Воскрешение

      Подземье – мрачное и безмолвное царство притаившейся опасности. В этом мрачном лабиринте никогда нельзя было почувствовать себя в безопасности, и лишь самые отчаянные путешественники отваживались бродить здесь. Еще меньше живых существ оставались селиться в Подземье, укрываясь в запретном и чуждом мире ночных кошмаров.       Но бывали и исключения. Похожее одновременно и на храм, и на магическую башню строение располагалось на северной оконечности огромной пещеры, каждый дюйм которой был покрыт кристаллами. Внутри сооружения, за толстыми стенами, сложенными из темного базальта, и усиленными магией воротами располагался лабиринт темных коридоров и тесных ритуальных залов, освещенных пламенем черных свечей и изрисованных рунами.       В одном из них темный волшебник в черном балахоне неслышно скользил вокруг алтаря. Распевая таинственные песнопения, он творил запрещенный и пагубный ритуал черной магии. Некромант Мемхаст выглядел именно так, как и полагалось выглядеть человеку его профессии. Высокий, худощавый, средних лет – уже не молодой, но уж точно еще не старый, с ног до головы закутанный в непроницаемый черный балахон с мерцавшей на свету шелковой подкладкой. Его коршуноподобное лицо было гладко выбрито и хранило спокойное, даже задумчиво выражение, от чего напоминало маску. Узкие, бескровные губы беспрестанно шевелились, негромко напевая запретные слова.       Впрочем, Мемхаст не был единственным, кто присутствовал на церемонии. В неверном красноватом сумраке можно было различить великолепное создание, напоминавшее очень красивую молодую женщину. Облаченная в плотный и блестящий черный корсет, облегавший ее фигуру, словно вторая кожа, она словно специально выставляла напоказ свой гибкий стан, чувственные округлости небольшой груди и изгибы бедер. Высокие кожаные сапоги доходили до ее бедер, подчеркивая стройность длинных ног. Этот весьма эффектный костюм очень шел к мягким кожаным крыльям за ее спиной, которые красавица распустила ровно настолько, чтобы обнажить свое великолепное тело. Длинные вьющиеся эбеновые волосы струились по спине и обрамляли ее лицо с кожей цвета чистейшего алебастра, полными чувственными губами и глазами цвета морской волны.       Алиисза, демон-алю, с большим интересом наблюдала за свершающимся прямо у нее на глазах таинством. За тем, как под действием черной магии на алтаре медленно возрождается тот, кого она, казалось, потеряла навсегда. Медленно, мучительно медленно его тело, от которого остался один лишь указательный палец, украшенный кольцом с символом Магика, восстанавливалось во вспышках мертвенного света. Некромант продолжал заунывное песнопение, и вскоре крылатая женщина смогла полюбоваться плодами его трудов.       После завершающей вспышки на алтаре остался лежать абсолютно обнаженный темный эльф. Он не отличался высоким ростом, и все же было в нем нечто поистине королевское. Шарм и природное обаяние в сочетании с потрясающей внешностью делали его поистине неотразимым. Длинные и мягкие волосы платинового цвета, рассыпавшиеся по плечам и каменному ложу, плавно струились вниз, доходя до поясницы. У юноши было ровное лицо овальной формы, с чуть удлиненным подбородком и аккуратными, четко очерченными чертами. Большие глаза, прикрытые веками, ровный прямой нос и небольшой аккуратный рот. Фигура темного эльфа выглядела изящной и тренированной, хотя и была лишена бугрящихся мускулов. Скорее уж он производит впечатление личности, посвятившей жизнь развитию собственного интеллекта, накоплению тайных знаний и постижению волшебных мистерий.       Завершив ритуал, Мемхаст замер на мгновение, сосредоточенно прикрыв глаза, и почти сразу же начал новую песнь. На этот раз, по мере того, как кирпичики падающих с его губ слов постепенно складывались в узор заклинания, над телом лежащего на алтаре дроу возникло призрачное дрожание, сгустившееся, фосфоресцировавшее и переливавшееся бледно-лиловым светом. Повинуясь воле некроманта, этот сгусток потусторонней силы коснулся тела темного эльфа и вошел в него, легко просочившись сквозь кожу и мышцы. В тот же миг его грудная клетка судорожно вздрогнула, а сердце быстро-быстро забилось под ребрами.       Убедившись, что все заклинания были произнесены верно, Мемхаст потерял к распростертому на алтаре телу всякий интерес. Откинув капюшон, прикрывавший его бритую голову, он как-то по-новому взглянул на приблизившуюся демоницу. Оценивающе что ли. Его взгляд, скользнувший по фигуре Алиисзы и задержавшийся на округлостях груди, туго обтянутой кожей корсета, и чувственным изгибам ее бедер, сделался сальным.       — Мне, право, неловко разорять столь красивую девушку и требовать пятнадцать тысяч золотом за свои скромные услуги. Я мог бы скинуть цену... – его узкие губы растянулись в улыбке. – ...если бы был уверен в вашем личном расположении ко мне. – С этими словами Мемхаст бесцеремонно, нарушая все возможные правила приличия, попытался шлепнуть Алиисзу по пухленькой заднице... и свалился на пол с кинжалом в груди.       В момент, когда некромант испустил своей последний вздох, лежащий на алтаре дроу сделал свой первый...       ...Жизнь была болью, и боль была частью естественного порядка вещей. Многие дроу считали, будто они понимают, что такое боль, но они ошибались. Фарон Миззрим понимал. Он постиг саму ее суть, понял истинный смысл этого понятия. Он знал, что падение на камень не вызывает боли; что удары змееголовой плеткой не вызывают боли; что зубы и когти чудовищ, пронзающие плоть, не вызывают боли. Больно было лежать парализованным на камнях и ощущать, как сотни пауков медленно пожирают тебя заживо.       Учитывая столь травмирующие опыт последних мгновений существования, Фарон нашел Воскрешение довольно приятным процессом, сопровождающимся лишь легкими болевыми ощущениями. Любой другой на его месте бился бы на алтаре в судорогах, мучительно рождаясь на Фаэруне во второй раз. Но Фарон Миззрим не кричал. У него снова было тело, были легкие, которые можно было наполнить воздухом, чтобы кричать, но темный эльф все равно молчал. Ведь ему пришлось испытать боль, лежащую далеко за рамками этой.       Вместо этого он пытался отделаться от навязчивых воспоминаний о том, как паучьи жвала вырывали кровоточащие ошметки плоти из его развороченной груди. Силясь изгнать из своего разума жуткие картины своей смерти, Фарон попытался открыть глаза, попутно вспомнив о том, как их выгрызли хищные пауки.       «Но если они сделали это, то как тогда я могу видеть?» – его здравый рассудок помутился, не в силах справиться с возникшей дихотомией, и Фарон оказался во власти хаоса, тщетно пытаясь соотнести то, что он помнил, с тем, что ощущал сейчас. В этой ситуации он едва осознавал себя, едва мог вспомнить собственное имя.       — Фарон, – красивый женский голос, приправленный легкой хрипотцой, вырвал его из прочных тенет безумия. Волшебник попытался пошевелиться, но обнаружил, что еще слишком слаб и не может даже этого.       — Фарон, дорогой, вернись ко мне. Мне так одиноко без тебя, – продолжал взывать к нему голос, и дроу вспомнил имя той, кому он принадлежал. Это мысль стала первым лучом света во мраке воспоминаний о боли.       — Алиисза... – прошептал Фарон, шевельнув губами и пытаясь привести свои мысли в порядок.       — Фарон! Очнись! Сейчас же! – повинуясь властному приказу, волшебник распахнул красные глаза, и боль, все еще сковывавшая его разум, лопнула, как мыльный пузырь, оставив лишь отвратительные воспоминания.       Вывернув онемевшую шею, он увидел Алиисзу, стоявшую над телом в залитом кровью черном балахоне.       — Моя благодарность, Мемхаст, но боюсь, что я не имею возможности заплатить за эту услугу, – произнесла алю, обращаясь к лежавшей фигуре. Затем она и вовсе отвернулась от него, потеряв всякий интерес.       Фарон попытался что-то сказать, но из его горла вырвался лишь странный булькающий звук. «Нельзя забывать дышать!» – упрекнул себя дроу и сделал глубокий вздох. Его тело непроизвольно вздрогнуло, когда легкие расширились в первый раз. «Что это..? Мне удалось выбраться?» Его мысли еще были слегка рассеяны.       Алиисза провела ухоженными ногтями по его подбородку, вынуждая поднять голову и посмотреть на нее.       — Все хорошо, милый, – мягко произнесла она. – Я не позволю этим паукам прикоснуться к тебе еще раз.       В такт ее словам в голове Фарона мелькнула кошмарная картина... миллионы крошечных волосатых ножек, ползущих по его коже... бесчисленные укусы маленьких жвал... непроизвольный всхлип сорвался с его губ.       — Ну, ну, – проворковала Алиисза, обнимая его за шею и прижимая лицом к своей роскошной груди. – Никто больше не причинит тебе вреда, дорогой. Я здесь. Я с тобой. Все хорошо. Все будет хорошо. Я обещаю.       Фарон ничего не мог поделать с собой и заплакал. То, что ему пришлось пережить, было чудовищно, чтобы вот так сразу справиться с этим. Несколько минут покой церемониального зала нарушали лишь рыдания дроу и мягкое, успокаивающее бормотание алю, распахнувшей над ним защитные объятья крыльев.       Наконец, плач мага утих, и он попытался вытереть слезы рукавом своего одеяния, но... внезапно понял, что все еще голый. Алиисза поняла его без слов и одарила хитрой улыбкой. Затем поднялась с алтаря, на котором буквально лежала, укрывая мага своими крыльями, подошла к лежащему на полу телу, сорвала с него балахон и вручила его Фарону. В ее действиях не было ни капли почтения к почившему некроманту.       — Он немного окровавленный, но я боюсь, придется довольствоваться тем, что есть, пока не найдем тебе что-нибудь получше, – тут демоница и хихикнула. – Если, конечно, ты не хочешь попытаться вписаться в мою одежду. Но сначала тебе придется снять ее с меня... – Она приняла знакомую соблазнительную позу.       Как оказалось, побочные последствия Воскрешения легко можно было пережить, если сосредоточиться на плотских желаниях. Однако у Фарона не было сил играть с Алиисзой. Поэтому он взял халат и произнес:       — Думаю, это подойдет, – набросив шелковую ткань на плечи, темный эльф соскользнул со стола и попытался подойти к спасительнице, но споткнулся и чуть не упал. Ноги покалывали крохотные иголочки. Ощущение было такое, словно под кожей бежали миллионы микроскопических муравьев... или пауков.       — Полегче, тигр, – осадила его Алиисза, подходя ближе и обертывая горячими, мягкими крыльями. – Это совершенно новое тело, и оно не имеет тех навыков, к которым ты, возможно, привык. Придется хорошо потренироваться, чтобы восстановить работоспособность всех мышц. Иначе ты не сможешь выполнять жесты, необходимые, чтобы творить заклинания. Знаю, это может раздражать, но, по крайней мере, ты жив, а?       — Как? – хрипло пробормотал Фарон. Ему все еще было трудно составлять даже просто осмысленные предложения, не говоря уже о том, чтобы наполнять свои реплики остроумием, как он привык делать раньше.       — Все благодаря Мемхасту, – Алиссза кивнула в сторону распростертого на полу тела. – Темному магу с весьма... радикальными идеями. Ему удалось восстановить твое тело из одного лишь пальца, который я нашла на Равнине Пылающих Душ. Затем он призвал твой дух в твое новое тело. Довольно умно, неправда, ли?       Не дожидаясь его ответа, демоница страстно поцеловала дроу, обвив его руками и окутав крыльями. Фарон, как мог, пытался ответить ей, но его губы еще не привыкли к таким вещам и словно онемели.       — Прости, – пробормотал маг, вытряхивая из головы мысли о том, как пауки отрывали ему губы.       — Всему свое время, мой драгоценный маленький дроу, – Алиисза улыбнулась совершенно злой улыбкой. – Всему свое время. Я не давлю на тебя. Я уверена, дорогой, через несколько недель ты снова будешь великолепен.       Фарон согнул пальцы рук, и на губах его заиграла улыбка. Он только что прошел через ад. Но он вернулся.       Следующие несколько часов он неуклюже бродил по одной из жилых комнат подземной башни, пытаясь нарастить мышцы на ногах и вернуть им былую силу. При этом часто спотыкался и забавно ковылял. Алиисза бездельничала, развалившись на письменном столе некроманта, как будто это был диван, и наблюдала за ним с видом кошки-матери, присматривающей за своим неуклюжим котенком. И это ужасно раздражало гордого темного эльфа.       — Так что, Мемхаст был темным магом в своем роде? – спросил Фарон, пытаясь отвлечься от боли в ногах и часто-часто моргая слезящимися глазами. Ощущение было такое, как будто он переживал похмелье.       — Некромант, – отозвалась Алиисза, трепеща крыльями с отвращением. – Ну, ты знаешь, один из тех парней, которые любят окружать себя черепами, зомби и прочими неприглядными вещами. Мне показалось, что он подходит для этой работы, и я оказалась права. Мемхаст вернул тебя к жизни. Возможно, мне не стоило убивать его, не убедившись, может ли он быть полезен еще каким-нибудь образом, но... мне было скучно.       — К тому же этот старикашка пялился на меня, – алю одарила дроу весьма злонравной улыбкой. – Не то, чтобы я имела что-то против этого, но... он явно не собирался ограничиваться одним лишь просмотром.       — Я убивал и за меньшее... – хрипло ответил Фарон, упрямо заставляя свои ноги двигаться. – И был убит из-за меньшего... – Воспоминания о смерти от паучьих жвал и когтей нахлынули на него с новой силой, и маг споткнулся, всплеснув руками в поисках поддержки. Алиисза оказалась рядом в одно мгновение, но в этот раз он сумел остановить свое падение самостоятельно, схватившись рукой за край соседнего стола.       — Я признателен тебе за твою заботу и бдительность, дорогая, – он попытался изобразить на лице одну из своих чарующих улыбок, но лишь скривил губы. – Тем не менее, мне будет полезнее тренироваться самому.       — Как тебе угодно, – обиженно надулась Алиисза. – Я пойду смотреть на блестяшки, пока ты делаешь из себя дурака. – С этими словами она пересекла комнату и прошла через каменную арку, хлопнув дверью за собой.       Фарон задумчиво посмотрел ей в вслед. «Блестяшки?» – подумал он, но почти сразу отвлекся. Его рука, схватившаяся за стол во время падения, коснулась маленького круглого предмета, выкованного из серебра. Это оказалось кольцо, и волшебнику не терпелось проверить его. Он попытался прочитать заклинание, которое открыло бы ему заключенные в металле свойства, если таковые имелись, но ничего не произошло. Фарон сильно сомневался, что это обычное кольцо. Он практические чувствовал источаемую им магическую ауру, подобно тому, как подземный ящер чувствует запах своей любимой добычи. Но его заклинание все равно не удалось.       Единственное объяснение, которое дроу смог придумать, заключалось в том, что его голосовые связки все еще не вернулись в нормальное состояние... а может быть, его разум просто еще не вернулся в колею привычного мышления после воскрешения. Вздохнув, Фарон сделал себе пометку: не воскресать без крайней необходимости.       Его инстинкты мага кричали ему не делать этого, но он все равно решил воспользоваться им. Может быть, это было несколько опрометчиво, но дроу слишком хотел знать тайны этого кольца. Поэтому надел его на палец и активировал скрытые в нем свойства, подозревая, что это может быть даже самоуничтожение...       Но вместо того, чтобы разлететься на тысячи кусков, он плавно взмыл в воздух. Понимая, что опять задержал дыхание в момент активации, Фарон шумно вздохнул и немного расслабился. Это было всего лишь кольцо полета, такое же, как то, магию которого Квентл уничтожила, перед тем как оставить его паукам.       Кольцо взамен утраченного. Приземлившись, дроу снял его с пальца и спрятал в карман мантии. Кольцо полета было весьма полезной вещью. Отогнав неприятные воспоминания, Фарон снова принялся бродить по комнате. Только теперь он двигался не бессистемно, а переходил от стеллажа к стеллажу, отыскивая нужные ему ингредиенты для заклинаний, осматривая зелья в шкафах и читая названия книг, стоявших на полках.       Через некоторое время дроу обнаружил вместительную кожаную сумку со множеством отделений для зелий, свитков и прочих весьма полезных волшебных предметов, видимо, принадлежавшую несчастному некроманту, Разложив все найденное по соответствующим ячейкам, Фарон почувствовал, как его состояние улучшается. Привычные, почти рутинные действия, которые регулярно совершали все волшебники, помогли ему вернуть мысли в привычное русло. Не то чтобы вызванный возрождением шок полностью прошел, но по крайне мере, его перестало заносить через раз.       Почувствовав первые намеки на веселье, Фарон все-таки выдавил из себя улыбку и принялся напевать себе под нос. Он попытался даже присвистнуть пару раз, но вынужден был признать, что его реконструированные губы все еще были слишком вялыми и неловкими и не позволили бы ему делать подобные вещь. Это было обидно.       Продолжив осмотр, Фарон обнаружил небольшой ящик, в котором находилось полдюжины волшебных палочек. Охотно отправив их в свою сумку для последующего анализа (все же он был не таким дерзким, чтобы пытаться использовать странные палочки, не зная их свойств!), темный эльф добрался, наконец, до гардероба почившего мага... И вздохнул от разочарования. У его спасителя наблюдалось полное отсутствие вкуса. Все его одеяния были одинаково черными. Фарон ничего не имел против черного цвета, но небольшое разнообразие доставило бы ему сейчас огромное удовольствие. К тому же покрой этих вещей вышел из моды несколько лет назад!       Вздохнув с отвращением, волшебник облачился в новую одежду. Она была слегка великовата ему, но, по крайне мере, не окровавлена. Подогнув подол своей новой мантии с помощью пары булавок, чтобы постоянно не спотыкаться на ходу, Фарон решил, что нашел все ценные вещи, припрятанные в апартаментах Мемхаста.       Этот обыск вернул дроу позитивный настрой и уверенность в своих силах. Поэтому он, недолго думая, отправился разыскивать Алиисзу. Ему нужно было извиниться перед ней и поблагодарить за свое спасение.       Раньше подобное поведение было не в его характере. Он всегда был расчетливым и циничным магом, получавшим удовольствие, подначивая и высмеивая тех, кого считал ниже себя. В общем-то, он доводил всех окружающих и, по большому счету, никогда и никому не доверял и ни к кому не привязывался, но... Проделанное путешествие многому научило волшебника. К его концу Фарон понял, что привык к Алиисзе, хотя все еще немного сомневался в ней, и признал, что его тянет к этой странной алю. И сейчас ему следовало сказать ей об этом.       Он нашел ее в непосредственной близости от окна, забранного прочным стеклом. Она стояла и улыбалась самым неподобающим для демона образом. Приблизившись, он понял истинную причину ее восторга. Башня стояла в центре пещеры, каждый квадратный дюйм которой был усеян кристаллами кварца самых разных оттенков. Алю хихикала как маленькая и злая девочка, наслаждаясь колдовским мерцанием на стенах пещеры.       — Разве это не великолепно! – воскликнула она восторженно, заметив приближение темного эльфа.       — Очень даже, – мягко кивнул Фарон. Двойственность алю забавляла его. Восторгаясь сверкающими кристаллами, она выглядела такой невинной, но при этом могла без зазрения совести прикончить целую деревню. О да, Алиисза была великолепна, и он не смог удержаться, чтобы не обнять ее и не пройтись руками по ее телу. Может быть, его действия все еще были слегка... корявыми, но нужно было с чего-то начинать.       — Ну и что ты собираешься делать теперь, Господин-Восставший-из-Мертвых? – спросила демоница, соизволив, наконец, развернуться к темному эльфу и окутать его мягким кожаным покрывалом крыльев.       — Ну-у-у... – Фарон изобразил глубокую задумчивость на лице, которая далась ему уже чуть легче. – Я подумываю навестить некоторых моих старых друзей. Ты случайно не знаешь, где я могу найти Квентл?       Алиисза взвизгнула от восторга и захлопала в ладоши, окончательно убедившись, что Фарон вернулся.       — О, милый, ты такой плохой, – прошептала она хрипло, и втянула в еще один страстный и головокружительный поцелуй.