Запретная любовь.

- Папа, а это правильно? - Нет. - Но я люблю тебя. - Я знаю, милая, знаю... "Просто у него теплые ладони и милая улыбка. Просто его глаза самые родные и любимые... Просто он мой. Просто я люблю его." (с) Это был тихий летний вечер. Я сидела на пороге дома, вглядываясь в алое небо. Папа тихо посапывал за стеной, а Локи протяжно мурчал у меня на коленях. Прошло уже два года с тех пор, как мамы не стало. Она погибла в автокатастрофе. По правде говоря, я сильно по ней скучаю, но со всем приходиться мириться. Та терзающая боль наконец-таки начала отпускать моё сердце, и его маленькие осколки вновь потихоньку приобретают прежнюю форму. Вчера было седьмое июля, как раз тот день, когда душа мамы ушла на небеса. Издав тихий вздох, я взяла чёрный пушистый комок на руки и отправилась в свою комнату. На утро я осторожно встала с футона и привела себя в порядок. Папа всё ещё спал, а посему у меня была хорошая возможность успеть сделать завтрак. Приготовив омлет, я поспешила в комнату, где всё ещё властвовал Морфей. - Ямада Ичиро, живо поднимай свою тушу и быстро за стол, пока завтрак не остыл! Но в ответ я услышала лишь протяжное "угу". Из-за этого мне пришлось постараться растолкать лентяя. В конце-концов мне это удалось. Спустя минут пять мы оба уже сидели за столом, разговаривая "о погоде". - Нанами, милая, не хотела бы ты съездить сегодня к морю? Я подскочила: - ПРАВДА?! Я за! Папа лишь мягко улыбнулся в ответ. Позавтракав, я ринулась в комнату, подбирая себе купальник и собирая сумки. Да уж, заняло это достаточно много времени. Положив последнее, я подошла к зеркалу. Знаете, многие говорили, что я была точной копией мамы. Те же глубокие карие глаза, те же, немного волнистые на концах, смоляные волосы, та же бледная кожа, похожие чуть заострённые черты лица, та же улыбка, тот же голос, тот же характер и манера общения. От этого мне становилось даже немного грустно. Отвернувшись, я поспешила к машине. Закинув багаж на заднее сидение, я села вперёд и пристегнулась. - Всё взяла? - Всё. - Поехали. Всю дорогу мы ехали молча. Знаете, с тех пор, как мамы не стало, папа стал относиться ко мне более тепло, стал уделять огромное количество внимания. Кто знает, что послужило тому причиной. Желание сохранить самое дорогое, моя схожесть с мамой или нечто иное. Но из-за этого даже я стала меняться. Может быть вы скажете, что это неправильно. Нет, вы определённо это скажете. Но сердцу не прикажешь, верно? Мне кажется, я люблю своего папу. И не как родственника, а как мужчину. Я не могу видеть в нём отца, как бы не старалась. Но я храню это глубоко в своём сердце. Эта та тайна, которую никто не с силах узнать. Я позабочусь о её сохранности. Мы расположились на самом конце пляжа, подальше от людей. Первым делом я ринулась в воду. - Что ты там сидишь, иди же сюда, папа, иди! - Окликнула я, вставая в воду по грудь. Он, улыбнувшись, подошёл ко мне, следом мы вместе направились на глубину. - Нанами, не уплывай далеко, здесь слишком глубоко. - Да не бойся, ничего не случится! Сказала - накаркала. Спустя какое-то время у меня свело ногу. Сильная боль пронзила всю нижнюю часть тела, и я уже была не в силах плыть. Последнее, что я помню, это мутная водная гладь, которую тихо шевелил тёплый ветер. Очнулась я у себя в комнате, в тепле и уюте. На губах оставался лёгкий привкус омлета. Кажется, меня откачивали рот-в-рот. Открыв глаза, я приподнялась на локтях. Папа стоял ко мне спиной, держа в руках что-то напоминающее книгу. Стоп. Это мой дневник?! - Папа! Вздрогнув, шатен захлопнул дневник и положил его обратно на стол. - Милая, как ты? - Подходя ко мне, обеспокоенно спросил Ичиро. - Ты ведь... прочёл это, верно? Папа отвёл виноватый взор куда-то в сторону, предварительно кивнув мне в ответ. Сердце замерло. Папа знает? Знает о том, что я его люблю? Что же делать, ничего не лезет в голову. Я замолчала, бросая растерянный взгляд то в одну, то в другую сторону. Наконец длительную тишину оборвал тихий хриплый голос. - Нанами, доченька, я... Нет, не то. Прости старика за слепость. С этими словами он обнял меня, нежно прижимая к себе. - Так ты..? - Да. - Папа, а это правильно? - Нет. - Но я люблю тебя. - Я знаю, милая, знаю... После этих слов я не удержалась, подскочила и поцеловала те родные, любимые уста. Их обладатель, казалось, не собирался отстраняться. Напротив, он осторожно углубил поцелуй. Эти непривычные, но приятные ощущения одурманили разум. Я понимала, что это неправильно. Что безрассудно и глупо. Но сил сдерживаться больше не было. На глазах выступали слёзы, наконец моя любовь взаимна. Наконец я могу открыться папе. Я так счастлива. Теперь пути назад нет. Я обвила руки вокруг шеи отца, медленно выползая из-под одеяла. Рука папы дрогнула и пала на талию, другая же, почти незаметно потянула за шнурок, держащий на моей груди купальник. Миг, и тот упал. Отстранившись от губ, папа опустился чуть ниже, проводя горячую мокрую дорожку от шеи по груди, следом переключив внимание и на ту. Тело содрогалось от того, как сильно обжигал язык. Я закусила губу. Тут я почувствовала, как последняя деталь от моего купальника упала на пол. На щеках выступил алый румянец. Там, внизу, стало так хорошо и приятно, из-за чего я не удержалась и издала приглушённый стон. - Папа, если ты не прекратишь, то я... Но я опоздала. Сжав кулаки, я зажмурилась. Тут папа навис надо-мной. - Ты готова? Я неуверенно кивнула, улыбнувшись. Если это папа, то всё в порядке. Внизу живота стало непривычно горячо. Боль, что быстро стихла, была приятной. Подав сигнал, что можно двигаться, я полностью отдалась во власть папиных ласк. А тот лишь постепенно набирал темп, двигаясь всё быстрее и быстрее. Завершив начатое, папа отстранился и лёг рядом со мной, а я прижалась к его сильному телу. - Я люблю тебя, папа. И мне всё равно, что это неправильно. - И я тебя, милая. И я тебя.

Конец