе и насильно раздвигают ноги, а после голос срывается на крик, когда Арес вновь входит в него: быстро, до шлепка и до основания. Мышцы сжимаются, а Ужасу становится лишь страшнее. И, наверное, между братьями все же есть какая-то связь, ибо буквально в следующее мгновение появляется Фобос, сбивая с петель бедную дверь и отшвыривая красавчика номер один в сторону. В его глазах безумие, а зверь внутри требует крови, тогда как в глазах Деймоса пустота и вечные льды. Кажется, он только сейчас понял, что натворил. Но ведь ему уже плевать – все становится слишком банальным и очевидным: он трахался с Аресом, чтоб забыть о своей любви к Фобосу – и от этого становится еще хуже. Словно на него вылили тонну холодной воды, а внутри разверзлась бездна. Черная, утягивающая за собой и заставляющая чуть ли не скулить.       - Пошла вон отсюда! – крик Фобоса дешевой шлюхе, что маячила на пороге, прозвучал слишком резко. И только тогда Фобос позволяет себе коснуться Деймоса, обнимая и подхватывая его на руки. Только тогда он решает отнести его в ванную, вымыть, затем напоить успокоительным, завернув брата в тёплое одеяло. Кажется, что все в порядке – с месяц они живут как настоящая семья – Деймос дома готовит обеды, а Фобос работает и приносит продукты. Фобос больше не пьет, на его коже нет меток, а Деймос больше не танцует. И каждый раз они засыпают вместе. Но время бывает слишком беспощадно, ровно как и Колесо Фортуны. В декабре, перед самым Новым Годом Фобоса вызывают в командировку, и ему ничего не остается, кроме как уехать, оставив Деймосу лишь поцелуй и тихое: «Я скоро вернусь». И Деймос ждет, готовит стол. Сегодня, в Новый Год брат должен вернуться домой, где его встретит праздник. И в новый миллениум они войдут рука об руку. Но, видимо, кто-то решил сыграть злую шутку, потому что начиная с двух часов после полудня на телефон Деймоса стали приходить фотографии его Фобоса в объятиях девушек и мужчин, которые чуть ли не раздевают парня. И Деймос верит им, потому что где-то внутри, в душе, он все еще маленький ребенок, который пытается укрыться от всего. Внутри словно рушится плотина и все смешивается в комок: задержки на работе, смех, поцелуи, тепло, командировка. Ему кажется, что где-то есть подвох, но он не может его поймать, а потом он не выдерживает – усмехается, танцует и ощущает эту грань куда сильнее, чем раньше. И он спокойно идет в кабинет брата, из верхнего ящика стола достает кольт «Миротворец» и усмехается тому, как сейчас это глупо выставлено – Миротворцем он сделает один единственный шаг, который уже нельзя будет изменить. А после, сжимая револьвер в руке, он спускается вниз, достает клочок бумаги и пишет на нем то, что не успел сказать: «Не пытайся снова вернуть назад того, кого однажды отпустил. Шагай, не грусти...», потом прибавляет еще пару: «Я танцую, когда мне печально. Посмотри, как я умею танцевать. Я на грани, ну а ты нормальный. И тебе со мной на грани не бывать, но прошлое не повторится. Только не сбивай меня с пути», затем садится посреди белого зала, смотря в панорамное окно и, облокачиваясь на небольшой столик, спускает курок, целясь прямо в сердце. Выстрел отдается эхом по пустой комнате. Фобос возвращается спустя несколько часов. Он возвращается радостный, с подарками. Но стоит ему переступить порог, как он понимает – что-то изменилось. Никто его не встречает, никто не ждет. Первая мысль: «сбежал», вторая: «уснул», но все это рушится, когда он проходит в зал и видит Деймоса, сидящего с кольтом в руке, и кровавую лужу, растекающуюся под братом. Внутри все обрывается, потому что он понимает – свершилось непоправимое. Бросаясь к Ужасу, Страх пытается его растолкать и как ребенок зовет его, прося очнуться. Но чуда не происходит ни через пять минут, ни через десять, ни через час безудержных рыданий. После он замечает записку и грустно усмехается. И кажется, его вернули в тот день, когда он сам разрушил все, когда сам отказал брату. Кажется, именно он виновен в смерти брата, о чем парень и заявляет полиции, но те его не слушают, считая немного невменяемым.. … С того момента проходит десять лет. Десять лет безудержной скорби и попытки смириться со смертью брата. Но тщетно все – Фобос снова пьет, романы не заводит. Он ненавидит музыку, выглядит как зомби и, кажется, готов пустить пулю себе лоб, да вот только продолжает существовать и дышать. И каждый конец месяца он приходит в ту самую квартиру и оставляет букет белых лилий – цветов, которые так любит младший. Любил раньше... После обходит покрытое пылью жилище и вспоминает каждый день, проведенный с Деймосом. Тихо шепчет: «Я буду жить для тебя», и улыбается, начиная танцевать. Ведь так делал Деймос. Тот, кто погиб из-за него. Тот, кого он до сих пор любит.