Интерес

Моя комната. Светло-зелёные стены, белый потолок. На нём изгибаются резкими ломаными линиями трещины, а по вечерам они собираются в фигуры зверей или силуэты предметов. В дни, когда я много думаю о тебе, они всегда превращаются в бабочек и листья из парка. Стол стоит теперь около окна. Это удобно. Но дело не в освещении, а в балконе. Маленьком и не заваленном вещами. Балконе, на котором часто появляешься ты. На моём столе много книг по психологии и гипнозу. Я начал изучать это, чтобы помочь тебе, Соби. Чтобы ты мог жить с улыбкой, не боясь сказать или сделать что-нибудь, что затянет ошейник на твоей шее. На полу много листов с заметками из прочитанного, я убираю их, чтобы ты не увидел: боюсь твоей реакции. Но продолжаю искать способ помочь тебе, я просто не могу не искать. Это ещё не все вещи, изменившиеся в последнее время. В светло-сером шкафу с чёрными ручками появилось много твоих вещей. Синий шарф с длинной бахромой, мягкие домашние штаны, большая белая футболка на взрослого, купленная тобой заодно с шапкой для меня, пачка сигарет, белый с красной ручкой зонт, аккуратная стопка листов для зарисовок. Это вещи, которые ты забываешь у меня (специально?), или приобретенные для тебя. Я ужасно смущаюсь, когда покупаю в магазине вещи для взрослых. Если у кого-то возникают вопросы, говорю, что для старшего брата (Кто же научил меня врать, Соби?) Старые фотографии с мамой, папой и Сеймеем постепенно вытесняются теми, на которых запечатлены мои, наконец появившиеся, друзья, и, конечно же, ты. В осеннем парке среди золотых и багряных листьев, когда ты расслабленный и мечтательный; летом, на зеленой скамейке в беседке после ласковых поцелуев; на кухне в процессе готовки, когда ты сосредоточенный и такой ловкий; возле холста с испачканными пальцами, когда твой взгляд обращен внутрь себя. Я ловил моменты, когда ты задумывался и улыбался, когда смешинки плясали в твоих глазах... они сразу становились такими светлыми, как чистое летнее небо... Но всё равно такие чудесные минуты были не так часто, как хотелось бы. Тяжелое прошлое и страшные воспоминания преследовали, не хотели отпускать. Они делали твоё красивое лицо мрачным, взгляд пустым. Тело напрягалось, руки дрожали, дыхание сбивалось. Требовалось две сигареты, медленно выкуренные, чтобы ты перестал быть таким больным, бледным и далёким. В такие часы моё сердце сжималось и дрожало. Если это происходило в твоей квартире, я утаскивал тебя на кровать, ложился рядом и оплетал руками, касался губами волос. Как только всё проходило, я всегда слышал слова твоей благодарности. Я так рад, когда могу помочь тебе, Соби. Я никогда не чувствовал себя лишним или нежеланным в твоей квартире. Когда ночевал у тебя, было так спокойно, так хорошо. Немного смущало, что спал я всегда в твоей футболке. А ты улыбался своей редкой солнечной улыбкой и шутил, пока я не покраснею, словно помидор, и не швырну в тебя подушкой. Сны тоже были довольно смущающие. А день начинался с поцелуя и легкого, но вкусного завтрака. Ты разбудил меня для жизни, избавил от чувства потерянности, от одиночества и горечи утраченных воспоминаний. Нашел мне место в этом мире. Мире, который перестал быть серым и чужим. Ты наполнял мою комнату воспоминаниями о себе, запахом твоего одеколона. Ты заполнил мою, когда-то пустую и бессмысленную, жизнь, собой, проникал в мои сны и мысли (в последние особенно часто). Беспокойство, нежность заполнили ту пустоту внутри, появившуюся из-за потери памяти. Совсем не удивительно, что я влюбился, Соби. Мой милый, дорогой Соби...