Ангел.

- Ты куда? - Темноволосый парень, спокойно глядя на то, как девушка с длинными светлыми волосами надевает свои любимые, но жутко неудобные туфли. - Уже десять вечера, не заметила? - Да пошёл ты...! Я это знаю. - Захватив небольшую сумочку, девушка, всё так же, не оборачиваясь, вышла из квартиры. - Как обычно. - Грустно вздохнув, парень закрыл дверь и, погасив свет в коридоре, ушёл к себе. Сколько уже лет этим встречам, кончающихся всегда одинаково. Ссора и пафосный уход Юльхен куда-то во тьму ночного города. И неважно, какое сейчас время года. Девушка всегда смело ныряла в эту темноту. Странно, что на неё до сих пор никто не нападал... Ведь Антонио жил в криминальном районе города, где часты были ограбления и убийства. Но Каррьедо прекрасно знал, что за Байлшмидт в такие моменты лучше не ходить, иначе она просто может разорвать на клочки. Вот и ходил Антонио из угла в угол своей комнаты, словно загнанный зверь, прислушиваясь к уличным звукам и ожидая звонка либо от любимой, либо из полиции. - Тони, ты завтра свободен? - как обычно, альбиноска начинала разговор сразу с интересующей её темы, а не с приветствий. - Хотя, сама знаю, что свободен. Я буду тебя ждать около твоего подъезда в три часа. Мне плевать, если у тебя встреча. Не придёшь - тебе же хуже. - Хорошо, Юльхен. - Испанец, вздохнув, убрал телефон в карман. - Ну, почему ты не можешь стать милой? Почему ты вечно хочешь казаться такой колючей? - Испания, где тебя черти носили?! - Байлшмидт гневно смотрела на виновато улыбающегося Антонио. - Ладно, идём. Слегка покраснев, Юльхен взяла Каррьедо за руку и куда-то его потянула. - Куда мы идём, любимая? - испанец, улыбаясь, покорно шёл за девушкой. - Назовёшь меня так ещё раз - я тебе язык вырву. - Пруссия сжала руку парня ещё сильнее. - Я тут нашла высотку с открытой крышей. Мы идём туда. - Хорошо. - Брюнет вздохнул. - Только без дуракаваляния на крыше, хорошо? - Ладно. - Буркнув, Байлшмидт втянула парня в подъезд и из чистой вредности заставила его подниматься на 26 этажей пешком. - А ты знаешь... Вчера рухнула Берлинская стена. - Девушка, отпустив руку Каррьедо, вышла на крышу. Возможно, испанцу просто показалось, но в голосе альбиноски промелькнула какая-то грусть и... боль? - Знаю. Я рад, что ты стала вновь едина с братом. - Антонио, подойдя к Юльхен, стоявшей к нему спиной, развернул её к себе и, обняв, поцеловал её в макушку. - Я очень рад. - Да... Мы снова едины. - Байлшмидт, подняв голову, нежно улыбнулась и, обняв удивлённого Испанию за шею, поцеловала его в губы. - Я люблю тебя. Сильно-сильно. - Боже, Юльхен... Я тебя тоже люблю. Безумно сильно люблю... - испанец хотел, было, вновь поцеловать любимую, но она вдруг оттолкнула его. - Спасибо. Мне было так безумно приятно это услышать. Знаешь, когда мне такое сказал Россия, мне было всё равно. Наверное, именно поэтому я поняла, что мой любимый - это ты. У меня странная логика. Спасибо тебе за то, что был со мной так долго. - Альбиноска отошла к краю крыши. - Я тебя буду помнить вечность. И всю эту вечность я буду ждать тебя. Я верю, что однажды ты придёшь ко мне. Ведь ты ради меня пойдёшь на всё. Только не умирай раньше времени, хорошо? Между тем, пока девушка говорила, она начала светиться изнутри. Её белоснежные волосы, кожа, одежда и обувь с каждым мгновением становились всё ярче и ярче. Вдруг из спины Пруссии появились огромные белоснежные крылья. - С-стой! Юльхен! - Скинув с себя оцепенение, Испания кинулся к девушке, но той уже не было. Лишь только лёгкое пёрышко лежало у ног парня. Не выдержав, Антонио упал на колени и, взяв пёрышко, аккуратно и нежно сжал его в своих руках. - Боже, Юльхен... На следующий день испанец с удивлением узнал, что Пруссия ещё вчера покончила с собой. Полностью очистив организм, насколько это было возможно, Байлшмидт, заперевшись в своём кабинете, сделала себе сэппуку. Ведь только этот вид самоубийства был достоин Великой. В предсмертной записке как причину смерти Юльхен указала то, что она выполнила свой долг перед братом и ей больше незачем жить.